А ЕСТЬ А - Рэнд Айн (читать книги полные .txt) 📗
Она торжествующе засмеялась в зале отеля «Вэйн-Фолкленд», когда услышала, как он произнес эти слова; она смеялась, прикрыв рот рукой, так что смех отражался только в ее глазах– и в его, когда он посмотрел прямо на нее, и она не сомневалась, что он слышал ее смех. Они смотрели друг на друга в течение секунды поверх голов вопящей и визжащей толпы – а в это время разбивались вдребезги микрофоны, хотя все станции мгновенно отключили, опрокидывались столы и билось стекло – несколько гостей в панике бросились к выходу.
Затем она услышала вопль мистера Томпсона, махнувшего рукой в сторону Галта:
– Уведите его назад в комнату, за его охрану вы отвечаете головой!
Толпа расступилась, когда три человека вели Галта. Мистер Томпсон на мгновение, казалось, пал духом, он опустил голову на руки, но вскоре овладел собой, вскочил места, вяло махнул своим сторонникам, чтобы следовали за ним, и выскочил через боковой запасной выход. Никто не обернулся и ничего не сказал гостям: некоторые из них уже в панике бежали к выходу, другие сидели, боясь пошевелиться. Зал напоминал корабль без капитана. Дэгни двинулась сквозь толпу вслед за уходящей кликой. Никто не пытался остановить ее.
Она нашла их сгрудившимися в одном из маленьких кабинетов: мистер Томпсон сидел, сгорбившись в кресле, обхватив голову руками, Висли Мауч стонал, Юджин Лоусон рыдал с нотками ярости, как избалованный ребенок, Джим наблюдал за ними с какой-то странной напряженностью во взгляде.
– Я ведь предупреждал вас! – кричал доктор Фер– рис. – Предупреждал, да? Вот чего вы добились вашим мирным убеждением.
Дэгни продолжала стоять у двери. Казалось, они осознавали ее присутствие, но их это не волновало.
Я слагаю с себя все полномочия! – вопил Чик Мор– рисон. – Я ухожу в отставку! Хватит с меня! Я больше не знаю, что сказать стране! Я не могу мыслить! И даже не буду пытаться! Это бесполезно! Я ничего не мог сделать! Вы не должны осуждать меня! Я сложил с себя все обязан ности! – Он взмахнул руками в жесте то ли беспомощ ности, то ли прощания и выскочил из комнаты.
У него есть оборудованное убежище в Теннесси, – задумчиво произнес Тинки Хэллоуэй, словно и он предпри нял подобные меры предосторожности и теперь раздумы вал, не пора ли.
Он не продержится там долго, если вообще туда добе рется, – сказал Мауч. – Со всеми этими бандами налетчи ков и транспортными проблемами… – Он развел руками и не закончил высказывания.
Дэгни понимала, какие мысли их обуревают; она знала, что независимо от того, какие убежища они подготовили для себя, они знали, что попали в западню.
Она не заметила на их лицах ужаса, лишь намек на легкий испуг. Выражение их лиц колебалось от полной апатии До облегчения, как у плутов, которые понимают, что игра иначе и не могла закончиться, и теперь даже не стараются что-то изменить или хотя бы сожалеть об этом, до обиженного ослепления Лоусона, который просто не хотел ничего понимать, до своеобразной напряженности Джима, на лице которого блуждала таинственная улыбка.
– Ну? Так что? – нетерпеливо спрашивал доктор Фер– рис с кипучей энергией человека, чувствующего себя как рыба в воде в истерическом мире. – Что вы теперь соби раетесь с ним делать? Спорить? Дискутировать? Произно сить речи?
Все молчали.
Он… должен… спасти… нас. медленно произнес Мауч, направляя остатки своего ума на предъявление уль тиматума реальности. – Он обязан… занять должность… и спасти всю систему…
Почему бы тебе не написать ему об этом в любовном послании? – спросил Феррис.
Мы должны… заставить его… занять пост… Мы обя заны силой заставить его взять на себя управление, – то ном лунатика повторил Мауч.
Ну теперь-то, – спросил Феррис, внезапно понижая голос, – вы понимаете, каким ценным учреждением являет ся Государственный институт естественных наук?
Мауч ничего не ответил, но Дэгни заметила, что все поняли, о чем идет речь.
– Вы были против моего исследовательского проекта, называя его непрактичным, – тихо продолжал Феррис. – Но что я вам говорил?
Мауч молчал, щелкая костяшками пальцев.
– Сейчас не время для щепетильности, – с неожидан ной силой сказал Джеймс Таггарт непривычно тихим голо сом. – Нечего сюсюкать.
Мне кажется, – мрачно произнес Мауч, – что… что… цель оправдывает средства…
Сегодня уже слишком поздно для угрызений совести или каких-то принципов, – сказал Феррис. – Только пря мое действие еще может сработать.
Никто не ответил; они как будто хотели, чтобы молчание, а не слова выразили их мнение.
Ничего не получится, – сказал Тинки Хэллоуэй. – Он не уступит.
Это вы так считаете! – хмыкнул Феррис. – Вы не ви дели нашу экспериментальную модель в действии. В прош лом месяце мы добились признания в трех запутанных делах об убийстве.
Если… – начал мистер Томпсон, и голос его внезапно перерос в стон, – если он умрет, мы все погибнем!
Не беспокойтесь, – произнес Феррис. – Он не умрет. «Увещеватель Ферриса» надежно защищает от такого исхода.
Мистер Томпсон промолчал.
– Мне кажется… у нас нет выбора… – почти прошептал Мауч.
Все молчали; мистер Томпсон старался не замечать, что все взгляды устремлены на него.
– Ну что ж, поступайте как знаете. Я не могу мешать. Делайте что хотите!
Доктор Феррис повернулся к Лоусону.
– Джин, – напряженно, все еще шепотом произнес он, – беги в радиорубку. Распорядись, чтобы все станции приготовились. Скажи, что я подготовлю мистера Галта к выступлению в течение ближайших трех часов.
Лоусон вскочил и с неожиданно радостной ухмылкой выбежал из комнаты.
Она поняла. Поняла, что они собираются делать и каково внутреннее состояние, позволившее им прийти к этому решению. Они не надеялись, что задуманное приведет к успеху. Они понимали, что Галт не сдастся; они и не хотели, чтобы он сдался. Они знали, что ничто их не спасет; они и не желали, чтобы их спасли. Ими руководила паника безрассудных эмоций, всю свою жизнь они боролись с реальностью и теперь достигли того состояния, когда наконец почувствовали себя как дома. Их даже не волновало, откуда У них это чувство; их сущность сводилась к тому, чтобы никогда не задумываться, что и как они чувствуют, к ним просто пришло осознание, что именно к этому они стремились, что это как раз и есть та реальность, которая составляет смысл их чувств, действий, желаний, их устремлений и выбора. В этом и заключались суть и характер их бунта против жизни и не имевшего названия поиска безымянной нирваны. Они не хотели жить. Они хотели, чтобы умер он.
