Мироповорот - Хомяков Петр Михайлович (бесплатная регистрация книга .txt) 📗
Боги любят фанатиков идеи. И Василий оказался в числе тех, кому повезло. Он уже не сомневался, что скорее рано, чем поздно сядет за штурвал самолета. А годы, проведенные в МАИ, отнюдь не пропадут даром. Летчик с полноценным инженерным дипломом был бы весьма ценным кадром, что в военной, что в гражданской авиации.
Этого чувства победы над собственной природой не понять никому, кто его никогда не испытывал. Как много труда стоит преодолеть себя. Сколько пота, сколько невидимых миру злых слез проливает такой человек. Как трудно складывать гору из песчинок. Но именно такие люди только и достойны называться людьми. Как прекрасно сказал Киплинг
Но тем слаще победа, когда совершив, то, что другие считали невозможным, ты можешь сказать: «Я сделал это!».
Он успешно окончил четвертый курс. Лето пролетало быстро и незаметно. Он возвращался домой после очередных прыжков. На темной улице их поселка, ставшего к тому времени окраиной Москвы, к нему подошли четверо и попросили закурить. Он не курил. Да им и не нужны были сигареты. Им нужен был предлог, для того чтобы напасть и избить одинокого прохожего. Впрочем, ситуация, можно сказать стандартная, в России.
Василий к тому времени был довольно развитым физически парнем и не отступил перед хамами. Завязалась неравная драка. Его ударили сзади по голове тяжелым предметом. А потом долго пинали ногами уже упавшего.
Он остался жив, но почти оглох на одно ухо. Стал гораздо хуже видеть. У него стало скакать давление, и начали донимать сильнейшие головокружения.
О небе надо было забыть. Результаты долгих лет упорного труда и борьбы пропали даром.
В этой ситуации дальнейшая учеба в МАИ, где все напоминало о небе, казалась невыносимой. Он ушел из института. К счастью, его не взяли в армию по состоянию здоровья. В противном случае он потерял бы его там окончательно.
Год он болтался без дела. А потом пошел в один из инженерно-экономических институтов. Ему было наплевать, на кого учиться. И экономику он выбрал совершенно случайно.
Потеря неба была главным несчастьем в его судьбе. И поначалу он совершенно равнодушно отнесся к фарсу расследования хулиганского нападения на него. Хотя этот фарс тоже был отдельным ударом по его чести, достоинству, и даже интересам.
Дело в том, что один из нападавших оказался племянником местного милицейского начальника. И на Василия и его родителей дознаватели оказывали давление с целью заставить их забрать свои заявления в правоохранительные органы обратно. Что они и сделали, сочтя, что месть налетчикам ничем не поможет Василию.
Они ошибались, ибо для Локтионова было бы совсем не лишним получить с тех, кто его искалечил, хотя бы денежную компенсацию. Ибо лечение, формально якобы бесплатное, стоило довольно больших денег.
Но помимо этой «упущенной выгоды» как горько шутил потом Василий, осталась незаживающая рана в душе. И эта рана начинала саднить, когда он случайно видел наглых безнаказанных налетчиков на улицах их микрорайона.
С тех пор Василий возненавидел милицию, да и вообще всю советскую систему. Эта ненависть начала обретать под собой не только эмоциональную, но и мировоззренческую базу, по мере того, как Василий познавал экономическую теорию.
Уже вовсю шла перестройка, и Василий включился в борьбу «демократов» с коммунистическим режимом. К тому времени он закончил институт и был замечен. И как человек с драматичной судьбой, и как добросовестный специалист, и как непримиримый «демократ». К тому же из совсем простой семьи. Русский. Такие фигуры тогда были нужны тем, кто валил старый режим. Ибо эти фигуры прикрывали грязных деляг, которым совок надоел совсем не потому, почему он надоел большинству простых людей.
Василию помогли переквалифицироваться, и он получил редкую тогда специальность политолога. Он был избран в Моссовет. Начал печататься в газетах. Жизнь получила какой-то смысл. Начало улучшаться здоровье.
В это время Василий женился по любви. Что тоже прибавило ему оптимизма. Стремительно менялась жизнь. И снова начал брезжить свет в конце тоннеля. Василий обдумывал пока лишь гипотетические планы вновь обрести небо.
В самом деле, он теперь неплохо зарабатывал. Можно было сначала попытаться поправить здоровье в частной клинике. А затем подняться в небо в частном аэроклубе, где не спрашивают лишних справок.
Правда, в 1990 году еще не было ни частных клиник, ни частных аэроклубов, но предположить их появление мог уже любой дальновидный человек.
Но после 1991 года нужда в таких, как Василий, для победивших «демократов» отпала. Они были у власти, и не нуждались ни в каких декорациях. В том числе и в виде «простых русских людей, принявших демократию и свободу сердцем».
Курьезно, но многие не замечают того факта, что лидеры сопротивления начала 1990-х вышли не из бывших, потерявших все, коммунистов, а из демократов 1980-х. Достаточно напомнить, что Константинов, Астафьев, Павлов, Бабурин стали известными политиками на волне перестройки, борясь с коммунистической номенклатурой. Коммунисты же в своем подавляющем большинстве, наоборот, злорадствовали неудачам новой оппозиции. И, в частности, призвали народ «воздержаться» от защиты Белого дома в 1993 году.
Среди тех, кто не принял формирующуюся якобы «новую» действительность, приходу которой он сам ранее содействовал, был и Локтионов. Являясь уже заметной фигурой в политике на своем уровне, он стал бороться в соответствие со своими возможностями.
Его оппозиционность в то время не могла не привести его в ряды русских националистов. Ибо под национальными лозунгами собрались тогда наиболее последовательные противники формирующегося воровского режима первого президента освободившейся от остатков ума и совести Россиянии.
Локтионов защищал Белый дом в 1993 году. Да и потом оставался в рядах активных борцов с режимом.
Но на одном из сборищ оппозиции он увидел в президиуме милицейского дядю одного из тех, кто напал на него в тот роковой летний вечер. Что характерно этот деятель, успевший стать генералом, клял с трибуны режим, но, судя по всему, был на службе этому режиму и неплохо преуспевал.
После этого Локтионов перестал участвовать в политической жизни как активист. Как человек, и как профессионал, он понял, что политики в стране нет. Есть фарс, который с годами будет становиться все более наглым. Однако это понимание не разочаровало, а только обозлило его. И даже отчасти помогло обрести свое место в новой реальности. Его реноме позволяло ему слыть независимым экспертом-политологом. А его едкий цинизм был необходим для успехов в грязных политических играх.
Он включился в обслуживание выборов различных уровней. И участвуя в нескольких командах, обеспечивших победу на губернаторских выборах в ряде регионов, заработал неплохую сумму денег.
Эти деньги он потратил так, как и планировал. На дорогостоящее лечение, завершившееся значительным успехом. И на занятие в аэроклубе. Он наконец-то сел за штурвал самолета.
Жена была не в восторге от такого поведения Локтионова и развелась с ним, забрав с собой дочь. Но он особенно не переживал по этому поводу. Ибо обрел небо.
И выписывая аккуратные, не очень рискованные, он все же опасался за свои физические возможности, виражи в московском небе, он думал, что все-таки реализовал мечту своей юности. Правда, не так как хотелось. Но все-таки.
Однако приход к власти второго президента Россиянии отнял у Локтионова даже этот призрачный и паллиативный успех его незадавшейся жизни. В мафиозно-бюрократической стране не нужны политтехнологи.
И у него не оставалось теперь ничего, кроме неутоленной жажды мести всем, кто так несправедливо и подло неоднократно корежил его жизнь.
