Мама, не плачь (СИ) - Борисов Олег Николаевич (книги регистрация онлайн TXT, FB2) 📗

Глушилка — стандартный полицейский набор, которым можно любую аудио-систему заткнуть. Производители в чипы такой функционал обязаны по закону вставлять. Подошел, кнопочку нажал — все, мегафон вырубился. Слепил из говна и палок, на принтере что-то дома напечатал — штраф и десять суток работ по уборке мусора на первый раз. Второй — вплоть до срока где-нибудь в шахтерском поселении. Быстро, просто, эффективно. Поэтому на игры для дураков покупаются исключительно полные фрики, а не их будущие кукловоды, кто заранее все ходы знает и на карьерный старт зарабатывает.

Подцепив коробку на штатив с камерой, повернулась к громиле в штатном обвесе — пучок пластиковых стяжек для недовольных, дубинка, шокер в кобуре, броник прикрывает все жизненно важные части тела.

— Какую программу запускать?

— Давай вон тот сектор, все системы. Достали уже в нашу сторону лаяться.

Ориентирую панель резонатора, набираю код и нажимаю на экране несколько комбинаций. Все, мегафон заткнулся, вызвав волну недовольства прыгавшей молодежи. И не лень им в такую погоду тащиться на другой конец города? Хотя, вроде как раз именно охламонов и зазывали “поддержать единственно правильный курс”. Но не успела развернуться и двинуть назад, как услышала резкий голос:

— Пикси? Это ты?! Какого черта!

Оборачиваюсь и с удивлением разглядываю Герти. Все проклятые боги — Герти Зайдель собственной персоной! Мы с ней в скаутском лагере познакомились, когда обоим было лет по восемь. Потом каждые полгода встречались в центре молодежного творчества. Ее мама работала в отделе управления транспортом и старалась засунуть малую на любые кружки, чтобы под ногами зря не болталась. Черт, вот кого я не ожидала здесь увидеть — так это ее.

— Герти, ты каким судьбами?

— Я с ребятами митингую против повышения платы за обучение. И… — взгляд бывшей подруги останавливается на значке, который я не забываю надевать в город, ее губы сразу кривятся в презрительной усмешке. — Хотя, ты ведь из этих… Не ожидала.

— Из каких, Герти? Из тех, кого вытащили после захвата Трау?

— Смотря как вытащили… Я так понимаю, ты все забыла, да? Пятки лижешь, карьеру делаешь? И какого оно, на тридцать серебряников? Неплохо устроилась?

Нормально девушке язык подвесили. Хотя, в “балаболы” просто так не попадешь. Надо уметь толпу зажечь, в нужное русло направить. Но — обидно. Почему-то именно из ее уст услышать такие обвинения особенно неприятно.

— Не знаю, богатым прикидом не обзавелась, как ты. Это у тебя ботиночки от “Зиц” за пять сотен и маечка из последней коллекции. Наверное, за каждое выступление толстую пачку наличных вручают?

Бывшая подруга шагает чуть ближе, но предусмотрительно не пересекает раскатанную матерчатую черту на асфальте. Попытка перешагнуть без разрешения — охрана имеет право влупить шокером без предупреждения.

— Не тебе в чужих карманах шарить, подстилка Варгавская! Из-за таких, как ты, нас и уничтожили!.. Тьфу!

Плевок попадает на щеку. Я жестом торможу вскинувшегося полицейского, медленно вытираю чужую слюну и смахиваю влагу в грязь под ногами.

— Не дай боги, Зайдель, ты мне попадешься на глаза еще раз… Убью.

Разворачиваюсь и иду назад. За спиной через минуту снова начинают орать речевки и требуют прекратить грабить простой народ. Когда добралась до нашего дома на колесах, у кого-то из молодых идиотов сорвало крышу и они начали кидаться мусором в оцепление. Наказание следует незамедлительно — хлопки газовых гранатометов, рев двигателей с боковой улицы и уже внутри я вижу на мониторах, как охрана тащит первых задержанных в бронированные автобусы. Похоже, газетчики проплатили за “перчик”. Или кто-то решил подгадить нынешнему руководству района и будет потом педалировать “безобразную организацию публичных мероприятий”. Мне — плевать. Потому что про тридцать серебреников зацепило. Ведь не важно, как я оправдываюсь. Формально Герти права. Пикси Блютих рвет жилы и задницу на британский крест ради лучшей жизни, хорошей зарплаты и государственной защиты от любых будущих неприятностей. Все так.

Но рукава ветровки у девушки были закатаны и я не увидела идентификационного номера. Я точно знаю, что с планеты вывезли заключенных концлагерей и крохотную группу коллаборантов. Тех, кто сидел на военных базах интервентов и записывал обращения к членам Сопротивления, подыхавшим в джунглях. Поэтому — честное слово, если бывшая подруга попадется мне на глаза еще раз, я вскрою ей глотку, как сотни раз делала раньше. Без жалости и сожаления.

Вечером отзвонилась Лаубе, сразу попыталась наехать:

— Почему о конфликте во время митинга не доложила? Почему я должна это узнавать от других людей?

— А с какой стати я должна проколы провокаторов покрывать? Плохо ваши коллеги работают, срисовала я дамочку сразу же. Но не стала игру портить. Вам же потом отписываться, если другой департамент наедет.

Куратор посмотрела на меня нечитаемым взглядом, но после долгой паузы уточнила:

— Как узнала? Я про это только из документов узнала.

— Не важно. Но лучше стерве мне не встречаться. Выбесила.

— Как скажешь… Значит, пишу в сопроводиловке, что ты подыграла. И что уровень подготовки у смежников хромает, пусть работают лучше… Больше ничего добавить не хочешь?

— У меня лабораторок куча в ближайшие месяцы. Надеюсь, больше дергать не станете на болтологию.

— Нет, по сетке следующее дежурство у тебя аж в конце сентября. Можешь расслабиться.

— Спасибо.

Закончив разговор, тупо смотрю на стену. Очень хочется нажраться, до поросячьего визга, в “дрова”. Но не могу. Потому что знаю, стоит ослабить контроль хотя бы на секунду — все, слечу с резьбы. А мне нельзя. Мне никак нельзя возвращаться в зеленое марево, когда ты выходишь на охоту и не возвращаешься без скальпа. Меня тогда не загнать в жестко очерченные рамки. Меня тогда только пристрелить…

И лай собак за спиной. И прожектора полосуют двор, опутанный колючкой. И я не могу сойти с ума, потому что уже рехнулась. Раз и навсегда.

Будьте вы прокляты. Все. Кто пытался продать Трау подороже, и кто пришел забрать чужое. Среди вас нет никого, кого можно простить. Вы все — иуды. И это я должна швырять вам в лицо тридцать кровавых монет, за каждую из которых кто-то заплатил жизнью.

В дверь туалета тихо скребутся:

— Пикси, ты не хочешь со мной в библиотеку пойти? Сегодня восьмая группа представление будет давать.

Театр. Студенты. Самодеятельная постановка…

— Конечно, Петра. Дай минутку. И спасибо, что постучалась, я чуть на горшке не заснула…

Минуту. Мне надо одну минуту, чтобы умыться и погасить ненависть в глазах. И я снова буду улыбаться, цинично поддевать сокурсников и отрабатывать чужую роль. Потому что мне снова приснилась мама. И я никогда не забуду ее слезы. Ведь своих уже не осталось. Выплакала все до последней.

Иду, Петра.

Глава 13

Мне надо развеяться. Переключиться на что-нибудь кроме учебы. Поэтому сейчас в бассейне с утра нарезаю круги. Медленно и методично, как автомат. Полтинник туда, столько же обратно. Отслеживая каждое движение, не забывая правильно дышать и отрабатывать ногами. Наконец ощущаю себя в достаточной степени задолбанной, чтобы уцепиться за бортик и перевести дыхание.

Рядом присаживается физкультурник и опускает ноги в бассейн. У него прекрасное настроение — Ядвига на тренировках показывает стабильные результаты. На майской итоговой спартакиаде должна получить приз. Я — так, в качестве балласта, позицию закрыть. Больше никто корячиться на дистанции не хочет. Остальные сильные и местами умные больше в командных видах или на беговой дорожке. Все же у нас Индустриальная Академия, а не что-то из разряда сельского хозяйства или банковского дела. Там желающих на халяву медалями дырки в дипломе закрыть куда как больше. Вот и терпят аутсайдера. Ведь то, что я даже стала по понедельникам ходить, уже прогресс.