Рэсси — неуловимый друг - Велтистов Евгений Серафимович (книги регистрация онлайн txt) 📗
— И мне. Командор, жаль пса. Подумать только, какая-то железная штуковина, а на тебе — делает открытия! Прием.
— Ты знаешь, Аст, этих сонных стрелков вовремя схватили за руку. Профессор правильно сказал, что могла случиться цепная реакция: уничтожение животного мира. Представляешь — пустынная планета?.. Это бы коснулось океана, космоса и нас с тобой, Аст. Прием.
— Ну, ты перехватил, Командор. Земля изменяется на наших глазах. Леса, травы, звери, птицы… Впрочем, это дело ученых. Но при чем здесь я и ты. Командор? Глубинники бесконечно далеки от земли. Прием.
— Ты не прав, старина Астронавт! Ты не оценил значения новой теории Громова. Извини, разговор продолжим позже: меня снова требует Атлантика. Отбой!
Гель Иванович Громов, просматривая газету, обратил внимание на заметку в разделе «Происшествия под водой».
«Подводные похитители», — гласило броское название, и профессор хотел было отложить газету, но что-то задержало его внимание. Он начал читать с середины.
«… Как известно, одна восьмая золота и серебра, накопленных человечеством, покоится на дне Мирового океана. Если учесть, что до недавнего времени на протяжении сотен лет в штормах и бурях гибло ежегодно более двух тысяч судов, то океанское дно буквально усеяно морскими кладами».
— Поверить репортеру, — пробормотал Громов, — так надо, не раздумывая, опуститься на дно морское.
«Один из таких кораблей — „Санта-Мария“, принадлежавший генуэзскому купцу, затонувший более пяти веков назад, был найден археологической экспедицией. Почти месяц корабль, занесенный илом до верхушек мачт, очищали от осадочных пород. Ценные для историков экспонаты — оружие, предметы быта, чудом сохранившийся бортовой журнал — археологи поместили в изоляционные камеры. Младший научный сотрудник И. И. Слепнев проник в трюмы „Санта-Марии“ и среди остатков разложившегося груза обнаружил железные ящики. Вскрыв один из них, ученый увидел, что он наполнен золотыми монетами…»
— И любят же газетчики всяческие неожиданности, — усмехнулся Гель Иванович.
«Когда на другой день экспедиция вернулась за кладом, ящики были пустые…»
Гель Иванович вскочил, скомкал газету, сунул ее в карман.
— Какая-то чепуха! Обыкновенное подводное грабительство под рубрикой «Происшествия», — возбужденно сказал он. — Но почему я думаю о Рэсси? Что за чушь!.. Теперь в любом загадочном событии мне будет чудиться пропавший Рэсси… Надо успокоиться, уважаемый Гель Иванович, — обратился он к самому себе, — и… и… где же газета? Где статья? Право же, какое-то наказание…
Обыскав всю комнату и найдя газету в собственном кармане, профессор стал читать дальше:
«Работники морской инспекции, прибывшие на место происшествия, осмотрели трюм затонувшего корабля, взяли пробы воды. Установлено, что проржавевшие замки на ящиках открыты ключом особой формы. Слабый след в воде, проанализированный „электронным носом“, к сожалению, не выявил примет похитителей, а ведь известно, что новейшая машина „электронный нос“ определяет по запаху примерный возраст, профессию, район жительства лица, совершившего преступление. В картотеке морской инспекции не оказалось сходного запаха. Кроме того, контрольные пробы воды, взятые возле затонувшего судна и в его трюме, показали, что похититель пользовался реактивным двигателем. Из всех средств передвижения подобного рода ни одно не могло бы проникнуть в тесный корабельный трюм „Санта-Марии“…»
— Он, — твердо сказал Громов. — Теперь я точно чувствую, что это Рэсси!..
Гель Иванович сидел, обхватив голову руками. Маленький Рэсси — отличный пловец, только он мог оставить в трюме след реактивного двигателя. Профессор вскочил, зашагал по комнате.
— Если определить мышление как присущее одному человеку качество, то создание мыслящей машины невозможно. — Он остановился, рассмеялся. — Но ведь она есть! Я сам опроверг этот бредовый тезис! И кто, хотел бы я знать, может указать предел совершенства машины?!
Громов достал из кармана трубку, закурил.
«Может, волнения напрасны и подозрения глупы, — успокаивал себя профессор. И тут же вспомнил: — Но ведь моя машина неуловима. И для нее никто не придумал никаких Запрещающих Теорем!»
О Запрещающих Теоремах, которые могут остановить не только Рэсси, но и любую электронную машину, Громов старался больше не думать: эти мысли профессор считал опасными для будущего человечества. Но всплыла в памяти строка из газеты: «Одна восьмая мировых запасов золота и серебра».
Громов покачал головой: «Что за странная фантазия? Ну, я понимаю: поиски редких лекарственных водорослей, которые помогут излечить неизлечимые пока болезни. Открытие залежей марганца, никеля, урана на океанском дне. Наконец, если кто-то хочет срочно обогатиться, сбор алмазов на материковых отмелях ЮгоЗападной Африки. Их там сколько угодно в песке — алмазов в четверть карата, хоть сейчас в бурильную установку, а то и в ювелирный магазин… Но затонувшие корабли с кладами — какое ничтожное, примитивное использование новейшей машины!..»
Гель Иванович представил лохматую мордочку своего Рэсси и усмехнулся.
«Наверное, я переутомился, — решил профессор. — Все эти погони, путешествия, изобретения не для моего возраста. Какая „гениальная“ гипотеза: Рэсси — кладолаз! Когда я его создавал, то как будто был в здравом уме и не программировал грабительства… Да в этой газетной заметке всего один достоверный, подтвержденный наукой факт: корабль „Санта-Мария“ родом из того же города, что и Христофор Колумб. А все остальные гипотезы требуют тщательной проверки!..»
Громов стал рисовать схемы Рэсси, заглядывая в газетную заметку. Потом он взял телефонную трубку, набрал на диске номер:
— Алло, глубинники? Говорит профессор Громов. Прошу соединить меня с диспетчером Океана. Скажите, пожалуйста, Командору, что у меня важное сообщение…
Каждые полчаса океан затихал. Подводные радиолинии, по которым летели голоса капитанов, связистов, ученых, всех плывущих и странствующих на разных глубинах, три минуты безмолвствовали: служба спасения чутко слушала, не прозвучит ли в глубине сигнал 508. Пожалуй, это была скорее традиция, чем необходимость: с тех пор как суда опустились под воду, тревожные призывы звучали очень редко — когда вспыхивал пожар, отказывали двигатели или корабль не вернулся в порт. И пустые секунды эфира воспринимались как молчаливая память о миллионах погибших в море, о тех, кто своей жизнью тысячи лет платил дань стихии. Лишь изредка тишину трех минут нарушал слабый писк. Прислушиваясь, спасатели махали рукой: это были всего лишь дельфины и киты, носившие в себе микропередатчики.
