Свободное владение Фарнхэма - Хайнлайн Роберт Энсон (читать хорошую книгу полностью TXT) 📗
– Хьюберт, а ты уверен, что они понадобятся? Ни один из моих врачей не советовал мне ничего подобного.
– Это самое последнее новшество, – заверил он ее. – Теперь его применяют во всех больницах. – Хью где-то читал, что некоторые акушерки заставляют своих пациенток тянуть во время потуг за ремни. Он просмотрел свои книги, ища подтверждения, но ничего не нашел. Но здравый смысл подсказывал ему, что это действительно правильно – женщине так легче тужиться.
У Грейс на лице отражалось сомнение, но возражать она не стала и вышла из убежища. Хью уже собирался встать, когда Карен схватила его за руку.
– Не уходи, папа!
– Больно?
– Нет. Я хотела сказать тебе одну вещь. Я попросила Джо взять меня в жены. На прошлой неделе. И он согласился.
– Рад слышать это, дорогая. Тебе достается настоящее сокровище.
– Мне тоже так кажется. Хотя у меня и нет особенного выбора, но Джо мне действительно нравится. Но мы не поженимся до тех пор, пока я полностью не оправлюсь после родов и не стану сильной и здоровой, как прежде. Да сейчас я и подумать боюсь о разговоре с матерью.
– Я ей ничего не скажу.
– И Дьюку тоже лучше ничего не говори. А Барбара все знает, и считает, что так и надо.
Схватки начались у Карен тогда, когда Дьюк прилаживал ремни. Она вскрикнула, застонала и ухватилась за концы ремней, которые торопливо протянул ей Дьюк. Хью положил руку ей на живот и почувствовал, как напрягается ее матка одновременно с приступом боли.
– Тужься, детка, – сказал ей Хью, – и старайся дышать глубже – это помогает.
Она глубоко вздохнула, но только застонала в ответ.
Казалось, прошла вечность, прежде чем она немного расслабилась, выдавила улыбку и сказала:
– Ну, наконец-то прошло! Искренне сожалею о звуковых эффектах, папа.
– Если хочешь, кричи на здоровье. Но лучше глубоко дышать. А теперь отдохни немного. Давай разберемся. Джо, тебя придется использовать в качестве повара. Я хочу, чтобы Барбара отдохнула, а Грейс будет выполнять обязанности медсестры… поэтому придется тебе приготовить обед. И заодно приготовь чего-нибудь холодненького на ужин. Грейс, ты занесла это в журнал?
– Да.
– Ты заметила, сколько времени длились схватки?
– Я заметила, – сказала Барбара. – Сорок пять секунд.
Карен возмутилась.
– Барбара, да ты в своем ли уме! Они длились никак не меньше часа.
– Ладно, пусть будет сорок пять секунд, – сказал Хью. – Засекайте время появления схваток и сколько они длятся.
Семь минут спустя начался следующий приступ. Карен постаралась последовать совету отца и дышать глубоко. На сей раз она только слегка вскрикнула. Но когда боль отошла, она уже была не в состоянии шутить: она только отвернулась лицом к стене. Схватки были долгими и сильными. Хотя агония дочери и потрясла его, Хью немного приободрился – роды, как будто, обещали быть короткими.
Но получилось совсем наоборот. Весь этот жаркий и трудный день женщина на кровати старалась избавиться от своей ноши. Лицо ее побелело, то и дело она вскрикивала, с каждой потугой живот ее напрягался, мышцы на руках и на шее вздувалась от напряжения. Затем, когда схватки отступали, она откидывалась обратно на подушки, усталая и дрожащая, не в состоянии разговаривать, ни на что кроме происходящего с ней не обращая внимания.
Дальше стало хуже. Схватки теперь шли с трехминутными интервалами, причем каждая следующая была длиннее предыдущей и, казалось, более мучительной. Наконец, Хью разрешил ей не пользоваться ремнями: он не заметил, чтобы они помогали. Она тут же попробовала, их как будто не слыша, что он сказал. Казалось, что ремни позволяют ей чувствовать себя немного удобнее.
В десять часов вечера началось кровотечение. перепугалась до смерти – она много раз слышала, как опасны кровотечения. Хью уверил ее в том, что так и должно быть и что это свидетельствует о скором появлении ребенка. Да он и сам поверил в это, потому что крови было немного и вскоре кровотечение прекратилось. Казалось невероятным, что роды могут произойти еще не скоро. , похоже, рассердилась и встала. Барбара тут же плюхнулась в освободившееся кресло. Хью надеялся, что Грейс решила отдохнуть – женщины дежурили по очереди.
Но через несколько минут Грейс вернулась.
– Хьюберт, – сказала она высоким срывающимся голосом, – я собираюсь вызвать врача.
– Пожалуйста, – согласился он, не сводя глаз с Карен.
– Послушайте меня, Хьюберт Фарнхэм. Вам следовало вызвать врача с самого начала. Вы убиваете ее, слышите? Я намерена вызвать врача, и вам меня не остановить!
– Конечно, Грейс, о чем речь. Телефон вон там, – он указал пальцем на соседнее крыло. Грейс, казалось, была слегка озадачена, но затем она резко повернулась и вышла.
– Дьюк!
В комнату торопливо вбежал сын.
– Да, отец?
Хью с усилием выговорил:
– Дьюк, твоя мать решила позвонить по телефону врачу. Пойди, помоги ей. ТЫ МЕНЯ ПОНЯЛ?
У Дьбюка расширились глаза.
– Где у нас иглы?
– В меньшем пакетике на столе. Большой не трогай – он стерилизован.
– Ясно. А сколько ей ввести?
– Два кубика. Только смотри, чтобы она не видела иглы, а то она дернется.
Тут у него самого дернулась голова: он почувствовал, что у него голова идет кругом. – Нет, лучше введи ей три кубика. Я хочу, чтобы она пришла в себя, выспавшись. Она может справиться с этим.
– Иду, иду, – сказал поспешно Дьюк и последовал за матерью.
У Карен как раз наступил перерыв между схватками и она, видимо, впала в полузабытье. Наконец, она прошептала:
– бедный папочка. Твои женщины доставляют тебе столько огорчений.
– Успокойся, милая.
– Я… О, боже, опять подступает!
Затем, между приступами болей, она вскрикивала:
– О, какая боль! Я больше не могу! Ох, отец, я хочу врача! Ну пожалуйста, папочка! Пусть придет доктор!
– Ты тужься, доченька, тужься!
Схватки все продолжались и продолжались до самой ночи. Облегчения не было, а становилось только хуже и хуже. Уже не было смысла вести журнал схваток – они стали почти непрерывными. Карен уже не могла говорить: среди стонов можно было только с трудом различить невнятные просьбы о помощи. В промежутках между схватками она вдруг то начинала что-то говорить, то не отвечала на вопросы.
Перед рассветом – Хью к тому времени стало казаться, что эта пытка длится по меньшей мере неделю, хотя часы утверждали, что схватки длятся всего восемнадцать часов – Барбара сказала с тревогой в голосе:
– Хью, она больше не выдержит.
– Я знаю, – согласился он, глядя на дочь. Сейчас она как раз была вся охвачена болью, лицо ее посерело и исказилось, рот искривился в агонии, сквозь зубы вырывались сдавленные стоны.
– И что же дальше?
– Я думаю, что необходимо кесарево сечение. Но я не хирург, к сожалению.
– Так что же делать?
– Не знаю. Я не могу.
– Но ведь ты знаешь об этом гораздо больше, чем первый человек, который решился сделать его. Ты знаешь, как обеспечить стерильность. У нас есть сульфаниламиды, а ее можно напичкать демидролом, – она говорила громко, не боясь, что Карен может услышать ее. Карен уже ничто не интересовало.
– Нет.
– Хью, но ты просто должен. Она умирает.
– Я понимаю, – он вздохнул. – Но кесарево сечение делать уже поздно, даже если бы я и мог. Я имею в виду – мог спасти Карен с его помощью. Мы должны спасти хотя бы ребенка.
Он прищурился и голос его дрогнул.
– Но нам не спасти и ребенка. Где МЫ ВОЗЬМЕМ КОРМИЛИЦУ? Ты кормить не можешь, по крайней мере сейчас. А коров у нас нет.
Он глубоко вздохнул и попытался взять себя в руки. – Осталось одно. Попробовать эскимосский способ.
– А что это такое?
– Поставить ее на ноги и предоставить действовать земному притяжению. Может быть это поможет. Позови мужчин. Они нам потребуются. Мне снова придется вымыться. Может быть придется делать надрез. О, Боже!
Через пять минут и двумя схватками спустя, они были готовы. Пока Карен бессильно лежала после второй схватки, Хью попытался объяснить, что им предстоит сделать. Слова с трудом доходили до нее, но все же в конце концов, она слегка кивнула и простонала:
