Полуночный танец дракона (сборник) - Брэдбери Рэй Дуглас (книги хорошего качества txt) 📗
И пока отец брал у официанта тарелочку с земляничным тортом, сын обратился к нему:
– И как же ты хочешь назвать этого… этого… – Он запнулся и покраснел.
– Ублюдка?
– Нет!
– Ты хотел сказать «этого ублюдка». Говори, не стесняйся.
– Ублюдка!
– Полегчало? Не стану скрывать, я уже нашел для него подходящее имя. Я назову его Максимилианом!
– Максимилианом?
– Или просто Максом. Мой сын Макс. Звучит, на мой взгляд, совсем неплохо. В этом имени есть что-то царственное. Макс. Мой сын Макс.
– И что же – после того как я выеду из своей комнаты, в ней поселится он?
– Ты собираешься выезжать из своей комнаты? В этом нет особой нужды. Чего я не хочу, так это лишний раз обременять твою мать. К тому же моя секретарша всегда мечтала о радостях материнства и согласна просидеть с Максом хоть двадцать лет. Конечно, я буду приходить к нему шесть-семь раз в неделю и гулять с ним, ведь у ребенка должен быть отец.
Официант поставил на стол три чашечки кофе.
– Мама, – сказал Рональд после долгого молчания, – неужели ты так ничего и не скажешь?
Мать хмуро выдавила:
– Будь оно проклято…
На сей раз первым из ресторана выскочил уже не отец, а сын. Он несся, как корабль на всех парусах, разрезая носом воздух. Мать бросилась вдогонку.
Отец не спеша допил вино, оплатил счет и направился к выходу. Проходя мимо меня, он остановился спиной ко мне и негромко спросил:
– Вы что, умеете читать по губам?
Сначала я не понял, что он обращается ко мне, но он повторил вопрос и обернулся. Я встретил уверенный взгляд его серых глаз.
– Наверное, выросли в семье глухонемых?
– В некотором роде, – ответил я.
– Все понятно. А вы, случаем, не писатель?
– Как вы угадали?
– Ну, не просто же так вы не сводили с нас глаз. Неплохой сюжет для рассказа, а?
– Я не очень следил, – солгал я.
Отец усмехнулся и покачал головой.
– Так я вам и поверил! Впрочем, это не так уж и важно. Здесь нет ни капли правды.
Я чуть не выронил десертную ложечку.
– Как так?!
– Видите ли, мне нужно было придумать что-нибудь эдакое. Я собирался с мыслями, наверное, год. И сегодня, абсолютно внезапно, как выстрелил! Ну как, напишете об этом рассказ?
– Нет… А может быть, и да… Пока не знаю. Жаль, конечно…
– Что же вы замолчали? Договаривайте, раз уж начали.
– Жаль, что все это неправда…
Он вытянул из нагрудного кармана сигару, поискал зажигалку, закурил и, выпустив колечки дыма, долго наблюдал, как они, меняя форму, превращаются постепенно в ничто. Глаза его увлажнились.
– И не говори, сынок, – сказал он и двинулся к выходу. – Еще как жаль…
Я подозвал официанта и заказал еще одну бутылку вина. Откупорив бутылку, тот участливо спросил:
– Вы полагаете, вам удастся ее выпить?
– По крайней мере, я постараюсь, – ответил я.
Аккумулятор Скотта Фицджералъда/Толстого/Ахава
– Объясни, зачем ты хочешь перебрать и перестроить свою Машину Времени? – спросил мой приятель Билли Барлоу.
– Одно дело вернуться в прошлое и показать умирающему Мелвиллу, По или Уайльду последние издания их книг, и совсем другое… – Я на мгновение задумался. – И совсем другое – сделать несчастных людей счастливыми. Ты только подумай обо всех этих пропащих писателях, которые творили великолепные вещи и прозябали в убожестве!
– Все писатели пропащие, – ответил Билли. – И все прозябали.
– Я изменю его! – воскликнул я.
– Вздор, – усмехнулся Билли. – Как ты собираешься это сделать? Сотворишь чудо подобно Господу Богу? Или прикажешь джинну из лампы выполнить три твоих желания? Или…
– Заткнись. Ты видел мою машину, которая стоит в библиотеке?
– Эту гигантскую бабочку? Может быть, она и крыльями размахивать умеет?
– Сначала она жужжит, потом исчезает.
– И чем громче жужжит, тем дальше летит в прошлое?
– Именно так. А это мой список потерянных душ.
Билли нахмурился.
– Хемингуэй? Мелвилл? Несчастнее некуда. Толстой? А этот-то как сюда попал? Фрэнсис Скотт Фицджеральд и Зельда? Пить меньше надо!
– Отдай! – Я выхватил список у него из рук, сел в свою машину и, отжав рычаг, прошептал: – Я уже не здесь.
Машина зажужжала.
И здесь меня не стало.
Похожая на гигантскую целлофановую бабочку машина села возле дома Папы в Айдахо. Бог ты мой, подумал я, и что же я теперь ему скажу?
Я выбрался из-под ее дрожащих крыл и поднялся по ступеням дома. Прежде чем я успел постучать в дверь, она распахнулась, и на пороге показался Хемингуэй, который, судя по всему, не спал всю ночь. Он как будто ждал меня.
Вернувшись в холл, он уселся за стол и указал мне кивком головы на соседнее кресло. Приблизившись, я разглядел то, что лежало, отливая стальным блеском, на столе. Это было охотничье ружье, которым Папа когда-то будил эхо на склонах Килиманджаро и однажды подстрелил белого, как кенийская пыль, слона. Рядом с ружьем лежал обычный двуствольный дробовик.
На столе стояли два стакана с неразбавленной граппой. Я взял один из них, Папа опрокинул свой, не запивая.
– Ну? – спросил Папа.
– Не делайте этого, – сказал я, отвернувшись от стола.
– Чего «этого»?
– Того, что вы собрались сделать.
– Я не собирался делать ничего определенного, – покачал головой Папа.
– Вы об этом думали.
– Вы что, умеете читать мысли?
– Нет. Просто я читал ваши рассказы. Доктор, изображенный в одном из них, был вашим отцом, не так ли? Все мы знаем, как закончилась его жизнь.
– Все знают.
– Говорят, вы храните у себя его ружье.
– Да, где-то лежит.
– Если вы сделаете эту глупость, не будем смягчать выражений, каких только идиотских причин не придумают люди!
– Не бывает идиотских причин, чтобы уйти, если уходить пора.
– Нет, это не то, что вы думаете. Это то, что они напишут. Сначала они изгадят вашу могилу, потом изменят название вашей вещи на «Не восходит солнце».
– Они не смогут этого сделать. То, что я сделал, останется. Не хочется хвастать, но…
– Вам есть чем. Вы же Папа.
Папа едва заметно улыбнулся и закурил сигарету.
– И давно ли вы меня читаете?
– С восьмого класса. Я прятал вашу книгу под учебником алгебры.
– Подходящее место, ничего не скажешь! И чем же стала для вас моя книга «И восходит солнце»?
– Открытой дверью, нет, широкими вратами, ведущими в удивительный мир, полный дворцов, красавиц и тореадоров, все с изумительными спинами, и как выжить в нем, уже перестав быть мужчиной…
– Многовато для ребенка.
– Я проглатывал ваши книги одну за другой! Но не отклоняйтесь от темы разговора. Если вы уйдете…
– Я еще не ушел.
– Если вы уйдете, они съедят вас с потрохами!
– Ну, сначала нужно суметь до них добраться.
– Они выпотрошат ваш мозг и будут пожирать его снова и снова.
– Но мужество хотя бы останется при мне?
– Погибнет в первую очередь, вы даже не сможете бороться: они представят вас безвольным трусом…
– Они что, гиены?
– А также дикие собаки, грифы и акулы!
– Весь Гарвард?
– И университет штата Огайо в придачу!
– Неплохая компания, ничего не скажешь! – Папа испытующе посмотрел мне в лицо. – А вы-то что здесь делаете? Вы такой же псих?
– Я – поклонник.
– А почему вы покраснели?
– Я сказал чистую правду.
– Мой верный поклонник, значит.
– Нет, поклонник хороших книг. Не обязательно шедевров, просто хороших.
– Да, это я умел…
– Вы и сейчас в прекрасной форме!
– С никуда не годной селезенкой, с двумя сломанными ребрами, с раздробленной берцовой костью и с проломленным черепом?
– Они вам нисколько не помешают. Вашими ребрами, ногой и головой должны заниматься врачи, а не критики. Как только они подлатают ваше тело, перестанут шалить и ваши нервы. Боль уйдет, и…
– Я снова смогу писать?
