Будущее есть. Горизонты мечты - Завацкая Яна (читать лучшие читаемые книги .TXT) 📗
— Ну и как тебе у нас, нравится?
— Да неплохо пока. Квартиру дали, и главное, бесплатно все, странно. Еда. Жилье. И неплохо по качеству. Не блеск, но жить можно. Удивительно, — он нервно пожал плечами. Покосился на соседний столик, за которым щебетали две девушки — практикантки.
— А у меня есть семья, — сообщил я, — жена, Ирка… Ирина сейчас на Марсе. Она робототехник, а там… Сейчас же у нас купол Аэлиты возводится, скоро первый город будет. Еще два месяца осталось, они по вахтовому методу работают. И дочь есть, Уля, ей десять. Мне самому тридцать шесть. А так у меня тоже обычная жизнь, ничего особенного. Закончил школу. Биология меня интересовала всегда. Сначала работал в области медицины, в Центре наследственности… В смысле, конечно, учился. Там было мое место практики. Потом понял, что хочу с растениями. В двадцать два защитился, стал мастером. Это как у вас окончание колледжа, наверное. Потом пошел в армию. Там мы и познакомились с Иркой. Только у меня так получилось, что я не год служил, а два. Как раз Пхеньянский конфликт был, и я туда поехал. Я в биологических войсках, а Ирка служила в танковой части, водительница.
— Ты, выходит, воевал?
— Ну да, — я смутился. Не люблю вспоминать это время. Зачем вообще было рассказывать про армию? Наверное, по ассоциации с Иркой.
— Я думал, там в основном воевали китайцы.
— Какая разница, мы же все — Советский Союз. У нас в части отовсюду народ был. Французы были и даже чилийцы.
Я внутренне напрягся — мало ли, как он относится ко всему этому? Ведь он сам из ФТА. Но Томасу, похоже, было безразлично.
— А после армии я стал работать здесь на фабрике, мы поженились, потом родилась Улька. Я занимался раньше фитопатологией. Наверное, медицина сказалась. У меня вышло несколько статей в «Вестнике сельского хозяйства», и я разработал общие основы метода хемостимуляции иммунитета у пасленовых. Ну я уже рассказывал. А последние два года я по генетике больше. Еще я занимаюсь спортом — горные лыжи, плавание, немного биатлон. Туризм, люблю поездить по миру. Из хобби — играю на электросинтезаторе, делаю трехмерные видеоклипы, у меня довольно посещаемый сайт в сети. А еще у меня есть коллекция антикварных фильмов, представляешь — на видеодисках!
Томас отнесся спокойно.
— У меня тоже есть проигрыватель ДВД, и несколько старых дисков, от бабушки с дедушкой. Но они уже в очень плохом качестве.
— А у меня более шестидесяти дисков! Все старые фильмы, и их вполне можно смотреть. Вся эта голливудщина — апокалиптические фильмы, «Аватар» с продолжениями, или, например, первый вариант «Гарри Поттера» — все восемь фильмов. Звездные войны… Есть записи фильмов первого Союза! Конечно, не аутентичные — когда их снимали, еще дисков-то не было. Но во время ЭРФ их записали заново, деньги на них делали. И у меня есть многое — фильмы Рязанова, комедии Гайдая…
— А что такое ЭРФ?
— Это сокращение от Эпохи Рыночного Фашизма, — пояснил я, — это из истории России. Мы так называем время между разрушением Первого Союза и Войной. Почти тридцать лет. Гнилое было время.
— Да, неплохая у тебя коллекция, — признал Томас, — покажешь как-нибудь?
— Обязательно! Вообще заходи в гости, — я объяснил, как найти наш дом. И подумал, что канадец все же раскрепостился.
— А ты, значит, просто как бы служащий на этой фирме? Не начальство? — поинтересовался он.
— Да, я простой рабочий. Но у нас и нет начальства, есть, правда, организаторы, вот, например, Алексеич…
Томас не дослушал мою лекцию о структуре персонала и перебил.
— Знаешь, Валерий, я все-таки опасаюсь. Ведь у меня совсем другое образование и опыт! Справлюсь ли я с работой? У вас какой испытательный срок?
Я несколько секунд соображал, что он имеет в виду. Потом рассмеялся и хлопнул канадца по плечу.
— Какой еще срок? Приходи да работай, кто мешает? Наш «колхоз» же не частнику принадлежит, а нам — тем, кто здесь работает! Мы и решаем все. Ну а насчет того, что другое образование — не беда, научим! Было бы желание.
Я посмотрел на экран нотика. Все пятьдесят основных отсеков мирно горели зелеными огоньками.
Томас недоверчиво покачал головой.
— Все-таки не понимаю я, как это у вас устроено. Ну ладно, без денег. Но если даже не увольняют? Зачем же вы работаете?
— Ну а что, дома, что ли, сидеть? Работать интересно.
— А простые, монотонные работы? Ладно, ты биолог, экспериментируешь. А вот зерновые до сих пор выгоднее на земле растить, у вас тоже поля есть… их кто обрабатывает?
— Мы сами, — пояснил я, — у нас по полям дежурства, как и по фабрике. И тебе тоже придется иногда. Даже если тебе обидно, закончив ваш этот высший колледж, пахать на комбайне, как простой крестьянин.
— Да нет, почему же обидно? — возразил Томас, — Я пока учился, кем только не подрабатывал… Денег-то нет, а жить надо. Ящики грузил, полы мыл, пиццу развозил. И сейчас, пока был безработным, меня заставили в фирме по переездам работать. А то бы пособия лишили…
Тут на нотике вспыхнул сигнал вызова — я туда свой мобильник вывел, и заверещала недавно поставленная мной модная «Марсианочка». Я включил на браслете полную громкость, и голос вредной Ульки зазвучал над столом.
— Пап, привет! Я не отвлекаю?
— Нет. Ты уже дома, что ли?
— Я еще дома. У меня сетевые уроки до двенадцати, а потом на тренировку по «Пути воина»… а потом у нас проект еще этот, исторический.
— Какой проект?
— Ну па, я же рассказывала, — обиделась Улька, — реконструкция! Революционных событий 22-го года в Пекине! Подписание Союзного договора!
Сейчас опять в моду у нас в России входят национальные имена… Орловы вон назвали сына Изяславом. А Улькино полное имя — не Ульяна, а Ульрика. В честь Ульрики Майнхоф. Мы, кстати, в прошлом году ездили в Берлин и там сходили на могилу Ульрики, где стоит ей памятник. Улька прониклась.
— А, да, Уленыш, прости! Вспомнил. Чего звонишь — соскучилась?
— Я хотела спросить, па — может, вечером в Стратегию сыграем? — нежно-просительно зажурчала Уля, — а то мы давно не играли уже…
Вот этого в ней не понимаю! Я в десять лет уже почти не ночевал дома! В школе всегда можно остаться в интернате, подростки так и так постепенно переселяются туда жить — в интернате молодежная вольница, разве что под присмотром педагога. Я туда в Улькином возрасте уже и переселился. Правда, у нас была очень хорошая школа, и с родителями у меня были отношения так себе. А вот Улька предпочитает все еще каждый вечер — ну почти — проводить дома.
— Улечка, я сегодня не смогу. У нас же видак недельный! — Улька издала разочарованное «у-у-у».
— Но если хочешь, — поспешил я ее утешить, — ты можешь со мной поучаствовать в видаке, а потом мы посмотрим что-нибудь коллекционное!
— Мультики про кота Леопольда, — уточнила Уля.
— Хорошо, пусть мультики. Ну пока, зайчонок! Мне работать надо.
Я показал Томасу фабрику. Весь наш белковый цех. Гигантские чаны, где из клонированной биомассы выращивались килотонны разнообразных видов мяса, расфасовочные линии, формовка — из желеобразной красной биомассы лепились филе, котлеты и целые «тушки» без костей.
— В следующем году мы начнем строительство пищевого цеха… специалисты уже заказаны, — сообщил я, — а пока это все развозится в виде сырья в холодильники и на кухни.
Я еще показал Томасу грибной цех, а потом мы вернулись в родную наблюдательную кабинку. В конце концов, отсюда можно видеть весь цех, пусть и по частям. Мы пили кофе, рассматривали дивные виды внизу и болтали о том, о сем. Томас расслабился.
— Все-таки знаешь, — сказал он, — что мне не нравится? Ваш прозелитический характер. Ведь должен быть свободный выбор! Кому-то, как мне, не нравится в ФТА. А кому-то не нравится в СССР! Ведь согласись, от вас тоже уезжают! Два мира — две системы, это нормально. А вы хотите мирового господства, что ли?
Я усмехнулся.
— Знаешь, Том… мне, если честно, начхать на мировое господство. Меня другое волнует. Эта ваша ФТА… Free Trade Area, как вы стыдливо ее называете. Зона ваша… свободной торговли. Ладно, что у вас там людей гнобят — это действительно, как ты выразился, вопрос свободы выбора. То, что половина вашей территории — «гуманитарные зоны», откуда людям не выехать… Да и в развитых странах половина народу живет еле-еле, а низший слой вообще в дерьме. Это все ваше дело, хотя людей жалко. Но ведь нам с вами на одной планете приходится жить. Одним океаном пользоваться и одной атмосферой. И еще Антарктида и Арктика у нас общие. И рук у нас — разбирать ваши мусорные завалы и вашу нефть из океана выцеживать — не хватает! Поэтому… Пусть бы ФТА существовала, раз уж есть такие рыночные энтузиасты — но только под нашим контролем.
