Избранная - Рот Вероника (читать книги TXT) 📗
Я качаю головой.
– Нет. Кто-то… я так и не увидела кто… наткнулся на меня перед тем…
Я сглатываю. Если сказать это вслух, все станет серьезнее, станет реальным.
– …как меня чуть не сбросили в пропасть.
– Они собирались убить тебя? – тихо спрашивает Кристина.
– Возможно. А может, просто собирались подержать над пропастью, чтобы напугать. – Я дергаю плечом. – У них получилось.
Кристина с жалостью глядит на меня. Уилл не сводит глаз со стола.
– Надо что-то предпринять, – тихо говорит Юрайя.
– Например, избить их? – усмехается Кристина. – Похоже, об этом уже позаботились.
– Нет. Боль можно перетерпеть, – отвечает Юрайя. – Мы должны выдавить их из рангов. Это разрушит их будущее. Навсегда.
Четыре встает между столами. Разговоры резко обрываются.
– Переходники! У нас сегодня новое задание, – говорит он. – За мной.
Мы встаем, и Юрайя морщит лоб.
– Осторожнее, – говорит он мне.
– Не волнуйся, – отвечает Уилл. – Мы защитим ее.
Четыре ведет нас из столовой и дальше по тропинкам, окружающим Яму. Уилл слева от меня, Кристина справа.
– Я так толком и не извинилась, – тихо говорит Кристина. – За то, что схватила флаг, который ты заслужила. Не знаю, что на меня нашло.
Не уверена, насколько умно прощать ее… прощать любого из них, учитывая, что они мне наговорили после вчерашнего объявления рангов. Но мать сказала бы, что люди совершают ошибки и я должна быть снисходительной. А Четыре велел положиться на друзей.
Не знаю, на кого мне следует больше полагаться, поскольку я не уверена, кто мои настоящие друзья. Юрайя и Марлин, которые были на моей стороне, даже когда я казалась сильной, или Кристина и Уилл, которые защищают меня, когда я кажусь слабой?
Встретившись взглядом с ее большими карими глазами, я киваю.
– Давай просто забудем об этом.
Мне все еще хочется злиться, но я должна освободиться от злости.
Мы поднимаемся выше, чем я заходила до сих пор, пока лицо Уилла не начинает бледнеть всякий раз, когда он смотрит вниз. Обычно я люблю высоту и потому хватаю Уилла под руку, как будто мне необходима его поддержка… но на самом деле предлагаю ему свою. Он благодарно улыбается.
Четыре оборачивается и делает несколько шагов назад… по узкой тропинке без перил. Насколько хорошо он знает это место?
Он смотрит, как Дрю тащится позади группы, и произносит:
– Пошевеливайся, Дрю!
Шутка жестокая, но я не могу удержаться от улыбки. То есть пока взгляд Четыре не перемещается на наши с Уиллом сцепленные руки. Шутки кончились. От выражения его лица по моей спине пробегает холодок. Неужели он… ревнует?
Мы подходим все ближе к стеклянному потолку, и впервые за несколько дней я вижу солнце. Четыре поднимается по металлической лестнице, ведущей в дыру в потолке. Ступени скрипят под ногами, и я смотрю вниз на Яму и пропасть под нами.
Мы идем по стеклу, превратившемуся из потолка в пол, через цилиндрический зал со стеклянными стенами. Окружающие здания наполовину обрушились и кажутся покинутыми. Наверное, поэтому я никогда не замечала лагеря Лихости. К тому же сектор Альтруизма далеко.
Лихачи толпятся в стеклянном зале, болтают, сбившись в кучки. Двое лихачей у стены сражаются на палках и смеются, когда один из них промахивается и попадает по воздуху. Две веревки протянуты над комнатой, одна на несколько футов выше другой. Наверное, они как-то связаны с рискованными трюками, которыми славятся лихачи.
Четыре ведет нас сквозь другую дверь. За ней находится огромное сырое пространство с обнаженными трубами и покрытыми граффити стенами. Зал освещен рядами старомодных флюоресцентных ламп с пластмассовыми крышками – должно быть, они древние.
– Это, – глаза Четыре ярко горят в полумраке, – еще один вид симуляции, известный как пейзаж страха. Он был отключен ради нас, так что в следующий раз вы увидите совершенно другое.
За его спиной на бетонной стене – художественная надпись «Лихость» алой краской из баллончика.
– В ходе симуляций мы собирали данные о ваших худших страхах. Пейзаж страха оценивает эти данные и предлагает вам ряд виртуальных препятствий. Некоторые из препятствий – страхи, с которыми вы уже встречались во время симуляций. Некоторые, возможно, окажутся в новинку. Отличие в том, что в пейзаже страха вы будет сознавать, что это симуляция, а значит, не утратите способность соображать.
Это значит, что в пейзаже страха все будут вроде дивергентов. Мне следует радоваться, что меня не смогут обнаружить, или расстраиваться, что у меня не будет преимущества?
Четыре продолжает:
– Количество страхов в вашем пейзаже зависит от общего количества ваших страхов.
И сколько у меня страхов? Я думаю о новой встрече с воронами и ежусь, несмотря на теплый воздух.
– Я уже говорил, что третья ступень инициации в основном интеллектуальная.
Я вспоминаю, когда он это сказал. В первый день. Перед тем, как приставил пистолет к голове Питера. Жаль, он не спустил курок.
– Дело в том, что вам придется управлять своими эмоциями и телом одновременно – сочетать физические навыки, приобретенные на первой ступени, с контролем эмоций, приобретенным на второй. Сохранять хладнокровие.
Флюоресцентная лампа над головой Четыре мигает и мерцает. Четыре перестает изучать толпу неофитов и смотрит прямо на меня.
– На следующей неделе вы как можно быстрее пройдете через пейзаж страха на глазах у лидеров Лихости. Это будет ваш финальный тест, который определит ваш ранг третьей ступени. Аналогично тому, как вторая ступень инициации весит больше первой, третья ступень весит больше первых двух. Ясно?
Мы все киваем. Даже Дрю, на которого больно смотреть.
Если я успешно справлюсь с финальным тестом, у меня хорошие шансы попасть в десятку лучших и стать членом фракции. Стать лихачкой. При мысли об этом я едва не хихикаю от облегчения.
– Каждое препятствие можно пройти одним из двух способов. Либо вы достаточно успокоитесь, чтобы симуляция зарегистрировала нормальное, ровное сердцебиение, либо встретитесь со своим страхом лицом к лицу и тем самым продвинете симуляцию дальше. Например, чтобы встретиться лицом к лицу со страхом утонуть, можно нырнуть в глубину. – Четыре пожимает плечами. – Итак, я предлагаю провести следующую неделю за обдумыванием своих страхов и разработкой стратегий противодействия им.
– Звучит нечестно, – возражает Питер. – Что, если у одного всего семь страхов, а у другого – двадцать? Это не его вина.
Четыре несколько секунд смотрит на него и смеется.
– Ты правда хочешь поговорить о том, что честно, а что нет?
Толпа неофитов расступается, чтобы пропустить его к Питеру. Четыре складывает руки на груди и убийственным тоном произносит:
– Я понимаю, почему ты беспокоишься, Питер. События прошлой ночи неопровержимо доказали, что ты жалкий трус.
Питер тупо смотрит на него.
– И теперь все мы знаем, – тихо добавляет Четыре, – что ты боишься маленькой худенькой девочки из Альтруизма.
Его губы изгибаются в улыбке.
Уилл обнимает меня за талию. Плечи Кристины дрожат от подавленного смеха. И глубоко внутри мне тоже удается улыбнуться.
Вернувшись днем в спальню, мы застаем в ней Ала.
Уилл заходит мне за спину и берет меня за плечи – легонько, как бы напоминая о себе. Кристина придвигается ближе.
У Ала синяки под глазами, и лицо его распухло от слез. При виде его мой живот пронзает боль. Я не могу пошевелиться. Запах лемонграсса и шалфея, когда-то приятный, становится кислым.
– Трис. – Голос Ала ломается. – Можно с тобой поговорить?
– Ты серьезно? – Уилл сжимает мои плечи. – Не приближайся к ней больше никогда.
– Я не причиню тебе вреда. Я вовсе не хотел… – Ал закрывает лицо руками. – Я только хочу сказать, что мне жаль, очень жаль, я не… не знаю, что на меня нашло, я… пожалуйста, прости меня, пожалуйста…
