Сатанбургер - Меллик-третий Карлтон (е книги TXT) 📗

Я ожидал, что Саттер будет заполнен людьми, но оказалось – вовсе нет. Когда я попал внутрь, он был совершенно пуст. Я захожу внутрь, мои шаги рождают эхо, эхо… Может быть, безумцы были слишком громкими и уже полностью переварились.

Я тут как-то употребил слово «молюсь», но на самом деле я имел в виду «надеюсь», потому что мольба в этом мире – дело бессмысленное.

Иду, напряженный, как струна. Картинка пляшет, показывая пропитанные запахом лошадей пространства. Здесь кто-то есть – это люди из Волма. Их совсем немного. Парочка очень голубых женщин обрабатывает изможденного подростка. Еще несколько тощих людей и один темный самец. Все они погружены в свои несчастные мысли (?), сидят.

Я держу рот на замке, продолжаю идти… Если я ошибался насчет Тишины и она меня переварит, то все мои друзья – последние настоящие люди в мире – станут топливом для Волма. Я не могу допустить, чтобы это случилось. Они рассчитывают, что я поведу себя как герой. Герой. Отверженный ублюдок – единственная надежда рода людского. Это меня пугает. Странные цвета лезут мне в голову. Я уничтожаю эту мысль.

С час побродив по холлам Саттера и обнаружив 22 грустных-прегрустных существа, я направляюсь в Рай-2, чтобы удовлетворить свое любопытство. Если Стэга и Ленни там нет, то, по крайней мере, я смогу сказать, что побывал на Небесах.

Уже внутри мне приходит на ум лишь одно слова для описания – ковер. Не уверен, что могу по-другому описать то, что имею в виду, но я чувствую ковровость всего, что здесь есть. Я чувствую, что меня мягко направляют и я свободен от всех стрессов. Суета мира полностью спала с моих плеч.

Конечно, это не настоящий рай. Это просто имитация. Единственное его достоинство – уютная атмосфера. Я уверен, что комфорт со временем надоедает. Но в настоящий момент я чувствую большое искушение остаться.

Я не нахожу ни Стэга, ни Ленни, но один из них находит меня.

Я слышу, как его голос зовет меня из темного угла Рая-2, где на ковровой стене написано: Земля панков. Это шуточка Стэга.

– Где ты? – спрашиваю я, не в состоянии разглядеть кого-либо на Земле панков.

– Я тут, – отвечает Ленни.

Потом я замечаю, что он прямо передо мной, совершенно прозрачный. Умирающий образ. Он уже наполовину переварен и существует лишь частично, сидя в странной позе и стараясь удержать остатки себя вместе.

– Где Стэг? – спрашиваю я, но шепотом.

– Исчез, как все остальные.

Он не то чтобы шепчет, но его голос тише моего.

– Тебя тоже проглотили?

– Да, но я тут не останусь. Меня нельзя переварить.

Ленни мне не верит. Он говорит:

– Херня.

– Я пришел за тобой. Мы выбираемся из этого мира.

– Я никуда не пойду, – отвечает Ленни.

– Тогда – все равно, – ворчу я.

Я рассказал ему историю «Сатанбургера» и как мы собираемся восстановить человеческую расу. Кажется, он не понимает, где он. У него на губах застыла белая пена, он молчит. Разговор со мной стоил ему еще одной частицы, которую переварила Тишина. Он объясняет, где находится Волм.

Около центра Земли панков, где снимали кино «Мертвый труп». Я принимал участие в съемках в роли зомби, стоял в последних рядах толпы других зомби. В фильме даже есть кадр, в который попала моя спина крупным планом, когда я и другие трупы убивали главного героя, одетого как педик. Гробовщик и Ленни тоже снимались в фильме, но в то время мы еще не были близко знакомы.

– Это опасно?

Ленни пожимает плечами.

– Вас там будет кое-кто ждать. Мовак, который знает все. Все обо всем. От начала вселенной до ее последних дней, о том, что ты думаешь и что собираешься подумать.

– А что он там делает?

– Отвечает на вопросы.

– Лист, сделай мне одолжение. – Ленни распрямляет спину и становится еще более прозрачным.

– Извини, я тороплюсь. – Я встаю, чтобы уйти.

– Убей Мовака ради меня.

– Зачем?

– Он не достоин жизни. Никто не должен знать все.

[СЦЕНА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ]

КРОВАВОЕ БЕГСТВО

Я покидаю Тишину так же просто, как и раньше, и чувствую, как огромная улыбка озаряет мое лицо: я единственное существо, которое может сбежать из Тишины. Я – особенный. Та же история, что с Божьим оком, я один мог им пользоваться, хоть теперь его у меня забрали. Я выхожу легко и расслабленно и возвращаюсь к «Сатанбургеру» по улице, которую Тишина очистила для меня.

Дорога больше не опасна, думаю я, Тишина прошлась с толком, но опасность может поджидать меня внутри. Сейчас мое зрение несет опасность, картинка скачет перед глазами, как адский водоворот. Этого достаточно, чтобы я покончил с собой. Но я не поддамся суицидальным мыслям. Мне нужно спасать человечество. Кроме того, я чувствую, что у меня встает член. Большая выпуклость под штанами. Ричард Штайн говорил, что возбуждение всегда приходит, когда его никак не ожидаешь, но никто никогда не думал, что спаситель человечества будет иметь проблемы с контролем возбуждения в самый ответственный момент своей миссии.

Я думаю, мой член желает голубую женщину, – может быть, она желает тоже, но больше ей не получить от меня еды, потому что мы никогда больше не увидимся. Она заставила меня забеременеть, хотя даже не любила, но она была такая красивая… Мне определенно будет не хватать секса. Но наверняка скоро у меня появится еще одна голубая женщина. Как только она родится, мне придется кормить ее тем же способом, что я кормил мою голубую девушку. Конечно, растление собственного ребенка кажется инцестом, но ведь голубые женщины принадлежат к иной культуре.

Я подхожу к «Сатанбургеру», а возбуждение все нарастает, я стараюсь скрыть это, когда вижу друзей (используя книгу Человечества как прикрытие). Гроб, Нэн и остатки Джина, кажется, ничего не замечают. Может быть, им настолько все равно, что они не хотят замечать.

– Нам пора отправляться, – объявляю я. Потом осознаю, что одного члена нашей группы недостает. – Где Христиан?

Гроб отводит глаза в сторону.

– Наверное, потерялся.

– Где? – налегаю я на него. Он пожимает плечами.

– Оставайтесь здесь. Я найду его.

Я пригибаюсь, крадусь на другую сторону холма, ищу, ищу… но мое зрение слишком нечеткое, поэтому я начинаю звать. Кричу три раза, но он не отвечает. Если он с толпой безумцев, я никогда его не найду. Даже не буду пытаться, даже ради лучшего друга.

Лучшим другом Ричарда Штайна был парень по кличке Хобби, который зачал 26 детей от 13 разных женщин, ни на одной из которых не был женат. У него что-то было с головой – ему нравилось делать женщин беременными, причем по две-три зараз. И у каждой, как ни странно, рождались близнецы. Его друзья, например Ричард Штайн, считали его забавным, но тринадцать пар детей – это все-таки извращение.

Они прекратили отношения, когда Хобби арестовали за то, что он сделал близнецов 16-летней девочке. Ричард и это нашел бы забавным, если бы речь не шла о его младшей сестре.

Я нахожу Христиана на другой улице. Он забрался на крышу булочной, что стоит на левом склоне холма «Сатанбургера».

– Что ты делаешь? – кричу я ему. – Ты потерял остатки разума, придурок?

Христиан стоит в позе мессии с распростертыми руками.

– Красота, правда? – взывает он.

– Что?

– Этот город – винегрет. Весь мир – винегрет. На улицах полно существ и цветов. Я чувствую себя как мистер Ти.

Дождь добрался и до него, или это влияние душегубки.

– Христиан, ты сходишь с ума, – говорю я. – Успокойся.

Он смеется.

– Я знаю. Но это здорово.

– Борись с этим. Нам нужно идти.

Я вижу, как он кружит и качается в моем плывущем видении, тонет. Дождь пропитал его насквозь, он больше не может подняться сам.