Перелетная птица (СИ) - Ежов Сергей (смотреть онлайн бесплатно книга .TXT, .FB2) 📗

— Благородно ли это?

— Иван Константинович, вы сомневаетесь в благородстве Бриана де Буагильбера или барона Фрон де Бефа, воспетых Вальтером Скоттом?[1]

— Сдаюсь! — поднял руки князь Иван — Признаюсь, я тоже считаю Антанту вредным для России союзом. Но, может быть, нам остаться в стороне?

— Сама по себе мысль-то неплохая. Один китайский мудрец сказал: «Умная обезьяна сидит на вершине холма и наблюдает, как в долине дерутся два тигра».

— Прекрасное выражение!

— Да. Но на практике, К сожалению, мы не сможем занять эту выгодную позицию.

Князь Иван вопросительно поднял бровь.

— Нам просто не дадут сохранить нейтралитет, вплоть до того, что Антанта совместно с Тройственным союзом могут ударить по России. Следовательно, нам, хотим мы того или нет, придётся выбирать сторону, а коли так, нам следует подумать о собственной выгоде. Не знаю точно, кто сказал: «У государства нет постоянных друзей и постоянных врагов, а есть лишь постоянные интересы», значит, нужно печься именно о них. Уж простите меня за обилие цитат.

— Почему бы и нет? Иллюстрации способны украсить и самый блестящий роман. Соглашусь: в стороне нам остаться не дадут, и крайний случай вы определили совершенно правильно. Однако остался последний угол злосчастного треугольника: почему союз с Германией для нас выгоднее?

— Давайте посмотрим вот с какой стороны: победитель европейской войны неимоверно усилится. Вы согласитесь с этим утверждением?

— Без сомнений.

— А теперь посмотрим: кто сильнее Германия или Франция с Британией?

— Конечно же, последние.

— Мы и сейчас не можем бросить серьёзного вызова этим державам, а после их победы и подавно. В то же время, Германию мы били, да и сейчас можем указать ей место. То есть, победив в войне против Антанты, мы усилимся вместе с Германией, удерживая паритет.

— В определённой степени верно.

— И не забудем о злобном и могучем хищнике, что подрастает за океаном. Он не даст Германии слишком усилиться.

— Почему же?

— Колонии.

— Пожалуй, верно, но разверните свою мысль.

— Колонии как раз уберегут нас от войны с Германией, потому что немцы бросятся осваивать британское и французское наследство. Согласитесь: зачем со всем напряжением сил воевать за суровые северные земли, когда есть благодатные края с робкими обитателями? А как сложатся карты судьбы в дальнейшем, пусть решают наши потомки. Мы же должны воспользоваться передышкой и ликвидировать нашу отсталость.

— Хотел спросить о двух революционерах, с которыми вы ведёте переписку: об Ульянове и Джугашвили. Чем они так интересны? Я наводил справки и выяснил, что Ульянов обладает известным авторитетом в среде либеральной интеллигенции, имеет некоторое влияние в рабочей среде. Но его партия ничтожна по численности и её роль не идёт ни в какое сравнение с авторитетом, например, партии эсеров. И совсем непонятно ваше, едва ли не восторженное, отношение к Джугашвили. Об этом человеке вообще мало кто знает, а некоторые из тех, кто знает, относятся к нему неприязненно.

— Ульянов пока не имел возможности проявить себя. Но в этом человеке заложен гигантский потенциал, он великий стратег, и очень жаль, что нынешнее руководство России не пытается использовать его. Дело в том, что Владимир Ильич, если ему правильно поставить задачу, может разработать методологические основы для выхода России в лидеры мира.

— А Джугашвили?

— Иосиф Виссарионович способен создать практический аппарат для претворения в жизнь планов Ульянова.

— Но позвольте, как эти люди смогут сделать такую работу, не свергая царя?

— Вообще-то идеи Ульянова и Джугашвили к форме государственного управления никакого отношения не имеют. Они занимаются социальным устройством, а это совсем другое дело. Вот на переустройство социальной сферы их бы и следовало подрядить. Хм… Цари были у вольных кочевников, были при рабовладении, были при феодализме, есть при капитализме, так почему бы им не быть при социализме? В конце концов, это предсказуемая и довольно понятная народу форма государственного управления. Жаль, что Николай Александрович не слишком умён и чересчур зациклен на своих комплексах.

— Любопытная получилась беседа, благодарю.

— Агата, я давно хочу спросить, но не решаюсь. По какому обряду мы будем венчаться?

— И что же тебя смущает?

— Видишь ли, милая, я воспитан в атеистической семье и к религиозным вопросам совершенно равнодушен, хотя чужую веру и убеждения уважаю. Но, раз я принял русское подданство, то собираюсь принять и православие. Ты не составишь мне компанию?

Агата перешла к Александру, присела на подлокотник кресла, взъерошила ему волосы, коснулась усов.

— У тебя были такие шикарные кайзеровские усы, они мне ужасно нравились. — задумчиво проговорила она — Нынешние тоже хороши и тебе удивительно подходят. Как пишут в прессе, ты образец настоящего русского авиатора.

Александр не перебивал, он привык к манере своей ещё не венчанной жены, обдумывая серьёзный вопрос, болтать о пустяках. Форму усов он действительно поменял. Кайзеровские усы, конечно же, выглядят впечатляюще, но уж слишком много с ними приходилось возиться: расчёсывать специальной щёточкой, смазывать специальной помадкой, спать в наусниках, чтобы невзначай не помять великолепного украшения. Вдобавок, для питья из стакана или чашки следовало пользоваться специальным приспособлением, чтобы не намочить усов. Кушать приходилось с осторожностью… Но совсем безусым ходить непривычно, поэтому Александр вернулся к тому, что он носил на лице в той жизни: растительность средней величины в духе Пескова.

Наконец Агата заговорила о деле:

— Если ты решил стать православным, то и венчание следует провести по православному обряду. Я думаю, что в делах такой шаг тебе поможет, не так ли? В отличие от тебя, я верующая и верна своей конфессии, но необходимость манёвров понимаю. Хорошо подумай, кто станет твоими крестными родителями. Я бы рекомендовала кого-то из представителей царствующей династии, хотя бы второстепенных. Неплохо, если это будут представители высшей аристократии. К примеру, я, на правах родственницы нынешнего короля, нанесла визиты вашему царю, его супруге и далее, по нисходящей, добралась до старой аристократии. Многих я знала и ранее, ведь русские любят посещать Англию и Францию, тем легче было возобновить знакомство. Уверена, что многие из них с удовольствием станут восприемниками[2].

— Дельная мысль. Я обсужу её с князем Иваном Константиновичем.

— А хочешь, я посодействую в получении титула английского барона или графа? Это стоит не так уж и дорого.

Александр вспомнил глумливое пожалование какого-то нувориша из двадцать первого века «Князем из Сибири» и засмеялся:

— Благодарю, моя родная, не стоит беспокоиться. Коли я решил обосноваться в России, то британский титул лишь создаст мне тут проблемы.

— Это верно. Тогда можно подумать о приобретении русского титула.

— А это недурная мысль. Я совершу какой-нибудь подвиг на ниве рекордных перелётов или чего-то в том же духе, это и станет поводом. Хотя не уверен, что получится. Император мне не благоволит, даже награды после нашего перелёта вручал министр промышленности и совсем не в торжественной обстановке. Князья Иван и Игорь были страшно обижены, но награды приняли. Думаю, их подталкивали на какой-то демарш, но провокация не имела успеха.

— Да-да! В свете эту тему обсуждают до сих пор, царя осуждают за неблагодарность, а мне, как твоей близкой и единственной подруге, всячески выражают сочувствие. Ты прав, при этом императоре русского титула тебе не получить.

— И бог с ним!

— Ты неправ. Во-первых, такая маленькая приставка к имени открывает многие двери. Во-вторых, она очень защищает от полицейского произвола. В третьих, и это очень важно, титул весьма поможет в делах: тебе будут идти навстречу и снижать свои цены только ради возможности небрежно ронять в разговоре: «Я имею дела с графом Павичем».