Атипичная пневмония - Фомин Алексей Николаевич (бесплатные книги онлайн без регистрации TXT) 📗
– А скажите, пожалуйста, где я могу получить свою долю? – Семен Маркович изобразил в лицах этот диалог.
Колосов рассмеялся. Старый механик заварил себе чаю и уселся рядом с Колосовым. Семен Маркович всю свою жизнь проработал конструктором на АЗЛК, в отделе перспективных разработок. Видел и расцвет завода и его закат, а на пенсию выходил в эпоху «арамобиля». Не один десяток новых моделей как в чертежах, так и в железе прошел через его руки. Поэтому для колосовкой мастерской он был, конечно, находкой.
В конторку вошел Николай Николаич со своим клиентом.
– На, рассчитай, Петрович, – сказал он, кладя на стол Колосову листок с перечнем проделанных работ. Колосов подсчитал, назвал сумму клиенту и пробил чек. Клиент, рассчитавшись, вышел.
– Так ты скажи, Вить, – Семен Маркович позвякивал ложкой, размешивая сахар, – кто все-таки виноват, что я в свои почти семьдесят пять вынужден работать, а не могу жить на пенсию, что ты, толковый мужик в расцвете лет, валандаешься в этой помойке, командуя двумя инвалидами и тремя пацанами, вместо того, чтобы делать большие дела на благо Родине и, между прочим, своей семье?
– Ну и вопросики у вас, Семен Маркович, вечные русские вопросы – «кто виноват?» и «что делать?», – улыбнулся Колосов, совершенно не собираясь втягиваться в серьезный разговор.
– Я бы на твоем месте, Маркыч, вместо того, чтобы дурацкие вопросы задавать, давно бы в Израиле на пляже пузо грел. Кстати, и пенсию там приличную получал бы. – Николай Николаич тоже налил себе чаю.
– Видел я тот Израиль. Младший мой купился вот на такие разговоры, уехал. Был я у него в гостях. Квалифицированный авиационный инженер, конструктор теперь в колхозе за коровами навоз выгребает. Мне говорят – это твоя Родина, здесь жили твои предки. Вранье все это. Полоска выжженной, прокаленной солнцем каменистой пустыни. По-моему, там вообще никто не мог жить и сейчас бы не жил, если бы только не американские доллары, миллиардами и миллиардами зарываемые в эту землю. Моя Родина здесь, в России. Я москвич в пятом поколении, мой отец, доцент МГУ, погиб в 41-м в народном ополчении, защищая Москву.
– А я вот думаю, что когда была советская власть, и Родина у нас была. И никто тебя не спрашивал кто ты: русский или еврей, или, положим, чукча какой-нибудь, – Николай Николаич произнес это почти торжественно, назидательно потрясая указательным пальцем.
– А как же пятая…
Конца фразы Колосов уже не услышал, выйдя на улицу и захлопнув за собой дверь. Он увидел как во двор въезжает, рыча двигателем, гремя бортами и хлопая продранным тентом, расхристанная, раздолбанная «Газель». «А вот и Сережа приехал», – подумал Колосов, завидя машину своего постоянного клиента. Сергей держал ларек на недалеком отсюда Тушинском рынке. Вообще, ларечники с Тушинского (или как называл их Николай Николаич – «базарники») составляли костяк колосовской клиентуры. Виктор Петрович выделял Сергея из общей массы его коллег, потому что он единственный из всех «базарников» был русским. Все остальные для Колосова были на одно лицо.
– Привет. Глушитель отвалился?
– Привет. Прогорел. – Сергей пожал Виктору руку.
– Будешь менять?
– Нет, пусть Николай Николаич заплатку приварит.
– Загоняй на эстакаду.
Пока «Газель» заезжала на расположенное здесь же во дворе сваренное из швеллеров сооружение, громко названное эстакадой, Виктор крикнул в окно конторки:
– Николай Николаич, на выход. Твой любимый клиент приехал.
Сергей и Виктор стояли рядом с эстакадой, глядя как Николай Николаич возится с глушителем.
– Ты сейчас чем торгуешь-то? По-прежнему рыбой? Надо к тебе заехать затариться, а то дома шаром покати. Одни джемы да сладкие пасты. Дети их едят с удовольствием, а меня с души воротит. Скажи кто раньше, что можно жить без мяса, не поверил бы. Одна надежда на рыбку осталась.
– Давай мы сделаем по-другому, Вить. Я поеду на базу и возьму тебя с собой. Все дешевле для тебя будет. Вообще должен тебе сказать, странные вещи какие-то происходят в последнее время. Я ведь на хладокомбинате бываю почти каждый день. Рыбы везут очень много, гораздо больше, чем обычно. Фуры стоят в очереди на въезд на территорию холодильника. В то же время арендные договора с фирмами, сидевшими на территории комбината, расторгли и выкинули их оттуда. Остались несколько небольших фирмочек, сидящих за территорией. У них цены каждый день растут процентов на 10. А сам хладокомбинат ничего не продает. Такое впечатление, что они готовятся к чему-то. То ли к восстановлению госторговли, то ли к талонной системе. Но при любом раскладе не худо было бы тебе несколько ящиков консервов приобрести. Знаешь ли, запас карман не тянет.
Рабочий день близился к концу, нудный холодный дождик прекратился, а ветер разорвал кое-где прорехи в облаках, и на западе даже было видно мутное марево заходящего солнца, когда в колосовскую мастерскую приехал Игорь Павлович Кузьмин. Был он на красном спортивном «Мерсе»-купе. Колосов знал эту машину, так же как он знал все машины, перебывавшие в семье Кузьминых.
Он познакомился с Игорем Кузьминым, когда тот был чиновником средней руки в префектуре Северо-Западного округа. Виктору нужно было оформить экологический сертификат на свою мастерскую, и Игорь ему помог. С тех пор, лет около десяти, и продолжалась их дружба – не дружба, а скорее взаимовыгодное сотрудничество. Правда, последние два года карьера Игоря стремительно пошла в гору, и он достиг таких высот, что колосовские услуги вроде бы были ему и ни к чему, но он по старой памяти заезжал ремонтироваться к Колосову.
– Петрович, посмотри, что-то ближний свет не работает. Дальний работает, а ближний – нет. Это машина жены. Представляешь, трое суток не был дома. Приезжаю на дачу, сидит мрачнее тучи. К первому попавшемуся прицепилась, и понеслось. И такой я, и сякой, и разэдакий. И бутики ей не бутики, и бриллианты – не бриллианты. И даже со светом у «Мерса» проблемы, все я виноват. Оказывается, пробовала получить Шенгенскую визу, на какие только клавиши не давила, а ее послали. Так чего беситься-то. Сейчас с Шенгеном у всех проблемы. Ну, я «Мерс» этот долбаный схватил и к тебе, от греха подальше. Может быть, успокоится пока.
Игорь Павлович, молодой человек тридцати пяти лет, всем своим видом свидетельствовал, что «жизнь хороша и жить хорошо», и даже небольшое брюшко и ранняя лысина не портили его, а как бы придавали его облику еще больше значительности и важности. Он был в темном рабочем костюме от «Бриони» и галстуке «Хьюго Босс». Ясное дело, улепетывал из дома в пожарном порядке, не успев даже переодеться во что-то менее официальное. Пока Михаил возился с «Мерсом», Игорь рассказывал Колосову-старшему о том, какой он заказал новый эксклюзивный «Бентли» и уже заплатил 700 тысяч долларов за него и на следующей неделе ждет доставки заказа. Частые телефонные звонки прерывали страстный рассказ Игоря о приобретенной новой игрушке, и в конце концов он попросту отключил свою трубку. Но веселое блямканье телефона снова прервало их беседу. На этот раз звонили Колосову. Игорь слышал, естественно, только колосовские реплики, но и по ним понял, что звонит Колосову близкий человек, и что Колосов этому страшно рад, и звонит издалека. Но по ходу беседы реплики Колосова становились все короче, лицо его становилось все более озабоченным. Когда разговор закончился, и Виктор захлопнул свою древнюю трубку, то выглядел он совсем уж озадаченным и даже, можно сказать, растерянным.
– Что-нибудь случилось? Кто звонил-то? – неделикатно поинтересовался Кузьмин.
– Да…знаешь ли… звонил мой старый армейский друг, – Колосов замялся, – кому-нибудь другому я ничего рассказывать не стал бы, но ты теперь сам, как говорится, носитель больших государственных тайн. Так что… Может быть посоветуешь что-нибудь. Он – серьезный бизнесмен. В масштабах области, а может быть, и всей России. Не знаю, врать не буду. Человек, очень близкий к губернатору. Ну, так вот…Он настоятельно советует мне с детьми переехать к нему. Говорит, что в Москве в ближайшем будущем возможны большие проблемы. Точнее ничего не сказал, нетелефонный, мол, разговор.
