Пусть дерутся другие (СИ) - Булаев Вадим (читать книги полностью без сокращений бесплатно .TXT, .FB2) 📗
От всеобщей самоотверженности и героизма наружу просилась скупая слеза умиления. Еле сдержал.
С каждым прочитанным знаком, с каждой запятой во мне разгоралось возмущение, желание донести правду, высказав всё пережитое в сытые рожи, но это чувство вдрызг разбивалось о примитивнейший рационализм: «Кому оно надо, Вит? Кому?»
Выжившие сослуживцы по взводу на свободе, далеко. Мёртвым не поможешь. Месть за них — тут армии карты в руки. Флоту, пехоте, да кому угодно с оружием и шевроном Федерации на рукаве. Пусть придут и спросят. А я... Я вытаскиваю Психа. Цинично, но честно.
***
Запись интервью перенесли. Вместо завтрашнего дня съёмки назначили на эту ночь, в отдельной комнате для переговоров (имелась тут и такая). Без объяснения причин, без предварительных уведомлений. Торопились, будто на пожар.
Понаехавшие в отель телевизионщики вкалывали аврально, до пропотевших футболок, а интервьюер, незнакомый, но очень лощёный господин в стильном костюме, умело играл лицом, натягивая подходящее моменту выражение, важно качал головой и вообще, делал всё, что обыкновенно делают обозреватели с топовых каналов, привыкшие держать себя в выгодном ракурсе.
Я отвечал, подтверждал, соглашался, перекраивая собственное прошлое, и не ощущал ни малейших угрызений совести. Нужна сказка — пусть будет сказка. Мне пофиг, лишь бы поскорее закончилось.
***
Телевизионщики успокоились под утро. Шумно собрались, оживлённо обсуждая предстоящий монтаж, а после свалили, не прощаясь. Из их переговоров стало понятно главное — материал необходим срочно. Почти вчера.
Едва вернулся в номер, позвонил помощник, словно за дверью стоял и подглядывал в ожидании, когда я освобожусь:
— После обеда пресс-конференция в центральном выставочном зале. С тобой проведут инструктаж. Расскажут, что отвечать и в каком порядке. Потом ты свободен. На все четыре стороны. Если по времени получится — встретишь друга. Он прибывает сегодня. Оставшиеся деньги скоро поступят на твой счёт.
— А дальше?
— Я бы свалил с планеты на ближайшем корабле, — снова посоветовал звонящий. — Мало тебе здесь проблем? Они же к тебе так и липнут. Удачи.
Но на этом суета не закончилась. В номер, для проформы разок стукнув в косяк, вошёл подтянутый человек, манерно сообщивший:
— Доброе утро. Я представляю службу протокола. Мне поручено проработать с вами комплекс действий, ограничивающий излишнее вмешательство в вашу личную жизнь и согласованных с общей канвой грядущего общения с журналистами.
... Понятно говорить этот тип не умел. Высокопарная, сложносоставленная заумь плохо ложилась на солдатское восприятие, требуя упрощения. А он словно упражнялся в интеллектуальном красноречии, вызывая с трудом сдерживаемое желание свернуть ему шею.
Какой кретин выбрал этого заучку для инструктажа? Вместо доступных, чётких пунктов звучал гибрид учебника по редко используемым словам и философско-политического справочника. Да я на середине фразы забывал, с чего всё началось!
Поручи мне подобное дельце, справился бы в разы лучше, без всяких учёб в колледжах и университетах. Я бы сказал:
— Приятель! Мы разработали легенду, чтобы тебя меньше доставали всякие борзописцы. Ничего такого, но кое-какие правки в твоей биографии появятся. Их мы сейчас и разучим.
На эту незамысловатую мысль у гостя ушло около получаса. Ещё три часа с четвертью ушли на проговаривание нескольких пунктов. И ещё минут восемь на сообщение о том, с кем мне предстоит сидеть за одним столом.
С президентом.
***
Я впервые попал на сцену большого конференц-зала и обескураженно вертел головой по сторонам, морщась от обилия людей там, внизу, в креслах для зрителей.
— Смотри или под ноги, или вдаль, — опытно посоветовал сопровождавший меня распорядитель. — Когда сядешь за стол, тоже сконцентрируйся на дальней перспективе.
Каждый стул, за исключением президентского, имел на спинке приклеенную табличку с фамилией того или иного участника пресс-конференции. Удобно. Мне выпало сидеть вторым с краю, рядом с бесцветной женщиной в строгом костюме и с волевым подбородком. Кто она такая — мне не сказали, а я и не спрашивал. Других присутствующих так же не представили.
В ожидании появления главы государства все принялись усердно готовиться к предстоящему мероприятию, включая заранее разложенные планшеты с информацией. Включил и я, внутренне содрогаясь от своей неуместности среди всей этой высокой публики. Экран высветил всего два слова: «Сиди молча», сменившихся уточнением: «Напоминаю! Отвечать только после прочтения подсказки».
Зал перед нами пестрел глазками камер. Журналисты, представляющие ведущие издания Нанды и известные сетевые обозреватели вроде бы и вели себя тихо каждый по отдельности, но от всей этой братии в зале стоял низкий гул.
Появление президента с сопровождающим его секретарём вызвало аплодисменты.
— Прошу тишины, — потребовал секретарь громким, усиленным аудиоаппаратурой, голосом. — Пресс-конференция начинается.
Приглашённые медийщики не сразу выполнили просьбу. Усаживаясь, они ёрзали в креслах, возились с принесённой техникой. Впрочем, эта возня быстро закончилась и стало тихо, как на выступлении директора школы.
— Добрый день, — произнёс президент без капли волнения. — Сегодняшняя пресс-конференция будет посвящена довольно занимательной теме. Да, — продолжил он, обращаясь к кому-то конкретно в зале, — скандальной.
Среди журналистов прокатился смешок. Реприза, без сомнения, была запланированной и призывала к непринуждённой атмосфере в помещении.
Дальше говорил, в основном, секретарь. Начал он издалека — с войны и суровых будней, потом прошёлся по патриотизму, заставляющему пылать сердце любого истинного гражданина. Как журналисты не зевали от этой болтологии — не представляю. Скучно говорилось, без огонька.
Оттарабанив положенные лозунги, оратор понемногу перешёл на коварного врага, днём и ночью мечтающего попрать своими грязными сапогами демократические ценности и готового на любые злодеяния ради реализации коварных замыслов. Тут присутствующие оживились, почуяв переход к сути.
Президент, до этого отличавшийся немногословием, согласно качнул головой, подтверждая всеобщие догадки.
— Наши враги, не гнушаясь любыми подлостями, вознамерились перейти в наступление на информационном фронте, — секретарь ловко сменил интонацию, и его речь стала отрывистой, наступательной. — Они создали фильм, призванный извратить мировоззрение наших граждан отвратительнейшей ложью и дискредитировать саму сущность президентской власти, — в зале напряглись. — Его цель — обвинить руководство нашего государства в предательстве, в сокрытии важной информации и нарушении закона.
Приглашённые деликатно зашумели, выражая неодобрение чужим проискам.
Слово взял президент.
— Мы покажем вам этот фильм. Наша разведка смогла предупредить публикацию с грязными потоками лжи и мы, посовещавшись, предоставляем эту мерзость на ваш суд. В какой-то степени, у нас сегодня премьера, — вновь пошутил он. — Все вопросы зададите потом.
За минуту, потраченную на произнесение нескольких предложений, глава государства успел сделать многое: еле заметно ослабить галстук, слегка, без небрежности, откинуться на спинку стула, принять полурасслабленную позу, натянуть насмешливо-беззаботную гримасу на лицо.
Я видел происходящие метаморфозы краем глаза, стесняясь прилюдно вертеть головой, как потерявший маму ребёнок, но был впечатлён артистизмом этого человека.
— Приступим, господа.
Свет погас, оставив лишь дежурные светильники, за нашими спинами включился экран проектора. И понеслось...
К сожалению, повернуться к экрану я не решился, ограничившись прослушиванием.
Мой голос, голос Гленноу, голос неизвестного диктора, анализирующего сказанное в том злополучном интервью и выстраивающего логическую цепочку из разрозненных обрывков сведений так, что складывалось впечатление, будто президент лично наводил беспилотники на маяк Федерации.
