Мироповорот - Хомяков Петр Михайлович (бесплатная регистрация книга .txt) 📗
Рассматривая их на земле, Чугунов удивился. Это были не транспортные вертолеты, а вертолеты огневой поддержки! То-то он удивился, что их было так мало, чтобы забрать всех нападавших!
Но не забрать их они летели, а уничтожить!
– Смотрите, болваны, – пленников подвели к сбитым вертолетам, – эти машины прилетели, чтобы вас увезти?! Они летели, чтобы вас уничтожить. Когда вы бы собрались на вертолетной площадке. Так что решайте, как вам вести себя дальше.
Майор вызвал на связь Юру.
– Подойдите к КПП.
– Будем, – сказал Юра.
Майор вышел из ворот в сопровождении нескольких человек.
– Ну, с победой.
– Как справились?
– С трудом. У нас больше десятка убитых.
– А сколько было «инспекторов»?
– Девять.
– Теперь представьте, как легко они бы отворили ворота, если бы вы не были предупреждены.
– Да уж, представил. Но я не о том. Как я понял, вы ребята запасливые.
– А что?
– Вам ведь не только эту провокацию предотвратить надо было, но и себя приподнять. И противников опустить.
– Да, а к чему ты это, майор?
– У вас наверняка есть кинокамера. – Он жестом прервал ответные реплики, – давайте, записывайте мое заявление. И заявление нескольких моих подчиненных.
– Сейчас.
Юра сделал знак, и откуда-то из-за его спины вышел оператор.
– Не забудьте заснять вертолеты, – напомнил Чугунов.
– Не забудем. Зигфрид!
– Я!
– Бери Петровича и уматывай отсюда поскорее.
– Алексеич, ведь все закончилось, – запротестовал Чугунов.
– Ничего еще не закончилось, господин Верховный жрец. Ничего. Говорю тебе как профессионал.
Глава 24. Жертва
Кампания в связи с попыткой организации масштабного экологического бедствия в Старовоткинске захлестнула все мировые СМИ.
Было ясно, что нынешний режим в России не только не переживет выборы, но даже с трудом сохранится до них. Президент вынужден был уволить и отдать под следствие всех связанных с попыткой организации катастрофы в Старовоткинске. Под кампанию сокращений попали почти все, кто мог в дальнейшем организовать имперскую контрреволюцию.
Хозяину Кремля уже было откровенно наплевать, чем закончатся все эти дела. Он ясно давал понять всем, что уйдет и выполнит все требования победителей. Оставить же его в покое и гарантировать безбедное будущее обещали практически все. За исключением его вчерашних «самых ярых» сторонников, ставших в одночасье преступниками, покушавшимися на государственный переворот и преступления против человечества.
Поэтому президенту было, как говорит молодежь «по барабану», какая будет революция, бархатная, не бархатная, оранжевая, или серо-буро-малиновая.
Дума была в растерянности. Ее большинство, называвшее себя про президентским, просто повисало в воздухе. Единственным вопросом, который беспокоил аналитиков, был вопрос о том, какая из думских фракций сможет продать свой брэнд фактическим победителям – конфессии неоязычников. Ибо без этого им было трудно участвовать в выборах. Хотя с точки зрения степени представления общественных интересов, они были наиболее репрезентативны. Свыше 65% русских на вопросы социологов отвечали, что они приверженцы веры в Сварога, Велеса, Перуна и Ладу.
В итоге одна из партий, входящих в так называемый «патриотический блок», вышла из него, организовала свою собственную маленькую фракцию и объявила о блокировке с неоязычниками. После этого их победа была уже очевидна.
Еще бы, выразители воли Богов, покаравшие фальсификаторов, спасители половины России от экологического бедствия, любимцы молодежи. И к тому же последовательные сторонники народовластия, выразители интересов среднего и мелкого бизнеса и региональных элит. Оказалось, что у этой компании еще и неплохие связи с Западом.
И, вот парадокс, одновременно есть контакты с мусульманами.
На команду Чугунова уже смотрели, как на будущую власть. И он без всякого опасения вернулся в Москву. Политическими делами заправляли Василий и Леха Никольский. Как могли помогали им Юра с Зигфридом, положение которых было, однако, двойственным. Они были одновременно и спасителями отечества и людьми, формально являвшимися преступниками. Ибо любой убитый под Старовоткинском мог быть представлен при определенном подходе, как жертва.
Собственно, формальное положение Чугунова было аналогично. Хотя он, разумеется, был, с точки зрения закона гораздо более чист, чем тот же Зигфрид.
Впрочем, это было время, когда все игнорировали формальности. В августовском воздухе была разлита весенняя эйфория.
Противоречие с законами природы, однако, – подумал Петр и набрал ее номер.
– Тигрясик?
Она молчала. А потом после паузы с дрожью в голосе произнесла:
– Может ты меня заколдовал? Услышав твой голос у меня накатились слезы. Разве это норма?
– Ну, я же Верховный жрец, моя Огненная Фея. Так что это норма.
– Дурак ты, а не Верховный жрец.
– Ладно. Увидимся сегодня?
– А ты будешь в городе?
– А то, – он сказал это нарочито. На местном диалекте это означало «конечно же».
– О, да ты прямо земляком нашим стал! Ладно, когда приедешь, созвонимся.
В эту ночь они любили друг друга с какой-то необычной даже для них, нежностью, страстью и неутомимостью. Уже окончательно обессилев от любовных игр, он продолжал с неутоленной жаждой ласки гладить ее голенькую, чистую, почти детскую щелочку. И она почти мурлыча, как котенок все прижималась и прижималась к нему, как будто хотела слиться с ним навсегда.
Утром он передал ей объемистый пакет.
– Что здесь? – спросила она.
– Здесь кое-какие деньги, а также документы на дом и на машину. А также нотариально заверенное завещание. Я оставляю тебе все, что имею. А также права на издание всех моих книг.
– Ты что с ума сошел. Какое завещание?! Запрещаю тебе думать о смерти. С чего это вдруг. Дурак, дурак, дурак. – И продолжала после паузы – Хотела бы тебя растерзать, но тогда как же я без тебя. Живи, борись, побеждай, люби этот свет. У меня еще кожа не остыла от твоих ласк. Люблю тебя. Ты глоток свежего воздуха, без которого я не выживу. Ты моя сердечная боль, моя несбыточная мечта. Ты самое лучшее из того, что у меня есть. Я люблю тебя. Оставайся таким как ты есть. Я люблю тебя. Люблю, люблю, люблю – повторяла она как в бреду.
– Ну, что ты, Тигреночек, это я так, на всякий случай, – он ласково гладил ее по голове, перебирая пальцами короткие непокорные волосы. – Знаешь ведь, времена сейчас трудные.
– Дурак, какой же ты дурак. Ну, при чем тут времена?! Бывали и потруднее. Ведь вы, то есть мы, уже почти победили.
– Почти, еще не означает окончательно.
– Не заговаривай мне зубы! Что ты надумал?!
– Да, ничего Тигрясик! Ровным счетом ничего! Я всего лишь проявил необходимую аккуратность. Все же в прошлой жизни я был немцем.
– Дураком ты был, дураком и останешься. Иди ко мне. Ну, его к черту, этот завтрак.
Он ехал совершенно один в пустом вагоне дневной электрички. Это было странно. Любой другой на его месте ездил бы с охраной на лимузине с целым кортежем машин, набитых телохранителями. Но ведь это вульгарная азиатчина. Вот князь де Круа и лорд Брюс, как часто рассказывал Гийом, гуляют одни по пустынным пляжам, говорят о смысле жизни, о строении мира. Но не только об этом. Разве не обсуждают они грандиозные комбинации, которые могут перевернуть мир? Да и переворачивают. Но их не пасет целая свора охранников.
А почему ему нельзя жить так же, как они? Во всем. Начиная с осознания своего человеческого достоинства, и заканчивая правом на одиночество.
«Бессмертным себя считаешь?» – прошелестело в голове.
«Не считаю, а знаю. Моя душа бессмертна. И будет вновь и вновь возвращаться в этот мир. Набравшись знаний и отдохнув у пращура Сварога».
«Ну, смотри…»
«А пошел ты на х…».
Глава 25. Арийский долг
Ничего не предвещало беды. Она легко носилась по отделению детской больницы, которым заведовала уже довольно долго. Она все успевала, умудряясь решать кучу проблем, при этом никого не задевая и не обижая. Как это ей удавалось? Очень просто, сказал бы иной мудрец, ибо была она врачом от Бога, любившим свою профессию до самозабвения. Она много чего еще любила в жизни. И надо сказать, жизнь отвечала ей взаимностью.
