Все будет хорошо - Батхен Ника (читаем книги онлайн бесплатно без регистрации .txt) 📗
Впрочем, пока мама углублялась в райские кущи культуры, Антон пропустил мимо ушей наставления кружковских педагогов, лекции филармонистов и экскурсии музейщиков. Куда интересней оказались журналы «Наука и жизнь» и «Юный техник», которые приносил на уроки физик. Ник Степаныч обожал всякие мелкие технические штучки и пытался пристрастить к этому учеников, но кроме Антона никто не купился. Довольно скоро мальчик понял принцип работы батареек, двигателей и диодов. На его руках проступили таблицы Брадиса, а над сердцем наливалась краской схема сборки электрогитары.
Первую электрогитару он сделал через два года из паршивой листовой фанеры, купленной в строймаге. После нескольких попыток улучшить дизайн (и татуировки в виде перечеркнутого крест накрест Знака качества), Антон раздобыл грушевую доску и выпилил нечто вроде того, на чем играл собачий ансамбль из «Ну, погоди!» Но даже такая гитара, с ее адским звучанием и бумажными наклейками Adidas, смогла завоевать сердце Людки Жеманской, первой красавицы 8б. Когда Антон догадался, почему на него смотрят такими накрашенными глазами и вздыхают при встрече, электросхемы на левой груди неуловимо сменились словами «Люда — навсегда!»
В девятом классе Антон впервые решил щегольнуть на уроке физкультуры своими татуировками. В основном, из-за Людки. К этому моменту всякая техника вылетела из его головы, сменившись радужными мечтами и тайными надеждами, поэтому на бицепсах красовались птички, сердечки, якоря и танки (в конце концов, Антон был правильным пацаном). Картинки произвели просто убойное впечатление. Колибри, разрывающая БМП, вызвала восторженные визги нескольких девчонок и дикую яростную зависть мальчишек, считавшихся их парнями. Так что вечером Антона подстерегли у подъезда и основательно поколотили. Чтобы не пижонился.
Когда синяки сошли, с ними пропали и картинки. Остались лишь надписи, подробно перечислявшие всех завистников и уготованные им наказания. Эти татуировки держались аж до июля.
Но лето сделало свое дело, очистив смятенную душу от жажды мести, а тело от противных списков. Антон оставался чистым аж до самого Нового Года, когда шампанское и отсутствие людкиных родителей сделали свое дело. После произошедшего Антон, посмотревший на себя в зеркало, впервые пришел в ужас и сам попытался избавиться от татуировок. Вспомнив о том, что говорила мама, он пару раз сходил в филармонию, потом посетил психиатра, сбежал из клиники неврозов, занялся обливанием и изнурительной йогой — все тщетно! Что бы он ни делал, все как нарочно напоминало о Той ночи. И с каждым таким воспоминанием на теле Антона появлялся новый силуэт, иллюстрация к Кама-Сутре. Это была катастрофа. Парень боялся новых свиданий, не давал к себе прикасаться, вздрагивал при встрече с Людкой. Девушка, естественно, сначала недоумевала, потом рассердилась, потом разозлилась и нарочно стала гулять с Веселкиным. Как ни странно, это немного успокоило Антона. Часть камасутровых татуировок пропала, уступив место старой доброй надписи «Веселкин — задница!» К выпускному балу растаяла и она.
Надо сказать, армейские годы дались Антону легко: технические навыки никуда не делись, умение собрать электрогитару из ящика для свеклы вызвало симпатию сослуживцев, а простенькие татуировки «Хочу домой!» и «Стреляю не метко, но кучно!» никого не злили.
После армии стигматические картинки почти не беспокоили Антона. Разве что в период деноминации-девальвации-ваучеризации. Тогда татуировки доллара, рубля и фиги проступили по всему телу, оставив чистым разве что лицо. Впрочем, это явление было кратким, как аллергический диатез. Зато нервы Антона настолько онемели, что даже известие о залете подруги долго не вызывало ни единой картинки.
Лишь через девять месяцев над сердцем молодого человека появился рисунок ветки с большой распустившейся розой и маленьким бутоном. Под веткой вились буквы: «Мои любимые девочки».
Через год к ветке добавился еще один бутон, а к фразе приписка: «И сынок!»
Эти татуировки не сходят уже много лет. Видимо, нервное.
Невидимые миру тролли
Антон Фарб, Нина Цюрупа
Провожать Лорика в новую школу вызвался Казан по кличке Лысый, самый матерый и заслуженный тролль из тех, что обитали под Дарницким мостом.
Лорик меняла уже третью школу в этом году, и слегка нервничала.
— Дядь Казан! Ну пожа-алуйста! Давай не как в прошлый раз!
— Спокуха, тролльчонок, — уверенно ответил Казан, — все будет нормец!
— Нублиин, — обреченно простонала Лорик.
Плечи ее поникли под весом рюкзака, косички вздрагивали в такт шагам, дурацкие резиновые сапоги, выбранные мамой, болтались на худеньких голенях. Перед обшарпанными деревянными дверьми школы Лорик замерла, Казан положил тяжелую бородавчатую руку на беззащитную шейку ребенка и подтолкнул.
— Ой, кто это у нас тут такая красавица?
В пустом холле Лорика поджидала молодая блондинистая училка с такими сиськами, что Казан похотливо шмыгнул и причмокнул.
— Меня зовут Оксана Юрьевна, я — твоя классная руководительница, — просюсюкала училка, — а ты — Ларисочка?
— Лорик, — хором ответили Казан и девочка.
— Хорошо, Лорик. Пойдем в класс, я познакомлю тебя с твоими будущими друзьями.
При слове «друзья» Лорик заметно напряглась, а Казан ухмыльнулся, с кривого клыка упала капелька слюны.
Даже после родного подбрюшья Дарницкого моста новая школа Лорика производила гнетущее впечатление: на облупленной стене (светло-зеленая краска запузырилась от старости) красовалась доска почета с лоснящимися мордашками отличников, а вдоль лестницы розовым скотчем были приклеены патриотические рисунки первоклашек. Воняло тухлой жрачкой и нетролленной свежатиной.
— А класс у нас очень дружный! — щебетала Оксана Юрьевна. — Все друг другу помогают. У нас лучших нет, все равны. Ну, заходи, не бойся!
Казан гыгыкнул. Лорик обреченно вздохнула.
Свежатина встретила новенькую натянутыми искусственными улыбками.
— Ребята, это — Ларисочка, она будет с нами учиться!
— Лорик, — с нажимом поправила Лорик.
Казан, зажмурившись от предвкушения, принюхивался к свежатинке.
— Если хочешь, — вскочила с места полная прыщавая девочка в квадратных очках, — можешь сесть рядом со мной. Будем дружить! Меня зовут Лена Волобуева!
Лорик запаниковала и посмотрела через плечо: то ли на Казана, то ли на дверь.
— Точняк, подружитесь, зуб даю, — ухмыльнулся Лысый. — Но начнем с сисястой дуры. Чтобы свежатину не распугать.
— Ларисочка, не бойся! Здесь все тебя полюбят! Ты легко вольешься в коллектив!
При слове «полюбят» Казан пустил слюну и пихнул Лорика локтем.
— А любить меня будут все сразу или по очереди? — невинно уточнила девочка.
Оксана Юрьевна выдавила неуверенный смешок и передернула плечами. Сиськи при этом волнительно качнулись.
— Ух ты! — выдохнул Казан в ухо Лорику. — Какие у вас...
–...два высших образования, — вслух продолжила Лорик.
— То есть? — не поняла училка.
— Свои или силикон?
Класс грохнул смехом.
* * *
Мама Ларисы всем своим видом и поведением подтверждала народную мудрость про яблочко и яблоню. Миниатюрная брюнетка с надменно поджатыми губами и флегматично-спокойным лицом сидела на парте и тянула электронную сигарету. Как будто бы это не ее вызвали срочно в школу в первый день учебы дочери. Вывод: ребенок — социальный беспризорник — сходу поставила диагноз Оксана Юрьевна.
— Уважаемая Антонина... — Оксана Юрьевна замялась, пытаясь вспомнить отчество.
— Просто Антонина. Давайте к делу.
— Спасибо, что так быстро приехали...
— Никаких проблем. Я работаю дома. И, если честно, ждала вашего звонка.
— Ларисочка меняет уже третью школу за этот год, а ведь еще только первая четверть. У нее сейчас сложный возраст. В период раннего пубертата дети, как никогда, нуждаются в родительской заботе. Бунтуя, они пытаются привлечь наше внимание!
