Затворник. Почти реальная история - Кузнецов Сергей Борисович (книга регистрации .TXT) 📗
Я обвел взглядом царство тинэйджеров. Похоже, мы с ним здесь в этот час были единственные мамонты.
– Кино на сеанс до трех, да гамбургер в «Макдоналдсе», – сказал Костя. – Вот предел моих мечтаний.
– Можно подумать, кто-то в этом виноват... кроме тебя, – не удержался я.
Он пожал плечами.
Передо мной стояло тихое, спокойное нечто с банкой поп-корна в руках, флегма, человек без эмоций. Интересно, где все? В книге? Да и пишет ли он ее по-прежнему? А может, уже закончил?
– Нет, – сказал Костя, не глядя на меня. – Не закончил.
Почему-то я не удивился.
Костя смотрел фильм не отрываясь, весь погрузившись в действие, но меня не покидало ощущение: он пришел сюда за чем-то другим, не за фильмом, не за поп-корном, и уж точно не за «выбраться в люди». Чуть позже мне представилась возможность понять – за чем.
Когда пошли титры, он повернулся ко мне:
– Какая несправедливость! И почему они не подружатся?
– Кто?
– Бандерас и Зета-Джонс! Посмотри, какая пара! Оба испанцы, оба – красавцы... Ну, то, что она вышла замуж за старого озабоченного пердуна, хоть понятно: искала опору в ненадежном и лицемерном мире... А ему накой несвежая силиконовая кукла с выводком детей? Нет, по молодости она, возможно, была и ничего, милашка Мелли, но теперь-то?
– Пойдем, дружище, – смеясь, сказал я. – Это жаль, но, полагаю, они разберутся без нас...
Мы вышли из кинотеатра, и Костя, поворачиваясь спиной к ветру и кашляя, предложил:
– Пройдемся?
– Погода не способствует, – попытался воспротивиться я. – Атмосферное давление опять же...
– Что?
– Как что?! Выше нормы! Или ниже...
– Жаль, – сказал он и светло улыбнулся.
После этой улыбки я уже не мог не согласиться на его предложение.
И мы пошли вниз по Тверскому бульвару, к Никитским воротам. Народу было мало: погода и вправду не способствовала, было холодно и ветрено. Собирался дождь.
– Как ты, Костя? – спросил я. – Спрятался ото всех...
Он зарылся носом в ворот свитера грубой вязки, своего любимого, связанного ему, кажется, на день рождения еще тверской тещей.
– Нормально. У меня со мной мир. А спрятаться совсем ото всех я в любом случае не смогу, ты же знаешь. Меня навещают.
Я время от времени взглядывал на него, ища безумие на лице, пытаясь уловить нервозность в голосе. Тщетно: самый обычный, совершенно здоровый человек, мой друг Костя. И не подумаешь, сколько всего произошло с ним за эти полтора года...
А с другой стороны – что такого особенного случилось? Ну, потерял работу, не сумел быстро устроиться, эка невидаль... Ушла жена? Умер родственник? События все сплошь рядового, житейского порядка.
Кроме книги, конечно.
– Закончил роман? – спросил я нейтрально.
– Почти, – сказал он. – Осталось две-три главы, собственно... Финал.
– А что с финалом?
– Сам не знаю. То есть предполагаю, что там будет, но он кажется мне в достаточной степени графоманским. Наверняка – не оригинальным. А допустить этого я не могу. Так что продолжаю обдумывать...
– Но с Князевым ты решил окончательно? – Я усмехнулся. – И поднимется рука?
Он не ответил.
– Костя, мне не дает покоя вопрос... Как получилось, что ты вообще начал писать? Мало ли, кому что снится? Мне, например, самолеты – я же не иду в проектировщики или летчики! И для тебя писательство было всегда абсолютно чужим. Помню, какая мука – сочинения в школе...
Он помолчал.
– Стечение обстоятельств. Книга пришла ко мне, когда стала очень нужна. Я противопоставил ее окружающему миру, закрылся ею от всей этой мерзости, как щитом. Небесный папа всегда знает, что человеку необходимо... И потом: наверное, я ее заслужил.
Я шел и думал о том, что ему приснилась вовсе не книга, выдуманное нечто, а кусок чужой жизни, которая течет неторопливо где-то рядом, параллельно с нами. А когда Костя стал ее описывать, будить, беспокоить, эта параллельная жизнь вдруг ворвалась к нам.
Отвернув голову, Костя смотрел на удаляющуюся громаду МХАТа имени Горького. Сказал громко:
– Может так случиться, Лекс, что заниматься публикацией книги придется тебе.
Я остановился. Костя, словно не заметив этого, продолжал идти.
– Это что, шутка такая?! – заорал я ему в спину, теряя самообладание. – А ты где будешь? На том свете? Не рановато? Спасибо, что не просишь меня дописать роман!.. – Он все шел и на ходу развел руками. – Тьфу ты, ч-черт!..
Я бегом догнал его и схватил за рукав куртеца, в который он облачился сегодня, – явно не по сезону. Он остановился и повернулся ко мне, глядя печально, словно став вдруг много ниже ростом.
– Я, видишь ли, веду замкнутый образ жизни... Не уверен, что мне захочется его нарушить даже ради таких приятных хлопот... А ты отказываешься помочь?
Он изменился, понял я в эту самую минуту, сильно изменился. Это все из-за Ольги...
– Ольга, – спросил я, – совсем ушла?
– Я не хочу об этом говорить, – как-то прозрачно ответил Костя.
Я выпустил его рукав и снова, не удержавшись, спросил:
– Не хочешь попробовать ее вернуть? У меня сложилось ощущение, что не только она нужна тебе, но и ты...
Мы снова медленно двинулись вниз по бульвару. Начал накрапывать дождь.
– Лекс, помоги мне.
– Хорошо, – сказал я. – Возьму отпуск, станем ездить вместе по издательствам... Таратуту подключим... Он на днях звонил, передавал привет, справлялся, как продвигается работа...
– Не вместе, – твердо сказал Егоров. Из-под ворота свитера голос его звучал немного невнятно. – Ты, Лекс. Ты.
– Да хорошо! – воскликнул я, снова начиная раздражаться. – Только давай без мелодрам, без мыльных мексиканских страстей, ладно?! Костя, ты слышишь? Будь нормальным! Досталось тебе, понимаю... С кем не бывает... Опубликуют твой роман – все изменится!
– Ни с кем, – сказал он.
– Что?
– Ни с кем не бывает.
Устал я от тебя, избранник ты мой ненаглядный, подумал я и опять остановился.
– Хватит, Костя!!! Все обыденно, несчастья твои – тьфу и растереть! Люди голодают, гибнут, калечатся на ровном месте – а ты?! Жив-здоров, с руками, с ногами, с головой... Между прочим, Сашка звонил, прилетает послезавтра, соскучился, хочет увидеться...
– Мой троллейбус, – сказал Костя и резанул вправо, на остановку.
Я провожал его бессмысленным взглядом.
Вдоль бульвара, звеня, промчался полупустой троллейбус.
«Ах ты гниденыш, – с бессильной злобой подумал я. – Ну, погоди...»
– Ты обещал!.. – крикнул Костя.
...Это была наша с ним последняя встреча.
Следующие четыре месяца, или чуть больше, до меня доходили странные слухи о моем друге. Пару раз его видели на распродажах копеечной, секонд-хэндовской одежды и обуви, где он ходил по торговому залу с тоскливым выражением лица в сопровождении высокого надменного наголо бритого мужчины, одетого дорого, но явно не по сезону, с которым Костя будто бы разговаривал на «ты» и с пренебрежением.
В другой раз в одном из центральных книжных магазинов, в разделе научной литературы, его увидела наша бывшая одноклассница Лека, долгое время являвшаяся тайной любовью непоседливого Санчо. Костя разглядывал и перелистывал книги по хирургии. Рядом околачивался огромный парень с гривой темных, волнистых волос. Костин спутник, так же, как давеча стриженый на распродаже одежды, был одет не по сезону легко. Я еще подумала, сказала мне Лека, что они приехали на машине. И разговор между ними происходил довольно странный. «Не лучший выход, – говорил огромный. В его голосе были просительные нотки. – Можно же решить как-то иначе... Я готов отказаться от женщины...» (После этой фразы, призналась Лека, краснея, я просунулась поближе, чтобы лучше слышать.) «Во-первых, тебе ее пока никто не предлагает, – негромко отвечал Егоров. На спутника он глядел нехорошо. – У вас самих-то черт-те что, а не отношения. А во-вторых, Стас, я думал о тебе лучше...»
