Дикие карты - Мартин Джордж Р.Р. (книги хорошем качестве бесплатно без регистрации txt) 📗
Тахион вздрогнул от стыда и отвращения.
– Я снова выгнал тебя из твоей постели, верно?
– Ничего страшного, – отозвалась она. Ее ноги покоились на небольшой табуреточке. На ступни было страшно смотреть, такие они были черные и распухшие. Все остальное в ней было очаровательно. Распущенные темные волосы ниспадали до талии, а кожа сияла теплым живым румянцем. Глаза у нее были темные и блестящие, но самое поразительное в ней было то, чему Тахион никогда не переставал удивляться: теплота, с которой она смотрела на него, и доброта, которой, по его собственному мнению, он совершенно не заслуживал. Несмотря на все то, что он сделал с ней и со всеми остальными, эта женщина по имени Ангеллик почему-то не держала на него зла и питала к нему привязанность.
Tax поднял руку к виску. Впечатление было такое, будто кто-то бензопилой пытался снести ему затылок.
– Моя голова! – простонал он. – С такими-то ценами вы могли хотя бы удалять из напитков, которые продаете, смолы и токсины. Вот у нас на Такисе...
– Я знаю, – сказала Ангеллик. – У вас на Такисе после выпивки не бывает похмелья. Ты уже рассказывал мне об этом.
Тахион вымученно улыбнулся ей. Она казалась невероятно свежей в своей коротенькой атласной сорочке, не закрывавшей даже бедер. Густой рубиновый отсвет оттенял нежную кожу. Но когда она поднялась, он взглянул на ее скулу, там, где щека прижималась к спинке кресла, когда она спала. По ней уже разливался багровый кровоподтек, как экзотический пурпурный цветок.
– Ангел... – начал он.
– Ничего страшного. – Она поспешно тряхнула волосами, чтобы прикрыть синяк. – Твоя одежда была грязной. Мел отдал ее в чистку. Так что пока ты мой пленник.
– Сколько я проспал?
– Весь день. Не волнуйся. Как-то раз один мой клиент так напился, что проспал целых пять месяцев.
Она присела за туалетный столик, подняла телефонную трубку и заказала завтрак: тост с чаем для себя и яичницу с беконом и крепкий кофе с бренди для Тахиона. И еще аспирина.
– Нет! – воспротивился он. – Я не буду есть. Мне станет плохо.
– Тебе нужно поесть. Даже инопланетянин не может питаться одним коньяком.
– Пожалуйста...
– Если хочешь получать выпивку, придется поесть, – безжалостно отрезала женщина. – Мы же заключили сделку, не забыл?
Ах да, сделку. Он вспомнил. Ангеллик снабжала его деньгами на гостиницу, едой и предоставляла неограниченный кредит в баре – он мог пить столько, сколько ему нужно было, чтобы заглушить воспоминания. За это он должен был есть и рассказывать ей истории: забавные эпизоды из жизни своей семьи, легенды далекой планеты, предания об интригах и роскошной жизни, так не похожей на убожество Джокертауна.
Иногда, когда клуб закрывался, он танцевал для нее, выписывая древние замысловатые пируэты такисианских танцев на зеркальном полу, а она смотрела и просила станцевать что-нибудь еще. Однажды, когда они оба изрядно напились, она уговорила его показать ей Свадебную Пляску – эротический танец, который большинство такисиан исполняли всего раз в жизни, в ночь после свадьбы. Тогда она в первый и в последний раз танцевала с ним, повторяя все его движения – сперва неуверенно, потом быстрее и быстрее, покачиваясь и кружась, пока в конце концов на ее ступнях не осталось живого места, они потрескались и оставляли на зеркальных плитках кровавые следы. В конце Свадебной Пляски танцоры бросались друг к другу и сливались в долгом ликующем объятии. В этот момент Ангеллик отстранилась от него, в очередной раз напомнив, что здесь не Такис.
Два года назад Десмонд наткнулся на него, раздетого и без сознания, в одном из переулков Джокертауна. Пока Тахион спал, кто-то украл его одежду, и теперь он метался в жару и бредил. Десмонд позвал на помощь, и такисианина перенесли в «Дом смеха». Он очнулся на раскладушке в подсобке бара, окруженный пивными бочонками и винными бутылками.
– Ты хоть знаешь, что пил? – спросила Ангеллик, когда его перенесли в ее кабинет.
Тахион не знал. Все, что он смог вспомнить, – как какой-то черный старик в переулке великодушно предложил ему поделиться своей выпивкой.
– Это называется «Стерно», – сообщила ему женщина. Перед этим она велела Десу принести бутылку лучшего бренди из ее запасов. – Если человек хочет пьянствовать, это его дело, но уж ты-то мог бы убивать себя с большим классом.
От бренди в груди у него разлилось тепло, а руки перестали трясись. Осушив бокал, Tax рассыпался перед ней в благодарностях, но стоило ему попытаться коснуться ее, как она тут же шарахнулась. Он спросил почему.
– Сейчас поймешь, – сказала женщина и протянула ему руку. – Только очень осторожно.
Его поцелуй был легчайшим прикосновением губ, не к тыльной стороне ладони, но к запястью: такисианину хотелось почувствовать биение ее пульса – так сильно он захотел обладать ею. Мгновение спустя он с тошнотворным ужасом увидел, как ее кожа сначала побагровела, а потом почернела. «Еще одна из моих».
И все-таки они стали друзьями. Любовниками, разумеется, они не были и быть не могли, разве что иногда в его снах; сосуды Ангеллик лопались от малейшего нажатия, а гиперчувствительная нервная система даже на легчайшее прикосновение отзывалась болью. Любая ласка заканчивалась для нее синяками; ночь любви скорее всего просто убила бы ее.
Завтрак им подала чернокожая горбунья по имени Рут, у которой вместо волос были нежно-голубые перья.
– Один человек передал это для вас сегодня утром, – сказала она Ангеллик после того, как закончила накрывать на стол, и протянула ей толстый бумажный пакет.
Тахион выпил сдобренный бренди кофе и с гримасой отвращения уставился на неумолимую яичницу с беконом.
– Пожалуйста, не делай такое лицо, – сказала Ангеллик.
– По-моему, я еще не рассказывал тебе о том, как на Такие прибыл звездолет Сети и что сказала моя прабабка Амурат посланнику Лай'бара.
– Нет, – покачала она головой. – Расскажи. Мне нравится твоя прабабушка.
– Она – одна из нас. Я боюсь ее до смерти. – И Тахион начал свой рассказ.
Том проснулся задолго до рассвета, когда Джоуи еще храпел в задней комнате. Он сварил себе кофе в мятом кофейнике и сунул хлеб в тостер. Потом намазал хлеб маслом и клубничным джемом и принялся оглядываться по сторонам в поисках чего-нибудь почитать. На глаза ему попались комиксы.
Тадбери до сих пор помнил день, когда пришлось их спасать. Большинство комиксов с самого начала принадлежали ему. А однажды Том вернулся из школы и обнаружил, что их больше нет – книжный шкаф и два ящика из-под апельсинов, битком забитые комиксами, просто исчезли. Мать сказала, что приходили какие-то женщины из родительско-учительской ассоциации и показали ей страницу из книги доктора Вертхэма, где говорилось, что комиксы превращают детей в малолетних преступников и гомосексуалистов и прославляют джокеров и тузов. Поэтому она позволила им забрать коллекцию Тома. Он закатил истерику, но все было бесполезно.
Родительско-учительская ассоциация собрала комиксы у всех ребят из школы, намереваясь сжечь их в субботу на школьном дворе. То же самое происходило по всей стране; ходили даже разговоры о том, чтобы принять закон, запрещающий комиксы – или, по меньшей мере, те их виды, в которых описывались всякие ужасы, преступления и люди с необычными способностями.
Что ж, Вертхэм и ассоциация оказались правы: в ночь с пятницы на субботу Томми Тадбери и Джоуи Ди Анджелис действительно стали преступниками, и все из-за этих самых комиксов.
Тому было девять, Джоуи – одиннадцать, но он управлял отцовским грузовиком с семи лет. Ночью он потихоньку вывел его со двора, а Том улизнул из дома и присоединился к нему. Когда мальчишки подъехали к школе, Ди Анджелис взломал окно, а Тадбери забрался к нему на плечи, заглянул в темный класс, сосредоточился, отыскал коробку со своей коллекцией, поднял ее и по воздуху перенес в кузов грузовика. Потом прихватил еще четыре или пять коробок – для ровного счета. В ассоциации их даже не хватились – у них и так было чего сжигать. Если Дом Ди Анджелис и удивлялся, откуда взялись все эти комиксы, то виду ни разу не подал; он просто сколотил для них стеллаж, страшно гордый своим сыном, который умел читать. С того самого дня эта коллекция стала принадлежать им обоим.
