Сингомэйкеры - Никитин Юрий Александрович (лучшие книги txt) 📗
— По сиськам, — поправил Жуков строго. — Пока только по сиськам, не путайте. Прошу вас, Евгений.
Я подумал, развел руками.
— Сожалею, но ваша светлая мечта вряд ли осуществима в этот временной период. И на данном этапе. Разве что в самом узком кругу. В смысле в офисах, где все не только друг друга знают, но и дружат. Все-таки смотреть одно, а прикасаться… гм… кто-то может счесть за оскорбление. А то и за харассмент.
— Жаль, — сказал Цибульский, он тяжело вздохнул. — Я бы лучше за жопу щупал. Да и Арнольд Арнольдович больше любит жопы…
Арнольд Арнольдович сказал с негодованием:
— Я? Да вы с ума сошли! Я — порядочный человек! Я Марию Цветаеву читаю. И Ахмадулиной у меня полное собрание сочинений!
Цибульский удивился:
— А чем это мешает щупанью жоп?
— И не поймете! — отрезал Арнольд Арнольдович гневно. — Вы совершенно бездуховный человек! Вы совсем стихи не читаете!
Цибульский в задумчивости почесал затылок.
— Да, это мой прокол. Как и живу до сих пор, сам удивляюсь… Но все-таки, Евгений, вы все же подумайте над жопами. В смысле сделать их такими же доступными, как и сиськи.
Я покачал головой.
— Сиськи тоже нельзя щупать. Только смотреть.
Жуков подсказал тихонько:
— Ну, смотреть — только первый шажок.
Цибульский посмотрел на него с надеждой.
— Вы думаете?
— Точно, — подтвердил тот. — Наш хитроумный Евгений сдвинул крохотный камешек, который вызвал лавину по всему миру. А лавина захватит и жопы, и все то, что спереди, а там немало, и вообще на этом поле нужно было только начать. Евгений молодец, нашел точку приложения для минимального воздействия. По нашим прикидкам, во всем мире уровень напряжения снизится на три-четыре процента, а в наиболее горячих точках даже на пять-шесть. А вы знаете прекрасно, что иногда достаточно снизить всего на одну-две десятых процента, чтобы уличные митинги рассосались.
Лица посуровели, посерьезнели, веселость испарилась, сейчас это снова высоколобые ученые высшего ранга, которые заставляют земной шар крутиться так, как нужно, а не как ему хочется. Я ощутил трепет и ликование, я ведь тоже принадлежу к касте тех, кто не просто воздействует на человечество, таких немало, но и всякий раз видит результаты своей работы. И хотя я сделал очень мало, но меня, самого молодого среди них, уже заметили, приняли, со мной общаются, как с равным, что наполняет меня таким восторгом, что готов подпрыгнуть и взмахнуть руками, в уверенности, что смогу летать.
Глава 14
Эмма провела ночь со мной, горестно сообщив, что никогда бы и ни за что, я противный, но к начальству надо подлизываться. Я возразил, что я не начальство, зря старается, она ехидно напомнила, что не начальство только потому, что предпочитаю блистать сам, а не руководить работой других.
Утром мы ехали в офис, Эмма рядом со мной, тайны из того, что спала со мной, не делает, современная независимая женщина, время зря не тратит: смотрит в крохотное зеркальце и подводит линию губ. Звякнул мобильник, я поднес его к уху, держа руль одной рукой.
— Слушаю.
— Это Макгрегор, — сообщил голос из-за океана. — Я переговорил с руководством. Там приняли мое предложение передать российское отделение нашей организации в ваше распоряжение. Так что действуйте!
Я охнул.
— Я? Почему я?
— Вы лучше знаете этот регион, — сказал он жестко. — Знаете особенности мышления и поведения местных… э-э… жителей.
По-моему, он удержался от слова «туземцев», вспомнив в последний момент, что native, «туземец», в русском языке означает совсем не то, что в английском.
— Какие у меня полномочия?
В голосе Макгрегора прозвучало неудовольствие.
— Что-то вы стали осторожны, Юджин. Не узнаю вас. Полномочия самые широкие. Как набирать, так и выгонять набранных. А также будете руководить отделом.
— Слушаюсь, шеф. Хотя…
— Никаких «хотя»! Приступайте, дело не терпит.
— Спасибо, — ответил я растерянно. — Честно говоря, не ожидал…
— Мы не говорили, — ответил он, — потому что могло не пройти. Вы слишком новый еще человек. И в некотором смысле слишком быстрый.
Я спросил с неловкостью:
— Мне самому им сказать?
— Им сейчас позвонят, — пообещал он. — Действуйте!
Связь оборвалась, я спрятал мобильник. Эмма все подкрашивала губы, стирала, благо времени еще много, ее глаза расширились, когда увидела мое лицо.
— Что случилось?
— Свинюшка, — сказал я, — накаркала.
— Свинюшки не каркают!
— Ну, нахрюкала.
— Да что случилось?
— Кто тебя просил вякать про начальство?
Она насторожилась.
— Продвигают выше?
— Уже продвинули, — сказал я с горечью. — Теперь нашей крохотной фирмой руководю я. А изобретательством будут заниматься другие. Помоложе, наверное.
Она порывисто обняла меня за шею, я ощутил ее горячие губы на щеке.
— Поздравляю!
— С чем, дурочка?
— Зато красивая!
— Дык кто спорит, что красивая… А я боюсь начальствования. Сразу такая стена между друзьями.
Она спросила удивленно:
— А они у тебя есть? Мне казалось, только коллеги. Все вы, как страусы, с головами в работе. Это она для каждого из вас — жена, любовница, связь на стороне и даже на эскалаторе. Я вижу только ваши задницы. По ним уже отличать научилась…
— Ладно-ладно, — сказал я и ощутил внезапно, что она чудовищно права, я так и не сблизился ни с кем, хотя все, как на подбор, люди умные, интеллигентные и такие именно, с кем хотел бы общаться и помимо работы, — понимаю, что ты называешь задницами, бессовестная.
Она замолчала, умница, чует, что сейчас я если что и отвечу, то обязательно невпопад. Макгрегор прав, бешено вертелось в мозгу, в России свои особенности, да еще такие, что ни в одной другой стране такое даже не померещится. В смысле в страшном сне. Но в некотором роде несколько проще: это в Штатах в каждом городе возможности равные, а в России все лучшее стягивается в Москву, беззастенчиво покупая всевозможные таланты высокими благами, высоким жалованьем, льготами, прибылью и даже возможностями уйти в загул.
С другой стороны, нужно четко разделять приехавших в Москву и так называемых «коренных москвичей». Обычно это самая что ни есть шушера, у них нет ни ума, ни таланта, ни силы воли, живут только за счет квартир и дач, которые им оставляют умирающие бабушки, а при системе «айн киндер» на каждого коренного в каждом поколении освобождается две-три квартиры и дачи. Таким образом, «коренные» одну квартиру продают, две сдают в аренду, а в одной живут, так что работать им просто нет необходимости. Но и те немногие, что работают, работают спустя рукава, хотя должности у них нередко нехилые, правда, за счет родни, что устроилась повыше. Да и то эта родня обычно некогда приехала из провинции, пахала день и ночь, отказывала себе в стакане молока, но карабкалась по служебной лестнице.
Словом, придется прежде всего проводить некую сегрегацию. «Коренных москвичей» — направо, приезжих — налево. Коренным сделать комплимент, а среди приезжих отобрать самых толковых и работоспособных. Первый барьер они преодолели еще тогда, когда решились оставить свою насиженную работу на местах и прибыть в Москву, где начинать приходится почти всегда с нуля, на что не соглашаются другие, не менее талантливые, но без нужной отваги. А эти приехали, работали сперва черт-те где, но пробились, получили, сумели, теперь работают по своим темам и быстро поднимаются по служебной лестнице, тесня «коренных» и вызывая их злобу.
Правда, трудности ими казались до момента, пока я не вспомнил, что вообще-то знаю всех специалистов в области социального моделирования, стратегических исследований новых проблем, футурологов и вообще всех более-менее значимых социологов.
Я припарковался у входа, охранник выскочил из здания и открыл дверь машины, а когда я вышел, браво отдал честь. В коридоре блондинка вскочила и вытянулась, хотя не смогла удержать расплывающиеся в улыбке губы.
