Кваzи - Лукьяненко Сергей Васильевич (читать хорошую книгу .TXT) 📗
Да если даже она его и полюбила! Хорошо, допустим, что смыслом её новой жизни была любовь. Так убивать-то зачем?
Что-то не сходится.
Ничего не сходилось!
– Вся наша работа теперь надолго остановится, – с явным разочарованием говорила Виктория. – Пока мы найдём того, кто заменит Виктора, пока он войдёт в курс дела…
Так вот оно что. Противно, но не преступно. Она переживает, что её покойный муж не сможет продолжить свою работу.
– Сочувствую, – продолжал тем временем Михаил. – А над чем он работал?
– Никаких глупостей из разряда «излечить всех восставших», если вы об этом. – Виктория поморщилась. – Рядовые скучные исследования вируса ветряной оспы. Ищем новые лекарства. Через пять лет, если повезёт, эти разработки дадут неплохую прибыль.
– Зачем её лечить-то, – сказал я. Не нравилась мне эта женщина, и дело было не в том, что она кваzи. – Зелёнкой помазать – и пройдёт. Все болели когда-то.
– Дети переносят легко, взрослые – крайне тяжело, – пояснила Виктория. – Лекарство востребовано.
Михаил покивал. Спросил:
– Можем мы посетить ещё раз вашу квартиру? Тела уже увезли… ещё раз соболезнуем. Но вдруг что-то осталось незамеченным?
– Пожалуйста. – Виктория небрежно взмахнула рукой. – Я, вероятно, сегодня останусь ночевать на работе. Будет очень одиноко в пустой квартире. У нас тут хорошие комнаты для отдыха…
Её уже явно не волновал мёртвый муж. И то, что мы будем делать в квартире, – тоже. Она не боялась, что мы там что-то найдём.
– А я ведь вначале подумал, что вы как-то причастны к смерти мужа, – сказал я неожиданно для самого себя.
Михаил посмотрел на меня, но ничего не сказал.
– Как? – спросила Виктория. Она уже начала было привставать, но при моих словах села снова. – Насколько я понимаю, убийство произошло после моего ухода. Уже когда я была в институте.
Я кивнул.
– Здесь моё пребывание постоянно контролируется. – Виктория указала взглядом на потолок, на поблёскивающую линзу камеры. – Я никуда не выходила из здания. Допустим даже, что это я наняла убийцу. Но разве могла я уговорить его остаться наедине с мёртвым телом и послужить восставшему кормом?
– Если мы продолжим это занятное теоретизирование, – сказал я, – то вы могли нанять человека: убить вашего мужа, а потом что-то найти в квартире. Мы выяснили его личность, это преступник, уже дважды сидевший за грабёж. Он застрелил вашего мужа…
– И стал что-то искать, прекрасно зная, что мёртвый вот-вот восстанет? – Виктория улыбнулась. – Нелепо. Он бы отрубил трупу голову или хотя бы связал мёртвого. Восставшие поначалу слабы и неповоротливы. Зачем же служить кормом?
– Да, – сказал я, глядя на Викторию. – Это и впрямь нелепо. Никто не согласится на такую смерть.
Михаил встал.
– Простите моего коллегу за его предположение, – сказал он. – Денис не очень доверяет нам. Что, конечно же, нелепо. Простите за беспокойство. Наши соболезнования.
– Всё в порядке, – сказала Виктория, вставая.
Встал и я. Что-то было не так, что-то было неверно.
Но у меня не было никаких доказательств, никакого мотива и никакой связи между убийцей и Викторией.
– Было очень приятно с вами познакомиться, – внезапно сказал Михаил. И поцеловал Викторию в губы.
Женщина-кваzи вздрогнула и отшатнулась от мужчины-кваzи.
Михаил облизнул губы. Язык у него тоже был синий.
– Очень необычно, – сказал он. – Не могу сказать сразу, что это за вещество. Но я полагаю, оно было на ваших губах с утра? С того момента, как вы, выйдя за дверь, поцеловали нанятого вами… или, правильнее сказать, соблазнённого вами человека в губы, впустили в квартиру и ушли? Сколько у него было минут, прежде чем его разбил паралич? Пять, десять? Пятнадцать? А потом он был в сознании? Видел, как ваш мёртвый муж встаёт и бредёт к нему, чтобы начать питаться?
Виктория одной рукой схватила тяжёлое кожаное кресло, вздёрнула в воздух и обрушила на голову смешного старого полицейского.
Будь он живым – она бы его убила. Даже если бы он успел прикрыться руками.
Но они оба были кваzи, и Михаил отбил удар.
Виктория бросилась прочь из холла. Я кинулся за ней, выдёргивая пистолет из кобуры.
– Не стрелять! – крикнул Михаил, проносясь мимо меня. Фалды старого пиджака развевались за его спиной. – Не смей, дурак!
Я опустил пистолет и, сжимая перед собой двумя руками, побежал следом за ними.
Михаил догнал Викторию у лестничного пролёта. Прыгнул, повис на спине, сбил – они закувыркались вниз по лестнице. Грохот от удара черепов о ступеньки был такой, что меня передёрнуло. Даже в падении кваzи пытались разбить друг другу головы – единственный по-настоящему уязвимый орган.
А потом Михаил сломал ей шею.
Услышав мерзкий влажный хруст, я всё понял и замедлил бег. Не хватало мне повторить такое падение… я после него не встану, я после него восстану…
Доставая на ходу наручники – специальные, усиленные, для кваzи, я спустился к Михаилу. Тот сидел, придерживая подёргивающееся тело Виктории. Свою пару наручников он уже надел ей на ноги. Молча поймал мою, сковал кваzи руки.
Потом мы минуту сидели и ждали. Я тяжело дышал и сожалел о том, что не курю. Михаил просто смотрел на кваzи. Он и впрямь был хорошим полицейским – он смотрел на неё с сочувствием.
Потом шея Виктории хрустнула и вправилась. Она открыла глаза. Посмотрела на нас. Подняла руки и изучила наручники. После чего сказала:
– В этом больше нет нужды.
– Ничего, поносите немного, – сказал я. – Зачем? Зачем вы это сделали?
Женщина-кваzи смотрела теперь только на меня. Потом улыбнулась и спросила:
– Вы когда-нибудь любили?
– Доводилось, – сказал я.
– Я не могла больше смотреть, как мой любимый человек старится, – сказала она. – Теряет форму, привлекательность, ясность ума… Когда-нибудь он стал бы кваzи… но вот таким… старым и нелепым… – Она презрительно посмотрела на Михаила. – В то время как настоящая, полноценная, высшая жизнь – рядом. Надо лишь умереть, пройти неприятный этап… и воскреснуть. Вечно молодым.
– Вечно мёртвым, – шёпотом сказал я.
– Вечно молодым, – повторила Виктория и замолчала.
– «Любимых убивают все, – сказал Михаил и рывком поднял Викторию со ступенек. – Но не кричат о том. Трус поцелуем похитрей. Смельчак – простым ножом».
– Стихи пишете? – поинтересовалась Виктория.
– Это Оскар Уайльд, дура дохлая, – сказал я. Покосился на Михаила. – И дело не в том, что дохлая, а в том, что дура.
Михаил потёр правый бок, очень натурально вздохнул.
– Рёбра болят. Три ребра, а они почему-то дольше всего срастаются. Денис, вызовите опергруппу, пожалуйста.
Ночная Москва красива. Когда-то я думал, что навсегда разлюбил ночь.
Ничего, привык понемногу…
– Куда тебя отвезти, Михаил? – спросил я.
– В гостиницу «Ленинградская», конечно, – сказал Михаил. – Где ещё остановиться честному кваzи?
– Ты шутишь, что ли? – мрачно спросил я.
– Пытаюсь. Получается?
Я пожал плечами:
– Не знаю. Как-то не расположен к шуткам сейчас. Напиться хочу.
– Везёт тебе, – кивнул Михаил. Достал мобильник и стал кому-то звонить.
Я не слушал. Я думал, что, наверное, он всё-таки и впрямь шутит.
Мы остановились у гостиницы рядом с шумящей вокзальной площадью. Как раз протяжно гудел, отправляясь, бронепоезд Москва – Казань, идущий сквозь мёртвые земли, где даже кваzи не чувствуют себя в безопасности среди толп восставших.
– Не думай только, что мы стали друзьями, – сказал я. – Ты всё равно такой же, как она. Нежить.
– Я и не думаю, – покорно согласился Михаил.
Мы выбрались из машины, я поколебался – и пожал ему руку. Горячую даже жарким летним вечером. По улице громыхал, приближаясь, трамвай.
Самый опасный вид транспорта, об этом ещё Булгаков писал. Раз – и голова с плеч. Кваzи может быть сколь угодно силён, но если он поскользнётся и упадёт под трамвай…
