Беглецы - Шустерман Нил (читать книги онлайн без регистрации .TXT) 📗

Слух о том, что Беглец из Акрона взорвал Лавку мясника, облетает весь лагерь за считанные секунды, пронзая душу каждого обреченного, как разряд электричества. Повсюду возникают очаги неповиновения, быстро перерастающие во всеобщий бунт. Каждый «трудный» становится диким зверем. Охранники пытаются отстреливаться, но ребят слишком много, а патронов мало. На месте каждого парня, получившего пулю, оказываются двое или трое здоровых и крепких подростков, готовых к бою. Сопротивление охраны быстро сходит на нет, и толпа бросается на штурм ворот.

Коннор не понимает, что происходит. Он помнит, как вошел в здание в сопровождении охранников, а потом что-то случилось. А теперь он уже не в здании. И с лицом что-то не то. Больно. Очень больно. И рука не двигается. Ноги какие-то ватные. Легкие болят на вдохе. Он кашляет, и боль усиливается.

Ему кое-как удается спуститься на две ступени. Повсюду ребята. Много ребят. Его товарищи по лагерю. Да, он же в лагере, все верно. Но что именно происходит, понять никак не удается. Все бегают. Бьют кого-то. Неожиданно ноги подкашиваются, и Коннор падает на землю. Лежит и смотрит на небо.

Хочется спать. Он понимает, что это неподходящее место, но желание уснуть непреодолимо. На лице что-то мокрое. Липкое на ощупь. Это кровь, что ли, из носа идет? Неожиданно над ним появляется и зависает ангел, весь в белом.

— Не двигайся, — говорит он.

Коннор узнает его по голосу.

— А, Лев, привет. Как дела?..

— Тсс.

— Рука болит, — жалуется Коннор, с трудом произнося слова. — Ты меня снова укусил, что ли?

В этот момент Лев делает нечто странное. Он снимает с себя рубашку и рвет ее пополам. Первую половину он прикладывает к лицу Коннора. От этого становится еще больнее. Коннор не выдерживает и начинает стонать. Вторую часть рубашки Лев скручивает жгутом и обвязывает вокруг плеча Коннора. Затягивает узел. Больно.

— Эй… что…

— Молчи, тебе нельзя говорить. Лежи спокойно.

Его окружают какие-то неясные фигуры. Ни одного знакомого лица. Один из ребят опускается на колени рядом со Львом. Увидев, что у него в руке, Лев молча кивает.

— Будет немного больно, — говорит парень, показывая пистолет, отнятый у кого-то из охранников. — Но, мне кажется, без этого не обойтись.

Он неловко целится, то и дело меняя положение ствола, выискивая на теле Коннора подходящую точку для стрельбы, и наконец останавливается на бедре.

Коннор слышит выстрел, бедро пронзает боль, зрение начинает мутиться, и он погружается во тьму. В последний момент он видит, как Лев, без рубашки, бежит к зданию, объятому клубами черного дыма.

— Странно, — только и успевает сказать Коннор, прежде чем его душа отлетает туда, где ничто не имеет значения.

ЧАСТЬ СЕДЬМАЯ

Сознание

66. Коннор

Когда Коннор наконец приходит в себя, в голове вместо привычных мыслей царит полная неразбериха. Болит лицо, и на мир он может смотреть одним единственным глазом. Там, где должен быть второй, чувствуется какое-то давление.

Он лежит в комнате с белым потолком и стенами. В одной из стен окно, сквозь которое пробивается дневной свет. Он в больнице, это ясно, а давление, очевидно, оказывает повязка, наложенная на глаз. При попытке поднять правую руку плечо пронзает боль, и Коннор решает пока с этим повременить.

Только сейчас он начинает смутно вспоминать события, после которых он оказался на больничной койке. Его должны были разобрать. Потом произошел взрыв, а за ним — бунт. Рядом с ним на коленях стоял Лев. Больше он ничего не помнит.

В комнате появляется медсестра.

— А, так вы наконец пришли в себя! — восклицает она. — Как вы себя чувствуете?

— Неплохо, — отвечает он скрипучим голосом и сглатывает, чтобы смочить горло. — Как долго?

— Вы находились в состоянии медикаментозной комы, то есть без сознания, чуть более двух недель.

Две недели? Коннору, привыкшему отмерять жизнь по дням, этот срок кажется чуть ли не вечностью. А Риса? Что с Рисой?

— Там была девушка, — говорит он. — На крыше Лавки, в смысле медицинского блока. Кто-нибудь знает, что случилось с ней?

Понять что-либо по выражению лица медсестры невозможно.

— Это все может подождать, — заявляет она.

— Но…

— Никаких «но». Сейчас ваше дело — поправляться, и я должна сказать, что вы идете к выздоровлению семимильными шагами, мистер Муллард.

Сначала Коннор решает, что просто ослышался.

— Прошу прощения? — переспрашивает он, ерзая от неловкости.

Медсестра, решив, что ему неудобно, подходит и взбивает подушки.

— Вам нужно отдыхать, мистер Муллард. Мы обо всем позаботимся.

Услышав неизвестную ему фамилию снова, Коннор решает, что его все-таки успели разобрать. Точно. Его разобрали, но мозг по каким-то причинам остался целым и попал в голову другого человека. Потом, немного подумав, он решает, что этого не может быть. Голос не изменился, и, проведя языком по зубам изнутри, Коннор понимает, что и зубы все те же.

— Меня зовут Коннор, — говорит он медсестре. — Коннор Лэсситер.

В ответном взгляде медсестры доброта смешивается с решимостью и расчетливостью, что странно и даже неприятно.

— Видите ли, — говорит она, — получилось так, что на пепелище был найден документ, на котором была фотография, но после катастрофы она оказалась практически уничтожена. Документ принадлежал девятнадцатилетнему охраннику по имени Элвис Муллард. В суматохе после взрыва точно идентифицировать всех пострадавших было невозможно, и многие из нас решили, что будет обидно, если документ придется выбросить, не правда ли?

Медсестра наклоняется и приподнимает изголовье кровати таким образом, чтобы Коннор мог находиться в полулежачем положении.

— Так скажите-ка мне, — снова обращается она к Коннору, закончив манипуляции, — как вас зовут?

Коннор уже не возражает, он все понял. Вздохнув, он закрывает здоровый глаз и снова открывает его.

— А второе имя у меня есть?

— Роберт, — отвечает медсестра, сверившись с висящей в ногах кровати диаграммой.

— Стало быть, меня зовут Элвис Роберт Муллард.

Медсестра улыбается и протягивает ему руку.

— Приятно познакомиться, Роберт, — говорит она.

Коннор рефлекторно поднимает правую руку, чтобы ответить на рукопожатие, но тупая боль в плече мешает ему это сделать.

— О, прости, — говорит медсестра, пожимая его левую руку, — это я виновата. Плечо будет болеть, пока не приживется имплант. Но это происходит быстро.

— Что вы сказали?

Медсестра вздыхает:

— Боже, язык мой — враг мой. Обычно рассказывать о таких вещах — прерогатива врача, но слово не воробей, верно? Как это ни неприятно, но спасти твою руку нам не удалось, и глаз тоже. Зато, будучи Элвисом Робертом Муллардом, ты имеешь право на бесплатную трасплантацию при несчастном случае. Я видела глаз — не волнуйся, он очень похож на твой. Что касается руки, то новая несколько лучше развита, чем твоя собственная, но при помощи физических упражнений, я уверена, ты быстро ликвидируешь разницу.

Смысл сказанного медсестрой доходит до Коннора не сразу. Приходится несколько раз повторить про себя эти несколько фраз, прежде чем он постигает их значение. Глаз. Рука. Физические упражнения.