У свободы цвет неба (СИ) - Аусиньш Эгерт (читать книги регистрация txt) 📗

   И немедленно была вознаграждена лично мне перепавшим развлечением. Хайшен принесла маркиза да Шайни. То есть он перебирал ногами сам, но на этом самостоятельность и кончалась: держала его вертикально все-таки досточтимая. Войдя, он начал громко сетовать на то, что гадким драчунам с дурной славой и красивые рыжие женщины, и смелые танцы, а приличным мальчикам из хорошей семьи только деревянная подушка, вода и веревки. И вообще, где справедливость на этом свете и почему все так именно с ним? Последняя из четырех мелодий как раз закончилась на этом его вопросе. За спиной Хайшен маячил Кучеров с невозмутимым лицом.

   Полина, спускаясь со стола по скамье, предположила:

   - Может быть, потому, что абсолютного послушания требует только неуверенный воспитатель?

   Шокированная Хайшен, перехватывая маркиза поудобнее, как мешок с шерстью, и глядя на довольного Димитри напалмовым взглядом, процедила Полине:

   - Да лучше бы ты с ним спала.

   Полина засмеялась:

   - Ну, это невозможно по определению, впрочем, поверь мне, то, что ты видела, вполне годная замена для тех, кому неймется и колется.

   И тут что-то дернуло меня за язык.

   - Не, рок-н-ролл лучше, - уверенно сказала я.

   Да Шайни, на минуту перестав висеть обморочным котиком в руках Хайшен, повернулся ко мне:

   - Что такое рок-н-ролл?

   Полина, склонясь над пряжками босоножек, вывернула голову вбок и ответила:

   - Это танец, который считали неприличным те, кто начинал танцевать танго. Впрочем, потом и к нему привыкли.

   - Да мы бы и показали, - сказала я. - Макс тоже умеет. Но князь этой музыки не знает, а я мелодию не соберу, забыла, как это делается.

   Полина вздохнула.

   - Найдите мне гитару. И освободите им место. Дебош так дебош.

   Ей вытащили из-за стойки местную версию инструмента, трапециевидную коробку с грифом и струнами. Она проверила строй и хмыкнула:

   - Ты смотри, совпало.

   - Так что ты хочешь, - пожал плечами князь, - двадцать лет контактов, еще бы не совпало.

   Он с очень живым интересом ждал, что будет. Какой-то чувак из местных, с таким же струнным инструментом, подсел к Полине, и она начала с ним объясняться на корявом сааланике. К ним немедленно подбежали два сайни и сели под ноги чуваку. Полина закончила с ними общаться и вдруг сказала по-русски: "Ну, три, шестнадцать!" Чувак вряд ли понял, но отреагировал верно и начал мерно играть две ноты. Полина повернулась к сайни и показала одному простенькую мелодию на четыре звука, потом взялась за гитару, и я, охренев, услышала "Поднят ворот, пуст карман". Чувак из местных ничего не понимал, но предложенную партию долбил честно, а второй сайни вдруг начал свистеть что-то свое, но удивительно в тему. Я мигнула Максу, он усмехнулся в ответ, и мы пошли отрываться.

   Хайшен прислушалась к словам, вздохнула и заметила по-русски вполголоса:

   - Пророк, помилуй. И это приличная женщина и образованный специалист!

   Димитри немного едко добавил в тон:

   - И некромант! Никакой серьезности!

   Марина сделала скорбное лицо еврейской дамы из хорошей семьи:

   - Моя подруга Полина, к сожалению, прежде всего гопник, обычный питерский гопник.

   Угадать по ее выражению лица шутку смог только Унриаль да Шайни. Он попытался сдержаться, но передумал и захохотал, не проявив обычной для него сдержанности. Хайшен печально посмотрела на него и спросила:

   - Маркиз, ты прочно стоишь? Не хочешь присесть?

   Пока они обсуждали первые впечатления, песенка закончилась и началась другая, про черного кота, которому очень не повезло с домом. А после нее мистрис запела что-то прелестное и не слишком приличное, и это было музыкальное признание в любви городу с тремя именами, в том же ритме. Рядом с музыкантом, игравшим с Полиной, уже сидел какой-то невзрачный парень в синем и с пятого на десятое переводил ему на сааланик смысл текстов, от чего чувак периодически похохатывал, но ритм держать не забывал. Посередине зала было невозможно пройти: Макс и Алиса оттягивались как в последний раз. Хайшен, посмотрев на это, кротко спросила Стаса:

   - Прости мою ограниченность, но могу ли я поинтересоваться - а что-то приличное у вас вообще танцуют? Такое, чтобы ноги выше ушей не летали?

   Стас пожал плечами и протянул: "Нуу... эээ..." Как раз в это время Полина, махнувши рукой на приличия окончательно, начала с местным музыкантом очередной рок-н-ролл с припевом "Не волнуйся, мама, ничего не будет хорошо".

   Алиса, услышав слова, чуть не споткнулась. Макс, наоборот, был счастлив и целиком согласен с текстом. Унриаль, уже устроившись за столом, смотрел в основном на музыкантов и молча слушал, не обращая внимания ни на что больше. Хайшен села с ним рядом, опершись локтем на стол, а лбом на ладонь. Айдиш философски пожал плечами:

   - В конце концов, мы еще не в столице. И это кабак, а не ратуша.

   "Дохлый ящер" ходил ходуном до полуночи, с галереи свистели, орали и делали восторженные жесты сааланские моряки. Но когда полуночный холодок потянул по ногам, маркиз увял. Димитри, заметив это, сказал, что все, время детское, так что дети могут продолжать, а взрослым пора по люлькам. Айдиш улыбнулся, не сказав ни слова, и отметил себе, что Димитри подцепил выражение Полины. Уйти сразу же, кстати, все равно не получилось. Пока Алиса с Максом пугали досточтимых, а моряки Островов убирали ноги под скамейки и свисали с галереи, наблюдая за ними, авторов инцидента с дракой нашли и тихонько притопили в море, предварительно допросив, и как раз к полуночи подбежали доложить, так что по чашке местного странного чая "на дорожку" друзьям князя все же принесли. На прощание Полина обнялась с местным чуваком и пообещала ему "когда-нибудь снова".

   Уже в доме, когда все расходились спать, я видела, как Димитри сказал Полине, провожая ее до комнаты:

   - Это было по-настоящему горячо, спасибо. Завтра с отливом мы отправимся в Исанис.

   Не видел ты ее "горячо", пресветлый князь, подумала я. И закрыла за собой дверь. Содрав с себя пропотевшую футболку, наскоро сполоснулась под рукомойником, как получилось, и выключилась, едва коснувшись подушки щекой.

   Дом Альены да Айгит был, каким и всегда: маленьким, уютным, спокойным и светлым. Дейвин и забыл за хлопотами на Ддайг, а потом за годами суматохи в Новом мире, как это хорошо - быть дома. Альена почти не изменилась, но выглядела задумчивой и даже немного грустной. Дейвин сидел на полу у ее ног, положив голову на подлокотник ее кресла, и рассказывал. Это был уже не первый их разговор. За длинный предыдущий день Дейвин успел поведать все хорошее, что было с ним в Новом мире, и все хорошее, что он узнал и увидел. Настало время говорить о плохом. Как в детстве, вернувшись домой на каникулы, он сидел у ног матери, и, как в детстве, она его слушала. Сын открыл Альене горькие вещи, но она даже под присягой не могла бы сказать, что ее сын поступил против правил семьи или повел себя не так, как она его учила и как ждала от него. Вдвойне было горько ей слышать о том, как честь обернулась бесчестием, а доблесть - позором. Альена наклонилась к сыну, обняла его за плечи:

   - По крайней мере, ты заботишься об этой женщине, которая была врагом князя, и не оставил друзей тех погибших... воинов? Или они разбойники, сын? Я так и не поняла.

   - Это называется Сопротивление, мама, - вздохнул первый воин империи. - И да, я делаю все это, но от того только хуже.

   Изумленная Альена заглянула сыну в лицо:

   - Исправлять причиненный вред плохо? Заботиться о тех, кто пострадал от твоей руки хуже, чем оставить все как есть и уйти? Зачем им такие законы?

   - Мне объяснили смысл запрета, - Дейвин взял мать за руку и потерся щекой о ее ладонь. - Я нахожу его логичным. Смотри. Вот я принуждал и мучил женщину, теперь она боится и ненавидит меня. Но я забочусь о ней, и она вынуждена принимать мою помощь и защиту. Теперь она ненавидит себя, как раньше ненавидела меня. Я помог или сделал хуже?