Хищные вещи века (с иллюстрациями) - Стругацкие Аркадий и Борис (первая книга .TXT) 📗
Человек воззрился на меня.
— А если не он изобрел, тогда почему он с нею тут стоит, а?
— Так в том-то и дело, — сказал я. — Сам удивляюсь.
— Врешь ты все, — сказал человек неожиданно. — Врешь и сам не знаешь, зачем врешь. С самого утра, а уже наелся… Алкоголик! — Он повернулся и побрел прочь, волоча тощие ноги и звучно шипя.
Я пожал плечами, последний раз глянул на Владимира Сергеевича и через просторную, как аэродром, площадь направился к отелю.
Гигантский швейцар откатил передо мною дверь и звучно произнес: «Милости просим». Я остановился.
— Будьте любезны, — сказал я. — Вы не знаете, что это за памятник?
Швейцар посмотрел поверх моей головы на площадь. На лице его изобразилось замешательство.
— А разве там… не написано?
— Написано, — сказал я. — Но кто поставил этот памятник? И за что?
Швейцар переступил с ноги на ногу.
— Прошу прощения, — виновато сказал он, — никак не могу ответить на этот вопрос. Он здесь давно стоит, а я совсем недавно… Боюсь вас дезинформировать. Может быть, портье…
Я вздохнул.
— Ну хорошо, не беспокойтесь. Где у вас здесь телефон?
— Направо, прошу вас, — сказал швейцар обрадованно.
Ко мне устремился было портье, но я помотал головой, взял трубку и набрал номер Римайера. На этот раз телефон оказался занят. Я направился к лифту и поднялся на девятый этаж.
Римайер, грузный, с непривычно обрюзгшим лицом, встретил меня в халате, из-под которого виднелись ноги в брюках и ботинках. В комнате воняло застоявшимся табачным дымом, пепельница на столе была полна окурков. Вообще в номере царил кавардак. Одно кресло было опрокинуто, на диване валялась скомканная сорочка, явно женская, под подоконником и под столом блестели батареи пустых бутылок.
— Чем могу служить? — неприветливо осведомился Римайер, глядя мне в подбородок. По-видимому, он только что вышел из ванны — редкие светлые волосы на его длинном черепе были мокры.
Я молча протянул ему свою карточку. Римайер внимательно прочитал ее, медленно сунул в карман халата и, по-прежнему глядя мне в подбородок, сказал: «Садитесь». Я сел.
— Очень неудачно получается, — сказал он. — Я чертовски занят, и нет ни минуты времени.
— Я несколько раз звонил вам сегодня, — сказал я.
— Я только что вернулся… Как вас зовут?
— Иван.
— А фамилия?
— Жилин.
— Видите ли, Жилин… Короче говоря, я должен сейчас одеться и уйти опять… — Он помолчал, растирая ладонью вялые щеки. — Да, собственно, и говорить-то… Впрочем, если хотите, посидите здесь и подождите меня. Если не вернусь через час, уходите и возвращайтесь завтра к двенадцати. Да, оставьте мне ваш адрес и телефон, запишите прямо на столе… — Он сбросил халат и, волоча его по полу, ушел в соседнюю комнату. — А пока осмотрите город. Скверный городишко… Но этим все равно надо заняться. Меня уже тошнит от него… — Он вернулся, затягивая галстук. Руки у него дрожали, кожа на лице была дряблой и серой. Я вдруг ощутил, что не доверяю ему, — смотреть на него было неприятно, как на запущенного больного.
— Вы плохо выглядите, — сказал я. — Вы сильно изменились.
Римайер впервые взглянул мне в глаза.
— А откуда вы знаете, какой я был раньше?
— Я видел вас у Марии… Много курите, Римайер, а табак теперь сплошь и рядом пропитывают дрянью.
— Ерунда это — табак, — сказал он с неожиданным раздражением. — Здесь все дрянью пропитывают… А в общем-то вы правы, наверное, надо бросать. — Он медленно натянул пиджак. — Надо бросать… — повторил он. — И вообще не надо было начинать.
— Как идет работа?
— Бывало и хуже. На редкость захватывающая работа. — Он как-то неприятно усмехнулся. — Ну, я пойду. Меня ждут, я опаздываю. Значит, либо через час, либо завтра в двенадцать.
Он кивнул и вышел.
Я записал на телефонном столике свой адрес и телефон и, въехав ногой в кучу бутылок, подумал, что работа была, по-видимому, действительно захватывающая. Я позвонил портье и потребовал в номер уборщицу. Вежливейший голос ответил, что хозяин номера категорически запретил обслуживающему персоналу появляться в номере в его отсутствие и повторил это запрещение только что, выходя из отеля. «Ага», — сказал я и повесил трубку. Мне это не слишком понравилось. Сам я таких приказаний никогда не отдаю и никогда ни от кого ничего не скрываю, даже записную книжку. Глупо создавать ненужные впечатления, лучше поменьше пить. Я поднял опрокинутое кресло, уселся и приготовился ждать, стараясь подавить чувство недовольства и разочарования.
Ждать пришлось недолго. Минут через пять дверь приоткрылась, и в комнату просунулась хорошенькая женская мордочка.
— Эй! — чуть сипло произнесла мордочка. — Римайер дома?
— Римайера нет, — сказал я. — Но вы все равно заходите.
Она поколебалась, рассматривая меня. По-видимому, она не собиралась заходить, просто заглянула мимоходом.
— Заходите, заходите, — сказал я. — А то мне одному скучно.
Она вошла легкой танцующей походкой и, подбоченясь, остановилась передо мной. У нее был короткий вздернутый нос и растрепанная мальчишеская прическа. Волосы были рыжие, шорты ярко-красные, а голошейка навыпуск — яично-желтая. Яркая женщина. И довольно приятная. Ей было лет двадцать пять.
— Ждете? — сказала она.
Глаза ее блестели, и от нее пахло вином, табаком и духами.
— Жду, — сказал я. — Садитесь, будем ждать вместе.
Она повалилась на тахту напротив меня и задрала ноги на телефонный столик.
— Киньте сигаретку рабочему человеку, — сказала она. — Пять часов не курила.
— Я некурящий… Позвонить, чтобы принесли?
— Господи, и здесь грустец… Оставьте телефон, а то опять припрется эта баба… Пошарьте в пепельнице и найдите бычок подлиннее!
В пепельнице было полно длинных бычков.
— Они все в помаде, — сказал я.
— Давайте, давайте, это моя помада. Как вас зовут?
— Иван.
Она щелкнула зажигалкой и закурила.
— А меня — Илина. Вы тоже иностранец? Вы все, иностранцы, какие-то широкие. Что вы здесь делаете?
— Жду Римайера.
— Да нет. Чего вас принесло к нам? От жены спасаетесь?
— Я не женат, — сказал я скромно. — Я приехал написать книгу.
— Книгу? Ну и знакомые же у этого Римайера… Книгу он приехал написать. Проблема пола у спортсменов-импотентов. Как у вас с проблемой пола?
— Это для меня не проблема, — сказал я скромно. — А для вас?
Она спустила ноги со столика.
— Но-но… Полегче. Здесь вам не Париж. Патлы сначала укороти, а то сидит как перш…
— Как кто? — Я был очень терпелив, ждать еще оставалось сорок пять минут.
— Как перш. Знаешь, ходят такие… — Она стала делать руками неопределенные движения возле ушей.
— Не знаю, — сказал я. — Я здесь недавно. Я еще ничего не знаю. Расскажите, это интересно.
— Ну уж нет, только не я. У нас не болтают. Наше дело маленькое — подай, прибери, скаль зубы и помалкивай. Профессиональная тайна. Слыхал про такого зверя?
— Слыхал, — сказал я. — А где это «у вас»? У врачей?
Почему-то ей это показалось очень смешным.
— У врачей!.. Надо же… — хохотала она. — А ты парень ничего, с язычком… У нас в Бюро тоже есть один такой. Как скажет — все лежат. Когда мы рыбарей обслуживаем, его всегда назначают, рыбари любят повеселиться.
— Да и кто не любит? — сказал я.
— Это ты зря. Интели, например, его прогнали. «Уберите, — говорят, — дурака…» Или вот нынче, у этих беременных мужиков…
— У кого?
— У грустецов. Слушай, а ты, я вижу, ничего не понимаешь. Откуда ты такой приехал?
— Из Вены, — сказал я.
— Ну и что? У вас в Вене нет грустецов?
— Вы представить себе не можете, чего только нет в Вене.
— Может быть, у вас там и нерегулярных собраний нет?
— У нас — нет, — сказал я. — У нас все собрания регулярные. Как автобусная линия.
Она развлекалась.
— Может, у вас и официанток нет?
— Официантки есть. Причем попадаются превосходные экземпляры. Значит, вы официантка?
