Летнее утро, летняя ночь - Брэдбери Рэй Дуглас (читать книги бесплатно txt) 📗
Это была третья ночь. Мистер Уидмер уже надумал перейти через дорогу, устроить пожар на крыльце дома мисс Бидвелл и вызвать пожарных. Тогда она точно выскочит на улицу, прямо в объятия к своему старичку, ей-богу!
Хотя… Так, стоп!
Мистер Уидмер поднял глаза к потолку. Наверху, на чердаке — разве там не найдется средства против гордыни и времени? Нет ли там, в пыли, какого-нибудь наступательного оружия, подходящего к случаю? Чего-нибудь старого, как они сами — мистер Уидмер, старик и старушка? Когда на чердаке в последний раз была уборка? Никогда.
Нет, это уж чересчур. Ему не хватит решимости!
И все же это была последняя ночь. Оружие требовалось прямо сейчас.
Минут через десять раздался голос жены:
— Том, Том! Что за грохот? С чего это тебя на чердак понесло?
Старик появился в половине двенадцатого. Остановившись неподалеку от дома, лишенного ступенек, он как будто раздумывал, что бы еще предпринять, а потом быстро шагнул вперед и посмотрел под ноги.
Мистер Уидмер, замерев у верхнего окна, шептал:
— Ну, давай, давай!
Старик нагнулся.
— Бери же! — выкрикнул мистер Уидмер.
Старик запустил руки в траву.
— Обмахни! Знаю, знаю, она вся в пыли. Но еще сгодится. Смахни пыль, играй!
Старик поднял с земли гитару, которую обнаружил при свете луны прямо посреди лужайки. Прошло немало времени, прежде чем он начал перебирать струны.
— Не тяни! — прошептал мистер Уидмер.
Прозвучал первый робкий аккорд.
— Давай! — молил мистер Уидмер. — Чего не добился голос, того добьется музыка. Вот так! Играй! Отлично, не останавливайся! — заклинал мистер Уидмер.
А сам думал: пой под окнами, пой под яблонями, пой у черного хода, пока гитарные аккорды не проберут ее до костей, пока у нее не польются слезы. Заставишь женщину плакать — считай, ты победил. Всю ее гордыню как рукой снимет, и музыка тебе в этом поможет. Пой ей песни, спой «Женевьеву», спой «Встретимся вечером в сонной стране», потом «Мы плывем по лунному заливу», потом «Длинную тропинку», припомни все старые летние песни, любые знакомые, негромкие, милые песни, пой мягко и тихо, легко перебирая струны, пой, играй и, возможно, услышишь, как в замке поворачивается ключ!
Он прислушался.
Звуки гитары были чистыми и нежными, как ночные капельки росы, а через полчаса старик стал напевать, но так тихо, что никто его не слышал, кроме той, что была рядом, за стеной, в кровати, а может, у темного окна.
Мистер Уидмер улегся в постель и битый час лежал без движения, слушая далекую гитару.
Наутро миссис Терл сказала:
— Видела я этого бродягу.
— Неужели?
— Всю ночь на лужайке топтался. Бренчал на гитаре. Можете себе представить? До чего доводит старческий маразм! А кстати, кто он такой?
— Понятия не имею, — ответил мистер Уидмер.
— В шесть утра он двинулся со своей гитарой вдоль по улице, — сказала миссис Терл.
— Вот как? И не возвращался?
— Нет.
— Дверь-то ему так и не открыли?
— Конечно нет. А с какой стати?
— Да так. Вот увидите, он к ночи опять явится.
Покупательница ушла.
Сегодня все решится, думал мистер Уидмер. Еще одна ночь. Он теперь не отступит. Теперь, когда у него есть гитара, он непременно сделает еще одну попытку, и сегодня к ночи все уладится. Мистер Уидмер, насвистывая, хлопотал у себя в магазинчике.
У тротуара притормозил фургон; из кабины вылез Фрэнк Хендерсон, держа в руках пилу и ящик со столярными инструментами. Он обошел фургон и выгрузил из кузова десятка два свежих, смолистых, ароматных досок.
— Здорово, Фрэнк, — окликнул его мистер Уидмер. — Как успехи в плотницком деле?
— Сегодня подфартило, — ответил Фрэнк, сортируя ровные желтые доски и блестящие стальные гвозди. — Заказ получил.
— Где?
— У мисс Бидвелл.
— Это правда? — У мистера Уидмера привычно заколотилось сердце.
— А то как же! Час назад позвонила. Желает, чтобы я новые ступеньки к парадному крыльцу приладил. Прямо сегодня.
Мистер Уидмер прирос к месту, глядя на руки плотника, на молотки и гвозди, на добрый, свежий, качественный тес. Солнце поднималось все выше, день выдался погожий.
— Понятно, — сказал мистер Уидмер, взваливая на плечо пару досок. — Давай-ка подсоблю.
Они перешли через мостовую и зашагали бок о бок по зеленой лужайке к дому мисс Бидвелл, неся с собой доски, пилу и гвозди.
Хлеб из прежних времен
Поздним вечером, возвращаясь из кино, мистер и миссис Уэллс зашли в небольшой магазинчик, который облюбовали за тихое кафе с горячей выпечкой. Они сели за отгороженный столик, и миссис Уэллс сделала заказ:
— Бутерброд с запеченным окороком на пеклеванном хлебе.
Мистер Уэллс взглянул на прилавок: там лежала темная буханка.
— Надо же, — пробормотал он, — хлеб из прежних времен… озеро Дрюс…
Вечерний сеанс, поздний час, безлюдное кафе — привычный ход вещей. От любой мелочи на него накатывали волны памяти. Запах осенних листьев или порывы ночного ветра могли разбередить душу и вызвать поток воспоминаний. Теперь, в этот призрачный час, после кино, в пустом магазинчике он увидел буханку ржаного хлеба и, как бывало уже тысячи раз, перенесся в прошлое.
— Озеро Дрюс, — повторил он.
— Что? — подняла на него глаза жена.
— Полузабытая история, — выговорил мистер Уэллс. — В тысяча девятьсот десятом, когда мне было двадцать лет, я пригвоздил такой вот пеклеванный хлеб к стенке комода, прямо над зеркалом…
На твердой глянцевой корочке этого каравая были вырезаны имена всех парней, приехавших на озеро Дрюс: Том, Ник, Билл, Алек, Пол, Джек. В тот раз пикник удался на славу! Они даже успели загореть, пока с грохотом неслись по пыльным дорогам. А дороги в ту пору и впрямь были пыльными: за машиной вздымались клубы бурой присыпки. И добраться до озера было вдвойне приятней, чем годы спустя, когда появилась возможность выходить из машины безупречно чистым и невзлохмаченным.
— Тогда мы в последний раз собрались нашей компашкой, — сказал мистер Уэллс.
Потом люди разбегаются — колледж, работа, женитьба. В скором времени оказывается, что и компания у тебя нынче совсем другая. Но прежней легкости и бесшабашности не будет больше никогда.
— Я вот о чем подумал, — сказал мистер Уэллс. — Сдается мне, мы уже тогда понимали, что эта наша вылазка, скорее всего, будет последней. Такая тоска впервые накатывает после школьного выпускного. Правда, в скором времени убеждаешься, что приятели никуда не делись и можно жить спокойно. А где-то через год начинаешь понимать, что твой мир меняется. И возникает желание напоследок что-нибудь отчебучить, пока не поздно. Друзья еще не разбежались, приехали домой на каникулы, все холостые — сам бог велел прокатиться с ветерком и окунуться в прохладное озеро.
Мистер Уэллс помнил то особенное летнее утро, когда он взял отцовский «форд»: они с Томом лежали под машиной и, вытянув руки вверх, чинили то одно, то другое, а сами трепались о технике, о женщинах и о планах на будущее. Потом стало жарко. Том не вытерпел и сказал:
— Надо бы на озеро сгонять.
Только и всего.
А вот поди ж ты: по прошествии сорока лет помнятся все подробности — как заезжали за приятелями, как с воплями мчались под зелеными кронами деревьев.
— Вот вам! — хохотал Алек, стукая каждого по темени буханкой ржаного хлеба. — Это про запас, если сэндвичей не хватит.
Сэндвичи лежали в корзине — их приготовил Ник, не пожалев чеснока; потом, когда закрутились романы с девушками, тяга к чесноку пошла на убыль.
Втиснувшись по трое на переднее и заднее сиденья и обняв друг друга за плечи, они помчались по раскаленным, пыльным проселочным дорогам; в жестяном тазу постукивал кусок льда, прихваченный для охлаждения пива, которое предполагалось купить по пути.
Чем же был примечателен тот день, если сорок лет спустя он вспомнился столь живо, ярко и выпукло? Возможно, каждый из приятелей задавался тем же вопросом. За несколько дней до пикника он нашел сделанную четверть века назад фотографию своего отца в окружении университетских однокашников. Этот снимок чем-то его зацепил — обострил до предела чувство быстротечности времени, напомнил, как стремительно уносятся назад годы юности. А ведь сделай он тогда свою собственную фотографию — и четверть века спустя его дети не поверили бы своим глазам: надо же, такой молодой, незнакомец из незнакомого, безвозвратного времени.
