Противостояние. Том I - Кинг Стивен (читаем бесплатно книги полностью .TXT) 📗
Он побежал к маленькому сараю, примыкавшему к коровнику, — стояло жаркое лето, как и теперь, и когда он зашел в сарайчик, запах от кролика ударил ему в лицо как увесистая оплеуха. Шерстка, которую он так любил гладить, вся свалялась и потускнела. Белые личинки резво копошились в глазницах, в которых когда-то светились симпатичные розовые глазки кролика. Его разодранные передние лапки были все в крови. Ллойд пытался убедить себя в том, что лапки в крови, потому что кролик пытался выбраться из клетки, как оно, несомненно, и было на самом деле, но какая-то темная и болезненная часть его рассудка стала нашептывать, что, быть может, кролик в последнем жутком приступе голода пытался есть самого себя.
Ллойд вынес кролика из сарая, выкопал глубокую яму и зарыл его вместе с клеткой. Его отец никогда не спрашивал про кролика и скорее всего вообще забыл, что у сына был кролик, — Ллойд не отличался большим умом, но по сравнению со своим папашей мог считаться просто гигантом мысли. Сам же Ллойд так никогда и не смог забыть этого случая. Часто снившаяся ему смерть кролика порождала множество, жутких ночных кошмаров. И теперь, когда он сидел на своей, койке, подтянув колени к груди, и твердил себе, что кто-то придет, что кто-то обязательно придет и выпустит его на свободу, он снова видел перед собой кролика. Он не подцепил этот грипп — Капитан Скороход; он был просто голоден. Просто голоден — так, как был голоден его кролик. Именно так.
Где-то после полуночи он уснул, а сегодня утром начал возиться с ножкой койки. И теперь, глядя на свои окровавленные пальцы, он с ужасом думал про лапки того давным-давно умершего кролика, которому он совсем не хотел причинить никакого зла.
К часу дня 29 июня ему удалось вытащить ножку кровати. В конце концов болт вывернулся с идиотской легкостью, ножка покатилась по полу его камеры, а он сидел, тупо уставившись на нее, и раздумывал, за каким чертом она ему вообще понадобилась. Она была около трех футов длиной.
Он подтащил ее к двери камеры и начал яростно молотить ею по стальным прутьям решетки.
— Эй! — заорал он, когда стих низкий, похожий на гонг звон решетки. — Эй, я хочу выйти! Хочу убраться отсюда к е…не матери, понятно? Эй, черт бы вас побрал, эй!
Он умолк и прислушался к затихающему эхо. На мгновение наступила полная тишина, а потом с другого конца коридора донесся восторженный хриплый ответ:
— Мама! Сюда, мама! Я здесь!
— Гооосподиии! — закричал Ллойд и швырнул ножку от койки в угол. Он мучился столько часов, содрал себе пальцы, и все только затем, чтобы разбудить этого осла.
Он уселся на койку, приподнял матрас и вытащил оттуда кусок черствою хлеба. Поколебавшись, он добавил к нему пригоршню фиников, говоря себе, что должен сберечь их, но тем не менее вытряхивая их себе на ладонь. Он съел их все, один за другим, оставив хлеб напоследок, чтобы избавиться от гнилого фруктового привкуса во рту.
Покончив с этим жалким подобием пищи, он рассеянно подошел к правой стороне своей камеры, поглядел вниз, и издал вопль отвращения. Туловище Траска лежало на койке, а ноги свешивались на пол. Штаны слегка задрались, обнажив щиколотки над тюремными тапочками. Большая лоснящаяся крыса закусывала ногой Траска. Ее отвратительный розоватый хвост аккуратно обвивался вокруг серого туловища.
Ллойд побрел в противоположный угол своей камеры и подобрал ножку от койки. Потом он вернулся назад и постоял секунду, опасаясь, не заметит ли его крыса и не решит ли отправиться туда, где общество не такое оживленное. Но крыса сидела к нему спиной и, насколько Ллойд мог судить, даже не подозревала о его существовании. Ллойд прикинул на глаз расстояние и решил, что ножка прекрасно дотянется.
— Ух! — рыкнул Ллойд и замахнулся ножкой. Ножка придавила крысу к ноге Траска, и тот с глухим стуком упал со своей койки. Крыса лежала на боку, оглушенная, и едва дышала. Капельки крови появились на ее усиках. Ее задние лапки шевелились, словно маленький крысиный мозг велел им убегать, но сигналы, идущие по позвоночнику, все перепутались. Ллойд нанес ей еще один смертельный удар.
— Вот тебе, гнусная тварь, — произнес он и, положив ножку на пол, побрел к своей койке. Ему было жарко, он испытывал страх и чувствовал, что вот-вот расплачется. Он обернулся через плечо и крикнул:
— Ну каково тебе в крысином аду, ты, трупоед вонючий?
— Мама! — радостно вскричал в ответ знакомый голос. — Мамааа!
— Заткнись! — заорал Ллойд. — Я не твоя мама! Твоя мама дрючится сейчас в бардаке в Сраной Жопе, штат Индиана!
— Мама? — произнес голос с некоторым сомнением, а потом умолк.
Ллойд начал всхлипывать. Он плакал и как мальчишка тер глаза кулаками. Ему хотелось съесть сандвич со стейком, хотелось поговорить со своим адвокатом, хотелось выбраться отсюда.
Наконец он улегся на койку, прикрыл одной рукой глаза и принялся мастурбировать. Способ уснуть — ничуть не хуже любого другого.
Когда он проснулся, было пять часов вечера, и в коридоре царила мертвая тишина. Словно в тумане Ллойд слез с койки, которая теперь накренилась как пьяная на тот бок, откуда была выдернута одна опора. Он подобрал валявшуюся на полу ножку, приготовился к крикам «Мамааа!» и начал колотить по решетке, как повар в поле, созывающий поденщиков на большой сельский ужин. Ужин. Могло ли быть слово прекраснее этого? Поджаренная ветчина, картошка с красноватой подливкой, свежие груши, молоко с плавающим в нем шоколадным сиропом «Херши». И огромное старое блюдо с клубничным мороженым на десерт. Нет, никакое слово не могло сравниться со словом «ужин».
— Эй, есть здесь кто-нибудь? — срывающимся голосом крикнул Ллойд.
Никакого ответа. Нет даже крика: — «Мамааа!» Сейчас он, пожалуй, обрадовался бы ему. Даже общество психа все-таки лучше, чем компания одних мертвецов.
Ллойд со звоном уронил ножку кровати, вернулся к койке, перевернул матрас и провел ревизию своих-запасов. Оставалось еще два куска хлеба, две пригоршни фиников, полупротухшая свиная отбивная и кусочек болонской копченой колбасы. Он разломал колбасу надвое и съел большую часть, но это только раздразнило его аппетит.
— Больше нельзя, — прошептал он, а потом обглодал остаток свинины с косточки, обзывая себя разными словами и плача. Он умрет здесь, как умер кролик в своей клетке, как умер Траск в своей камере.
Траск.
Он долго и задумчиво смотрел в камеру Траска, наблюдая, как кружатся над ним мухи, взлетая и снова садясь. На физиономии старины Траска образовался целый международный аэропорт Лос-Анджелеса. В конце концов Ллойд взял ножку от койки, подошел к решетке и просунул ножку между прутьями. Встав на цыпочки, он сумел дотянуться ножкой до тела крысы и подтащить его к своей камере.
Когда крыса очутилась достаточно близко, Ллойд встал на колени и перетащил крысу на свою сторону. Он поднял ее за хвост и долго держал ее раскачивающееся тело у себя перед глазами. Потом он сунул ее под матрас, куда не могли добраться мухи, положив ее мягкое тело отдельно от остатков своих запасов. Он долго и пристально смотрел на крысу, прежде чем дал матрасу опуститься на место и милосердно скрыть ее от его глаз.
— На всякий случай, — прошептал в тишине Ллойд Хенрид. — На всякий случай, только и всего.
Потом он забрался на другой конец койки, подтянул колени к подбородку и застыл.
Глава 33
Без двадцати двух минут девять по часам, висящим перед кабинетом шерифа, погас свет.
Ник Андрос читал книгу в бумажной обложке, которую нашел на полке в аптеке, — готический роман про испуганную гувернантку, думающую, что в пустынном замке, где она должна была учить сыновей красивого хозяина, живет призрак. Хотя он не дочитал книгу даже до половины, Ник уже знал, что призраком была жена красивого хозяина, по всей видимости, запертая в мансарде и окончательно спятившая.
