Ратоборцы - Воронова Влада (читаемые книги читать онлайн бесплатно .txt) 📗
— Чёрт бы с ним, с Датьером, — сказал Декстр, — но дипломатическое партнёрство со всем Хелефайрианом и Союзом Общин… О вооружённой акции в Датьере теперь не может быть и речи. Имел Бродников к этому отношение или нет, но хорошо, что подох.
— Хватит о покойниках окончательных, — прервал магистр, — вернёмся к умертвиям. Источник эпидемии установили?
— Приблизительно, — ответил Кохлер. — Треугольник деревень Белая Рыба, Морское Солнце и Пять Пальм. Точнее проследить не удалось, поздно опомнились. Узнали только, что источником эпидемии стал зомбак в одной из трёх деревень.
— Причину разрушения установок знаете?
— Нет, — сказал Кохлер. — Ни выбросов сырой магии, ни пространственных возмущений, ни следов работы волшебников. Ровным счётом ничего. А чтобы разрушить установки, воздействие должно быть громадное, волшебник ниже шестого ранга просто не потянет. Или хотя бы цунами на деревню обрушилось, — сильный стресс мог вызвать подобный эффект. Так нет же, ничего не произошло! А установки исчезли.
— Ещё каким-нибудь способом их убрать можно? — спросил магистр.
— Аналитики работают, может, что-нибудь и накопают.
— А вернуть установки можно?
— Аналитики работают.
— Декстр, — обернулся магистр к геометрику, — как скоро можно уничтожить зомбаков?
— По всему Мадагаскару — за полгода, — ответил он. — Расход живой силы — три Ястреба на одного зомбака. И то, если посылать хорошо обученных, опытных бойцов. Зелень считайте минимум по пятёрке на зомбачье рыло.
— Вон пошли! — рявкнул магистр. — Толку от вас как от дырявого ведра на пожаре.
Генералы вылетели за дверь. Магистр хмуро уставился в столешницу, задумался. С неподконтрольными отныне зомбаками надо что-то делать.
Закат на море похож на кадры к фантастическому фильму: синее небо ближе к морю начинает золотиться, у линии горизонта полыхает золотом и багрянцем, а море меняет оттенки от пламенного до голубого, от голубого до серебристо-прозрачного у берега, и только золотистая дорожка солнца тянется от горизонта почти к самому прибою. А посредине приглушённо сияет огненный шар. Славян ещё немного полюбовался закатом и пошёл в человечью деревню.
Корзинкой она называется вполне заслуженно, таких хороших корзинщиков встретишь редко. Славян задумчиво созерцал большие корзины для рыбы, плетёные ящики для морепродуктов. Даже не знаешь, что выбрать, всё одинаково хорошее. Пожалуй, вот эти, в жёлто-зелёную клетку, под цвет золотистой, с зелёной крышей, рубки «Соловья». Только мало их.
— Ещё такие же можете сделать? — спросил он корзинщика, полноватого мулата лет пятидесяти. В этой части Мадагаскара человеки говорили по-французски.
— Отчего ж не сделать, сделаю. Тебе сколько, Иван?
— Три корзины уже есть… Ещё семь. И пять ящиков.
— Хорошо, приходи завтра на закате.
Корзинщик и Славян договорились о цене, ударили по рукам. Теперь осталось договориться с плетельщицами сетей. В городе и тару, и сети можно купить дешевле, но Вальтер и Алиса отказались наотрез, говорили, что в сети, сплетённые вручную, рыба идёт охотнее, а в корзинах улов хранится лучше, чем в пластиковых ящиках. Славян не спорил, рыбакам видней.
К плетельному двору идти мимо кабака, и рыбаки зазвали Славяна на кружку пива. Славян предпочёл заказать жаркое — не успел поужинать. Да и не нравилось ему пиво, бойцам спецподразделений брезгливое отвращение к опьяняющим веществам внедрялось в первую очередь.
Славян уже доедал мясо, когда под навес кабака зашёл рыцарь ордена, картинно красивый голубоглазый брюнет лет двадцати трёх. Под тонкой летней формой с погонами старшего лейтенанта бугрятся мощные пласты мышц, каждое движение преисполнено уверенностью в собственном превосходстве и великой значимости, надменный и неодолимо властный взгляд повергает в трепет. Истинный воин. Деревенские вскочили на ноги, склонили головы. Рыцарь прошёл к барной стойке, потребовал двойное виски. Кабатчица, миловидная кареглазая рыжулька с натянутой приветливостью улыбнулась, поставила перед ним стакан. Рыцарь небрежным жестом дозволил деревенщине сесть.
И заметил тощего конопатого рыбака, который при его появлении мало того, что сидеть осмелился, так ещё и как выбирал ломтиком хлеба подлив, так и выбирает, как жрал, так и жрёт. Но вставать, чтобы поучить плебея вежливости, к исходу жаркого дня не хотелось. Рыцарь взял ещё виски. Сидел, поигрывал форменным хлыстиком.
Славян выскреб вкуснющий подлив и попросил у кабатчицы чай с печеньем. Чай здесь заваривали с пряными добавками, ароматный, с лёгкой горчинкой. Со сладким печеньем получался очень приятный контраст.
— Сейчас принесу, — улыбнулась официантка, племянница кабатчицы, похожая на тётушку как слегка помолодевшее отражение в зеркале. Девушка забрала грязную посуду.
На кухню идти пришлось мимо рыцаря, и парень хлопнул её по попке.
Кристиана возмущённо вскрикнула, местные себе такого никогда не позволяли. Рыцаря испуг насмешил, он схватил официантку за руку, притянул, поцеловал.
— Не смейте, — тихо сказала она, — я порядочная девушка.
Рыцарь опять рассмеялся, поцеловал ещё раз, провёл ладонью по бедру от колена до самой талии и отпустил. Кристиана убежала в кухню, на глазах сверкали слёзы, — девичьей добродетели в деревне значение придавали огромное, и прикоснуться к девушке или чужой женщине для деревенских немыслимо. Осмелься тронуть официантку рыбак или корзинщик — из кабака вышвырнули бы пинками, но перечить Ястребу никто не решился. Рыцарь смерил деревенщину презрительным взглядом, самодовольно усмехнулся.
Не будь этой невыносимо наглой, упоённой собственным скотством улыбки, Славян бы сдержался, — привлекать к себе лишнее внимание не хотелось. Но улыбка пьяного не столько от виски, сколько от собственной безнаказанности рыцаря, его дурной кураж взбесили.
— Эй, старлей, — сказал Славян, — не хами.
В первое мгновение рыцарь даже не понял, что обращаются к нему. Потом сообразил.
— Ты, — велел он рыбаку, — иди сюда.
— Тебе надо, ты и иди, — равнодушно ответил рыбак.
От неожиданности рыцарь выругался по-казарменному.
— Если я подойду, тебя в ящик будут складывать по кускам.
— Возможен и обратный вариант, — всё с тем же безразличием ответил рыбак.
— Чего? — изумился плебейской наглости рыцарь.
— Противника недооценивает глупец, — процитировал «Слово о поединке» рыбак, — затевает драки невежа, задирает слабейшего трус. Каким из трёх имён назвать тебя, любитель кабацких потасовок? Назову всеми тремя сразу.
Чтобы рыбак читал воинские трактаты, да ещё цитировать мог — да мир рехнулся! Плебеи в конец обнаглели.
— Ну всё, козёл пистонный… — начал было рыцарь.
— Странное имя, — задумчиво сказал рыбак и повторил, словно пробовал каждый звук на вкус: — Козёл Пистонный. Эт’где ж тебя таким имечком снабдили?
Тратить время на дальнейшие дискуссии рыцарь не стал, к зарвавшемуся плебею подскочил в один прыжок, замахнулся хлыстом…
…и с диким, рвущим глотку воем рухнул на дощатый пол. Перепуганное внезапной нестерпимой болью тело сотрясла судорога. Рыбак встал из-за стола, пинком поднял рыцаря на ноги. У Ястреба по спине пробежали колючие мурашки: так наказуемых поднимать умеют только палачи, фирменный приём.
— Ну и как тебе нравится слабость? — спросил Славян. — Как тебе нравится беззащитность? — он опять ткнул рыцаря большим, указательным и средним пальцами в нервные узлы. «Треугольник боли» в Весёлом Дворе охотно использовали и на палаческой разминке, готовя материал к основной пытке, и на тренировочных площадках, вразумляя нерадивых курсантов.
Теперь Славян дождался, когда болевой шок у рыцаря пройдёт сам.
— Кристиане ты причинил то же самое, — сказал он. — Те же самые страх, боль и унижение. Тебе понравилось? Поднимайся!
Дрожащий, мертвенно бледный от пережитой боли рыцарь поднялся. Ноги едва держат, дышит судорожно, со всхлипами. Словно корзинщик, а не орденской воин. Славян удивился: неужели Ястребы не обучают своих бойцов выстраивать болевой барьер? Или такое умение только для спецподразделений?
