Лунный пёс. Антология - Семенова Мария Васильевна (читать книги полностью без сокращений TXT) 📗
Она замолчала, лишь отдалённое звёздное эхо ещё бродит по лесам и полям. Маська стоял ни жив ни мёртв, он понимал, что это конец, что аргументов ни у кого нет, что люди… и правда… такие… И от этого невыносимо чесались глаза и хотелось рухнуть на мягкую мамину грудь и разрыдаться по-детски и чтоб она погладила голову, отогнав все напасти… И ещё хотелось упасть на колени перед этой Женщиной и сказать от имени всех: «Прости меня…»
— Я скажу, — вдруг произнесла в вязкой тишине молчавшая дотоле Теллаирани. Женщина кивнула, остывая, глаза её стали отсвечивать золотом, волосы посветлели… — Это всё верно, и мы давно уже говорили об этом. В большинстве своём люди не имеют права на очередной шанс. Но ведь мы знаем, что развиться до наивысшего уровня может не большинство, а лишь личности. Те, которые переводят сгустки всеобщего Языка и безграничной Любви на вечную Музыку и заключают в вечные Картины… Я поняла, почему он не спит. Чтобы напомнить нам: решая долю большинства, мы можем потерять те драгоценные крупицы, которые произросли благодаря нашему многомиллионнолетнему труду. Ведь ради них мы старались, а остальные… Не бойся, — внезапно обернулась она к Маське, и все разноцветные яркие взгляды устремились к нему. Зелень, охра, кобальт, рубин…
Голова закружилась, ноги едва не подкосились от страха, но Теллаирани уже подошла к нему, прикоснулась к руке. Сжав зубы, Маська ступил вперёд, только теперь заметив, что нога его не болит и на ней нет никакой перевязки.
«Я должен это сделать!» — сказал он себе. Теллаирани же подвела его к женщине, и на коралловых губах той Маська с изумлением заметил ласковую улыбку.
— Амур… — мягко скользнул звук из приоткрытых губ, и в глазах снова чистая морская вода и морские звёзды…
— Человек? Среди нас? — удивился незнакомец, которого Маська не смог опознать. Метеорит какой-то залетевший, что ли…
— Утром он всё забудет, — успокоил Манлариен. — Как и все мы. Если… — Он осёкся и ожидающе взглянул на Теллаирани.
— Он уже нашёл интуитивный слепок всеобщего Языка, — продолжила она. — И сила его любви велика, многогранна и безусловна… Кто из вас хочет навсегда уничтожить его? Не оставить ему шанса расти, развиваться, перерождаться…
— Я знаю тебя… — пробормотал юный Волк и вдруг смущённо отвернулся.
— Он прибивал для меня скворечню, — поддержал Скворец.
— Перевязывал мою рану… — поклонилась Берёза.
— Зимой отдал мне последний орех… — прошептала Белка.
Маська с удивлением обнаружил, что все глаза смотрят на него ласково и за нечеловеческими взглядами проступают такая глубокая любовь и такая скорбь, что ему стало не по себе. «Они не хотят, очень не хотят делать нам ничего плохого, а ведь мы не заслуживаем этого…»
Маська не знал, что ещё можно сказать. Женщина по-прежнему улыбалась, а он всё робел и боялся услышать её настоящее имя. К ней подошёл ещё один удивительный пришелец — вроде бы юноша, а может, и девушка, не разберёшь за золотым сиянием. И волосы её снова сделались солнечными, и в глаза окунулись солнечные лучи, преломляясь в прозрачной воде, и ночь на несколько мгновений озарилась солнечным светом. Вот какие, выходит, гости пожаловали к нам в свите комет и метеоритов…
— И я знаю тебя… — улыбнулся золотым сиянием гость, на несколько мгновений обернувшись к Маське. — «Солнышко, подари ещё немножко тепла, так хорошо лежать на горячем песке, а потом окунаться в озеро или реку…» Помнишь? «Солнышко, забери мои печали, оставь только свой ласковый свет…»
Маська зарделся. Ему показалось, гость подмигнул — хотя ни лица, ни тела его вовсе не видно за ярким светом. Потом гость повернулся к Женщине, взял её руку…
Больше не было произнесено ни звука… Маська боялся напомнить о себе, стоя рядом с Теллаирани и глядя на свечения множества глаз. Наверное, они говорили о чём-то на своём неведомом языке, а может, напрямую от естества к естеству… Маське казалось, что он непременно должен что-то сделать, что-то важное, спасти всех людей, даже Борьку с Петькой… Только вот как — не знал, и ему хотелось плакать, но зрелище было таким красивым и завораживающим, таким живым и чудесным, что слёзы просто не могли проложить себе путь на лицо, и там оставалась лишь отстранённая улыбка.
А потом пришельцы начали расходиться. Женщина отправилась искоркой обратно в удивительный световой зонт. Поначалу солнечный гость держал её за руку, и взлетели они вместе, а потом уж было и не разобрать…
Вишня отошла на обычное место подле конуры и прикрыла глаза. Готовилась ко сну. Остальные пошли медленно, неторопливо и абсолютно бесшумно к калитке, едва уловимо скрипнувшей в гулкой тишине. Некоторые из них тихо переговаривались, но Маська уже не слышал и не понимал о чём. Старик-Каштан продолжал стоять, опираясь руками на изгородь, и глядел всё тем же мудрым нечеловеческим взглядом.
— Идём… — потянула за руку Теллаирани, и Маська послушно пошёл за ней к дому.
Рядом появился Манлариен, и в тишине они дошли до Маськиной спальни.
Мальчик чувствовал себя переполненным до предела, и никакие вопросы не всплывали больше в голове, и никаких чувств и эмоций он не испытывал, и не было сил даже подумать обо всём, что произошло.
Маська знал, что решение принято и что ему пока ещё не дано понять, на каком это свершилось уровне, и нет у него возможности выйти на этот уровень или хотя бы осознать его. Пока. Ещё. И это, понимает Маська, покорно укладываясь в постель, — самое главное…
— У нас осталось не много времени, — шепчет Манлариен, поглаживая бархатистую сияющую руку Теллаирани.
Она лукаво улыбается, наклоняется над Маськой, проводит ладонью по волосам:
— Спи…
И Маська погружается в мягкий, лунный сон, теперь уже настоящий, как и положено сну.
День выдался тихий, солнечный, из последних погожих осенних деньков.
Солнце будто машет своим лучом оттуда, из недоступной выси. С вишни сорвался лист и опустился прямо на колени Маське, усаживающемуся в кресло-качалку, специально для него вынесенное. На ногу опираться пока не велено, говорят, надо радоваться, что не перелом…
— Ох, Макс… — прошептал Маська, когда Глеб, исполнив обязанность опоры и поддержки, убежал за угол, к мальчишкам. — Мне такой чудной сон приснился…
— Мне тоже снился этот сон… — откликнулся Макс, но изо рта вырвался лишь резкий собачий лай. Что это был за сон, он уже почти не помнил…
Мимо скользнула Ксенька, и пёс поднял ухо. От неё пахнуло раздражающим кошачьим духом, и, позабыв обо всём на свете, Макс подхватился и кинулся следом. Грациозной трёхцветной стрелой она взлетела на дерево, и, когда сверху послышалось сердитое кошачье шипение, Макс ощутил себя счастливейшим псом в мире…
Юрий Купрюхин
Пилигрим
Я въехал в туман, как будто с разбегу прыгнул в Неву, у Стало холодно и ничего не видно. Пришлось остановиться, включить противотуманки и ждать, пока привыкнут глаза. Вскоре стало заметно главное — край асфальта справа внизу. Неровный, с выбоинами и щербинами, будто кто-то откусывал от дорожного покрытия куски, как от ватрушки. Еще правее грязь. Сразу видно, что глубокая. Нечего было и думать встать на такую обочину.
То есть встать-то можно. Въехать. Влезть. А вот чтобы выехать, придется искать трактор.
Я закрыл окно и включил печку. Стало уютно, комфортно. Однако видимость не улучшилась. Я выключил фары и на несколько секунд заглушил двигатель. Полная темнота и тишина. Никто за мной не едет. Никому я не нужен. Хорошо бы так… Но надо тащиться дальше. Зевая и прихлебывая холодный уже кофе прямо из термоса.
Когда я затормозил, Тим на заднем сиденье встрепенулся было, но тут же разочарованно опустил морду. Понял, что погулять не удастся. Я потихонечку тронул. На столбе висел какой-то знак. Пришлось остановиться, выйти, посветить фонариком. «ОСТОРОЖНО! ВПЕРЕДИ ОПАСНЫЙ УЧАСТОК!»
Услышав мои комментарии, Тим вздрогнул и замотал головой, будто вытряхивал из ушей воду.
