Т. 14 Чужак в стране чужой - Хайнлайн Роберт Энсон (чтение книг txt) 📗
А какие морды были у этой парочки, особенно у шерифа, раз увидишь — век не забудешь. Джилл мысленно окликнула Майкла — напомнить, как смешно выглядел тогда провинциальный страж правопорядка, но тут же осеклась; по не совсем ясной причине они могли поддерживать телепатическую связь только на марсианском языке, в котором отсутствовало понятие «смешно».
(Да, Джилл?) откликнулся Майкл.
(Ладно, потом.)
Вот и гостиница; Майкл посадил машину на стоянку, и тут же — Джилл отчетливо это ощутила — его мысли потекли медленнее, с обычной скоростью. Жизнь в палатке среди карнавальщиков нравилась ей больше гостиничной во всех отношениях, кроме одного: там не было ванны. Душ — вещь неплохая, но набрать полную ванну горячей воды, забраться туда и отмокать — разве можно представить себе большее наслаждение? Поэтому иногда они устраивались в гостинице и брали напрокат машину. В отличие от Джилл Майкл не имел с детства привитой, почти инстинктивной ненависти к грязи. Теперь он был таким же чистым, как и она, — но только потому, что Джилл его перевоспитала. Чтобы поддерживать себя в безукоризненном виде, Майклу не нужно было даже умываться, но прошедшее время ничуть не уменьшило благоговейного восторга, с которым он погружался в воду жизни. (Кстати сказать, ходить в парикмахерскую Майклу тоже не требовалось — достаточно было узнать у Джилл, какую прическу хотела бы она видеть на его голове.)
Гостиница была старая и порядком подзапущенная, «номер для новобрачных» не отличался особыми удобствами, но на размеры ванны жаловаться не приходилось. Джилл сразу же пошла наливать воду — и ничуть не удивилась, обнаружив, что раздеваться уже не надо. Как только очередной костюм начинал ей надоедать, Майкл мгновенно отправлял его в никуда, зная, как любит Джилл ходить по магазинам, он подыгрывал этой ее слабости. Если бы не опасность вызвать у не слишком богатых товарищей подозрения, такое бы происходило ежедневно.
— Спасибо, милый! — крикнула Джилл. — Полезли в воду!
Майкл успел уже то ли раздеться, то ли «исчезнуть» свою одежду, скорее первое — для него посещение магазина было не развлечением, а лишней скукой. Он видел в одежде только нужную людям — но никак не ему самому — защиту от холода, ветра и сырости. Они сели в ванну лицом друг к другу; Джилл сложила ладони лодочкой, зачерпнула воду, чуть тронула ее губами, а затем протянула Майклу. Этим — совершенно излишним — ритуалом она напоминала ему и самой себе то, что не нуждалось ни в каких напоминаниях, что пребудет с ними до скончания веков.
— Там, в дороге, я подумала, — сказала Джилл, выплескивая воду из ладони, — какое смешное лицо было у того голого шерифа.
— Оно было смешное?
— До слез.
— Объясни мне, пожалуйста, почему? Я не понимаю, где здесь шутка.
— Н-ну… нет, не получится. Какой-нибудь анекдот — его объяснить можно, а тут совсем другое дело, тут слово «шутка» не годится.
— Я не грокаю, что он был смешным, — в голосе Майкла слышалось недоумение. — В обоих этих мужчинах — и в шерифе, и в судье — я грокал одну только неправильность. Я точно знал, что убирать их нельзя, ты будешь сердиться, а то обязательно так бы и сделал.
— Милый ты мой Майк, — Джилл коснулась его щеки. — И совершенно правильно. То, что ты придумал, было гораздо лучше. Эти люди никогда не забудут случившегося, а в этом городке никого больше не арестуют за «оголение в общественном месте» — можно смело дать гарантию лет на пятьдесят. Поговорим лучше о другом. Мне очень жаль, что наш номер провалился. Ты же видел, сколько я билась над этой текстовкой — и так пробовала, и этак, но ведь я-то тоже не шоумен.
— Нет, Джилл, это все я виноват. Правильно Тим говорит — не грокаю я лохов. Но поработать с карнавальщиками было очень полезно… Я грокаю, что теперь я грокаю лохов немного лучше, чем раньше.
— Не нужно называть их лохами — это карнавальщики так говорят, а мы уже не карнавальщики. Люди они, просто люди, а никакие не «лохи».
— Мне грокается, что они все-таки лохи.
— Да, милый, да, конечно, но так говорить невежливо.
— Я запомню.
— Ты уже решил, куда мы дальше?
— Нет. Когда время придет, я буду знать.
И верно, Майкл всегда знал. Со времени своего резкого, неожиданного перехода от послушания всем и вся к доминантности он день ото дня прибавлял в силе и уверенности. Робкий мальчик, которому было не под силу удержать на весу пепельницу и пресс-папье, повзрослел, окреп и теперь с легкостью поднимал в воздух далеко не субтильную девушку, занимаясь одновременно прочими делами. Создавалось впечатление, что его силы вообще безграничны. Вспомнить хотя бы тот случай, когда пустырь, любезно предоставленный горожанами карнавалу, раскис после дождя в болото, и в этом болоте увяз грузовик; двадцать мужиков его вытаскивали — и не смогли, а затем подошел Майкл, уперся плечом, и застрявшее заднее колесо мгновенно выдернулось из грязи. Майкл, конечно же, сделал вид, что имеет к тому самое малое отношение, так что никто ничего даже и не заподозрил.
А еще Джилл вспомнила, как он наконец прогрокал, что в неодушевленные предметы — в отличие от живых существ — можно «исчезать» безо всякой в них «неправильности». То, прежнее ограничение предназначалось только для детенышей, взрослый мог поступать по своему собственному гроканью (например раздеть шерифа и судью или Джилл). Интересно, чего еще можно от него ждать? Как бы там ни было, беспокоиться особенно не о чем, Майк — человек умный и добрый.
— Майк, а вот было бы здорово, если бы здесь, в этой ванне, с нами были и Доркас, и Энн, и Мириам. Ну и, конечно, папа Джубал, и ребята, и… ну, вообще, вся семья!
— Ванны не хватит.
— Ничего, в тесноте, да не в обиде. А когда мы снова их навестим?
— Грокаю, что скоро.
— «Скоро» — по-марсиански? Или по-земному? Ладно, милый, это будет, когда ожидание окончится. К слову сказать, скоро — по-земному «скоро» — здесь будет тетушка Пэтти. Ты меня помоешь?
Джилл встала, кусок мыла вылетел из мыльницы, быстро прошелся по всему ее телу и вернулся на место; еще секунда и мыльная пленка вскипела пеной.
— Ой, ты что, щекотно же!
— Ополоснуть тебя?
— Не надо, лучше окунусь.
Джилл присела на корточки, поплескала на себя водой и снова встала.
— Ну вот, как раз вовремя.
Послышался стук в дверь, а затем — знакомый голос:
— Ребята? Вы как там, в приличном виде?
— Сейчас, Пэт! — крикнула Джилл, вылезая из ванны и тут же обернулась к Майклу:
— Подсуши меня, пожалуйста.
Через мгновение даже ее ноги не оставляли на полу мокрых отпечатков.
— Милый, ты только не забудь одеться. Пэтти у нас — леди, не то что я.
— Я не забуду.
27
Джилл торопливо набросила халат и бросилась в гостиную.
— Заходи, заходи. Мы тут купались, Майк сейчас оденется и выйдет. Сейчас я налью тебе первую, а вторую примешь прямо в ванной. В большой посудине, до краев наполненной горячей водой.
— Да, перед таким соблазном не устоишь — хотя я успела за это время не только Сосисочке сказку на ночь рассказать, но и под душем ополоснуться. Только ты, Джилл, не подумай, я к вам не из-за ванны пришла, у меня просто сердце кровью обливается, что Тим вас прогнал.
— Да нет, все он правильно сделал, — откликнулась Джилл, возившаяся со стаканами и бутылками. — Номер у нас не слишком, дорабатывать надо. Но мы постараемся не терять вас из виду.
— И очень даже хороший номер. Добавить в него пару хохм, чтобы смеялись и… Привет, Смитти!
Она протянула Майклу обтянутую перчаткой руку. За пределами карнавала миссис Пайвонская неизменно надевала перчатки, плотные чулки и платье с глухим воротом, превращаясь таким образом в респектабельную вдову средних лет, бдительно следящую за своей фигурой — то есть, фактически, в самое себя.
— Я вот как раз убеждала Джилл, что у вас осень хороший номер.
— Не надо, Пэт, — улыбнулся Майкл. — Дерьмо это, а не номер.
