Шеврикука, или Любовь к привидению - Орлов Владимир Викторович (читать лучшие читаемые книги TXT) 📗
– Вы ее могли упрятать в себе.
– Все же я вас попрошу из Землескреба, – угрюмо сказал Шеврикука. – Кем бы вы ни были и кого бы ни представляли.
Вежливости или сдержанности своей Шеврикука удивился. Гнать ведь действительно следовало визитера. Но не желал уже Шеврикука гнать. Повод направить в Землескреб регистратора, если разобраться, был. Правда, и сплыл. На время. Тень Фруктова понадобилась Шеврикуке как вспоможение в мелких делах. О дальних последствиях затеи Шеврикука не думал. Теперь подумал. Какие выгоды и какие невыгоды могла приносить тень чиновника Фруктова в предприятиях серьезных, если ее возобновить? Или возобновлять? Нужна ли вообще она Шеврикуке при наличии вблизи него – опять же до поры до времени – расторопного полуфаба (полуфабриката ли?) Пэрста-Капсулы?
– Привидение должно быть зарегистрировано, – опять же механически-шарнирным голосом повторило пятно.
– Не нудите, – поморщился Шеврикука. – Я не лгу. Привидения и вправду нет в Землескребе.
– Но существует возможность его возобновления.
– А что, вы регистрируете и возможности появления привидений? – спросил Шеврикука.
– Это наше дело.
– Ну уж конечно! Ваше! – возмутился Шеврикука. – Как же! А если это фантом Отродий Башни? Или создание секретной лаборатории?
– Здесь иной случай…
– Ну-ну! Попробуйте зарегистрировать Отродий! – не мог удержаться Шеврикука. – Всех до одного! Объявите их привидениями и введите над ними управление! Валяйте!
– При чем тут Отродья? Тень Фруктова заводили вы.
– Ладно. Пойдем на маловероятное допущение, – сказал Шеврикука. – Этого не может быть, но вдруг я и впрямь завел бы какую-либо тень. Но вы-то при чем? Это было бы мое имущество. Или мой инструмент. Захотел бы, я ее-его зарегистрировал бы. При себе. Не захотел бы – опять же мое дело. Вы-то здесь с какого бока? Кстати, вы лишь учетчик и регистратор или у вас есть и иное назначение в природе?
– Вас это не касается.
– В здешних подъездах меня все касается. И давайте разойдемся, – предложил Шеврикука. – Я вас не трону.
Пятно чуть было не запламенело. Но сразу же и угасло. Возможно, возмутилось. Или рассмеялось. А потом опечалилось.
– Я не могу не выполнить должностную обязанность.
– До чего же вы надоедливое, – проворчал Шеврикука. – Я и так неизвестно почему терплю разговор с вами.
Но сам-то понимал почему. Чувствовал, что перед ним не пятно и не регистратор, и по любознательности своей желал вызнать ответы на загадки. К тому же стоило выяснить, не грозит ли явление визитера какой-либо опасностью ему, Шеврикуке, и жильцам его подъездов. Хотя нынешний собеседник произносил слова голосом подземного объявителя остановок, нечто знакомое Шеврикука ощущал в иных оборотах речи, и в этом смутно знакомом, но не угаданном звучало (или жило) беспокойство. Либо даже тревога и боль. И сам визитер, похоже, мог привнести в Землескреб тревогу и боль.
– Примите вид, более способный выразить вашу сущность, – предложил Шеврикука. – Если желаете, чтобы разговор был продолжен и из него вышел толк.
– Вид у меня надлежащий распоряжениям, – вымолвило пятно.
– Зря упрямитесь, – сказал Шеврикука. – Зря валяете дурака… Или дуру…
Он тотчас и замолчал. Некая догадка проталкивалась к нему. «А почему бы и нет?» – подумал Шеврикука. Он часто имел дело с бабами настырными, упрямыми и авантюрными. Но вроде бы никому из них он не пробалтывался о тени Фруктова и тем более не хвастался своими умениями. Но вдруг тень Фруктова в минуты его, Шеврикуки, легкомыслий и невниманий все же выбиралась из Землескреба и путешествовала на лыжную базу?
– А может, вы сами чья-то тень? – поинтересовался Шеврикука. – А что, если вас потрясти? Вдруг из вас что-нибудь высыплется… Или прольется.
И Шеврикука шагнул к пятну.
Пятно стало нервно подскакивать, свечение, то резкое, то мгновенно стихавшее, будто при переменах напряжения в сети, выражало, видимо, возмущения и испуги визитера.
– Не подходите! – выкрикивало пятно. – Не протягивайте ко мне руки! Если вы дотронетесь до меня, я вас…
Прорвалось! Вопль предупредительный был несомненно женский.
– Я полагаю, вы меня непременно исцарапаете или укусите! – рассмеялся Шеврикука.
Но кто (или чья тень? или чье опережающе приложенное осуществление?) была перед ним? Гликерия? Дуняша-Невзора? Увека Увечная, она же Векка Вечная? Или пышнокосая Стиша из окружения Малохола?
Схваченное руками Шеврикуки, пятно не растаяло, не уплыло туманом, не умялось, а было будто плотью, билось, дергалось, норовя высвободить себя. Вскрикнуло снова, и теперь рассекретила себя Гликерия.
Шеврикука опустил руки.
– Гордыня помешала явиться вам просто так? – спросил он. – Или вы готовитесь к зимнему маскараду в Оранжерее?
Ни звука в ответ.
– А может, вы посчитали выгодным напасть на меня, чтобы к чему-либо вынудить?
Опять тишина.
– Гликерия Андреевна, – сказал Шеврикука, – будьте добры, воплотитесь в саму себя. Позвольте поглядеть, какие на вас теперь наряды.
Наряды оказались вполне подходящими для нынешних деловых передвижений по московским улицам, офисам и магазинам. Узкие, в обтяжку, брюки, фиалковая блузка и бордовый пиджак. С плеча на ремне спускалась кожаная сумка, возможно, с деньгами, косметикой, сигаретами и существенными бумагами. Русые сегодня волосы Гликерии, ничем не украшенные, густо и ровно лились на бордовые плечи. А на среднем пальце ее левой руки имелся перстень с золотой монетой, или оболом, из приобретений Пэрста-Капсулы. Надо полагать, что и вторую вещицу Пэрста-Капсулы – фибулу, или пряжку с лошадиной мордой, Гликерия Андреевна не утратила. И не перстень ли, между прочим, вызывал свечение пятна-регистратора?
– Шутки с тенью Фруктова, – спросил Шеврикука, – повод для вашего появления в Землескребе?
– Отчасти да, – согласилась Гликерия. – Но и зарегистрировать тень мне сегодня нужно.
– Чтобы оправдаться перед кем-то, – предположил Шеврикука. – Или, может быть, необходимо алиби?
– Хотя бы и так, – кивнула Гликерия.
– Но от тени остались лишь обывательские домыслы и ложные видения.
– Важно, чтоб был подписан протокол об отсутствии или присутствии привидения, – сказала Гликерия. – У меня есть бланк, а печать вы поставите, приложив к нему большой палец.
– Послюнявив его? – поинтересовался Шеврикука. – Или окунув в крем для бритья? Или в подсолнечное масло?
– Можете и в касторовое.
– Тогда опущу в гуталин, – решил Шеврикука. – Подавайте бланк.
Гликерия сняла с плеча сумку, произвела замками удивительно музыкальные звуки, протянула Шеврикуке бумагу, расчерченную канцеляристами вдоль и поперек. Пунктами опросного интереса были – «Год явления», «Место явления», «Плотность формы, степени с 3-й по 8-ю», «Размытость формы, степени с 9-й по 17-ю», «Способность к саморазвитию», «Благородность, срединность, низость происхождения (имеющееся подчеркнуть)», «Степень вредности (по шкале Блестючего)», «Особенности вида», «Способность к выделениям» и прочая ерунда. «У нас Радлугин, – подумал Шеврикука, – попытал бы вопросами куда увлекательнее и бдительнее». Но один пункт опросного учета его все же насторожил: «Носит ли очки?»
– Этак неделю просидишь с вашими занудствами, – поморщился Шеврикука.
– Стало быть, есть привидение-то! – стремительно заявила Гликерия и словно обрадовалась горестям Шеврикуки.
– Ну уж нет! – сказал Шеврикука. – Я лишь прочерки поставлю. За неимением объекта.
Прилетевшей ручкой Шеврикука в пустотах бланка учета с удовольствием провел черточки, расписался, не забыв укрепить имя должностью, и, не пожелав отправиться за гуталином или касторовым маслом, послюнявил рекомендованный палец и поставил печать.
– Время укажите, – хмуро сказала Гликерия. – Век, год, месяц, час, минута. И ниже опять печать.
– Пожалуйста! – обрадовался Шеврикука. – Значит, есть нужда и в алиби!
– Это дело второстепенное, – не глядя на Шеврикуку, произнесла Гликерия.
