Всеблагое электричество - Корнев Павел Николаевич (читать книги без .TXT, .FB2) 📗

— Кого Арлин попросил об одолжении? — уточнил я.

— Некоего инспектора Морана.

— Так делу дали официальный ход?

Софи покачала головой.

— Нет, все неофициально. Главное, не сболтни лишнего.

— Как я могу? Меня здесь вчера еще не было.

— Отнесись к этому серьезней! Моран из Третьего департамента, он не мальчик на побегушках у маркиза, а действительно его хороший знакомый!

— Как раз их профиль, — хмыкнул я.

Третий департамент занимался не только контрразведкой, отловом малефиков и противодействием пропаганде религиозных фанатиков, но и выведением на чистую воду своих запятнавших честь мундира коллег.

Софи встала у зеркала, поправила черные локоны, огладила воротник платья.

— Два года назад Бастиан Моран на несколько дней возглавил Ньютон-Маркт. Стефан Фальер, тогдашний министр юстиции, назначил его по прямому указанию герцога Логрина. Знаешь, чем все закончилось?

— Знаю, — подтвердил я.

Затеявший дворцовый переворот регент был испепелен императрицей, а министр юстиции не стал дожидаться суда и пустил себе пулю в лоб.

— Моран вышел сухим из воды, — сообщила Софи. — Его просто не утвердили в должности и понизили до инспектора, но не уволили и не сослали в провинцию. Весьма изворотливый деятель, надо полагать. Осторожней с ним.

— Да уж постараюсь, — пообещал я, вслед за кузиной вышел в коридор и указал охранникам: — Глаз с нее не спускайте.

Лука и Гаспар синхронно кивнули и потопали вслед за хозяйкой.

Я же запер кабинет, сунул полученное от Софи кольцо с ключами в карман и отправился на обход клуба, благо до вечернего представления времени оставалось с избытком.

4

В фойе клуба дежурил Антонио. Высокий светловолосый красавчик с голубыми глазами и ямочкой на подбородке пользовался неизменным успехом у танцовщиц из кордебалета и слыл записным сердцеедом, но с гостьями себе никогда лишнего не позволял, был безупречно предупредительным, и не более того. Как-то раз Софи упомянула, что охранника вышибли из армии за интрижку с женой командира, и он дал себе зарок не повторять прежних ошибок.

Когда я подошел, Антонио посмотрел на меня с нескрываемым сомнением и язвительно поинтересовался:

— Говорят, теперь ты здесь главный?

— Если речь идет о главном мальчике на побегушках, то да, так оно и есть, — рассмеялся я в ответ.

— Хозяйка никогда о тебе не говорила.

— У нас не те отношения с кузиной, чтобы отправлять друг другу открытки на именины, — пожал я плечами. — Ты здесь один?

— Жиль курит на улице.

Жилем звали неприметного коротышку с крупным носом и вечно сонными глазами. Он мало говорил и казался не слишком сообразительным, но, когда охранники собирались за карточным столом, легко обчищал всех остальных. Чем коротышка занимался до того, как устроился в «Сирену» вышибалой, никто толком не знал; на работу его принимал еще граф Гетти.

Антонио отвернулся к зеркалу, достал расческу и спросил:

— Сицилийцы настроены серьезно?

— Не думаю, — покачал я головой. — Но с ними никогда наперед ничего нельзя сказать, поэтому держи ухо востро. Премьера должна пройти без сучка без задоринки.

Охранник кивнул, давая понять, что принял мое предупреждение всерьез.

— И да — сегодня ночью забираем товар, — сообщил я. — Собираемся после закрытия.

— Ого! Так ты в деле? — удивился красавчик.

— В деле. И что с того?

— Ничего, просто… странно это, — пожал Антонио плечами. — Появился из ниоткуда и вот уже знаешь все и обо всех. — Он покачал головой и повторил: — Странно.

— Может, кузина никогда и не говорила обо мне, — ответил я с обезоруживающей улыбкой, — но она мне доверяет. Это главное. Ясно?

— Ясно. А что с Моретти? Говорят, он укокошил двух полицейских и подался в бега?

— Пьетро — большой мальчик и способен сам о себе позаботиться.

Я хлопнул вышибалу по плечу и прошелся по фойе. Дальнюю стену занимало изображение лесной поляны с кружащими в танце обнаженными нимфами. Неподготовленному зрителю подобная картина могла показаться излишне фривольной, но от нападок моралистов ее спасал античный сюжет. Грань между приличным и неприличным в нашем обществе удивительно… тонка.

Не задерживаясь у картины, я свернул в боковой коридор и отправился на кухню. Пьетро предпочитал питаться в окрестных закусочных, но мне, как родственнику хозяйки, скромничать было не с руки. Не обращая внимания на неодобрительный взгляд шеф-повара, я снял пробу с готовящегося для вечернего приема угощения и выставил вверх большой палец. Шеф похвалы не оценил и велел убираться с кухни немедленно.

— Спокойствие, папаша! — улыбнулся я в ответ. — Только спокойствие!

Дядечка в белом халате и высоком поварском колпаке задохнулся от возмущения, чем я и поспешил воспользоваться. Откромсал пару кусков от копченого окорока, взял булку свежего хлеба и юркнул за дверь, не забыв ухватить по дороге уже откупоренную бутылку красного вина, которое явно намеревались использовать для приготовления соуса.

В клубе я оставаться не стал, отпер полученными от Софи ключами дверь на чердак и выбрался через слуховое окошко на крышу. Там устроился рядом с печной трубой, разложил еду на газете и принялся без спешки обедать, попутно разглядывая раскинувшийся во все стороны город.

Дул несильный ветер, в затянутом серой дымкой и облаками небе медленно дрейфовали дирижабли. Над Старым городом летательных аппаратов было непривычно много: там, постепенно прирастая этажами, тянулся ввысь императорский дворец.

Острословы уже успели окрестить это строение Новой Вавилонской башней, но лично я не видел в желании ее величества стать немного ближе к небу ровным счетом ничего предосудительного. И сам не без греха, что уж там говорить…

Запрокинув голову, я приложился к бутылке и сделал долгий глоток вина, потом достал карандаш и блокнот. Но зарисовал не окрестные виды, а навестивших клуб сицилийцев. Лица, очертания фигур, движения.

Просто так, на всякий случай. Вдруг на что сгодится…

Спустился я с крыши, когда уже начало вечереть. Прошелся по клубу, наблюдая за приготовлениями к представлению, проверил, как обстоят дела у охраны, потом заглянул в общую гримерную. Танцовщицы накладывали макияж и только-только начинали переодеваться в сценические наряды, большинство девушек пока еще расхаживали в коротеньких халатах, а некоторые и вовсе ограничились лишь кружевными панталонами.

Одна такая полуголая красотка стояла у самого входа; я не удержался и шлепнул ладонью ей чуть ниже спины. Девица взвизгнула, застигнутые врасплох танцовщицы закрылись руками и полотенцами, загомонили, требуя убираться прочь.

— Привет-привет! — беспечно улыбнулся я, но на всякий случай все же отступил к двери. — Я Жан-Пьер, кузен госпожи Робер!

Крики смолкли, в глазах девушек появился интерес. Кто-то как бы невзначай принял соблазнительную позу, кто-то позволил слегка соскользнуть полотенцу и распахнуться халатику. Одна рыжая чертовка после моих слов и вовсе стала не столько закрывать ладонями груди, сколько приподнимать их, выставляя напоказ.

Я сделал вид, будто ничего не заметил, и объявил:

— Кузина попросила присмотреть в клубе за порядком, поэтому если у кого-то вдруг возникнут проблемы, например, начнет приставать излишне ретивый ухажер, не скромничайте и сразу зовите меня. Помогу, чем смогу.

— Будешь провожать домой? — поинтересовалась рыжая кокетка.

— И даже в кроватку уложу, если понадобится, — с усмешкой подтвердил я. — Главное, не тяните! Всем все ясно?

Я дождался утвердительных кивков, вышел в коридор и наткнулся там на Гаспара.

— Жан-Пьер! — окликнул меня испанец. — Пришел какой-то странный тип, госпожа Робер просит тебя им заняться.

— Кто такой?

— Какой-то Моран. Никогда его раньше не видел.

— А! — сообразил я, о ком идет речь. — Где ты его оставил?

— В холле.