Всеблагое электричество - Корнев Павел Николаевич (читать книги без .TXT, .FB2) 📗

Французский акцент сейчас был ни к чему.

Я откашлялся и огляделся по сторонам, желая завязать с кем-нибудь разговор и попрактиковаться в столичном выговоре, но тут на круг вывернул паровик за номером пять с двумя красными полосами на бортах. Когда самоходный вагон притормозил у остановки, я запрыгнул на площадку, оплатил проезд и ухватился за поручень.

Колеса резво застучали на стыках рельсов, за окнами замелькали деревья, дома и телеги. Все как обычно, все как всегда. Разве что полицейских на улицах было куда больше, чем обычно. И не только регулировщиков и постовых на перекрестках, но и конных констеблей в скверах и бойцов в полной выкладке у припаркованных в переулках броневиков.

Готовятся гонять студентов? Уж лучше бы налетчиков искали!

Я задумался, не заняться ли этим самому, но сразу фыркнул себе под нос. Я не сыщик. У меня нет ни навыков, ни связей, самостоятельно мне социалистов не найти. Да и у них ли еще бумаги? В этом были большие сомнения.

Паровик вывернул на набережную и покатил вверх по течению Ярдена. Дым вовсю валил из трубы, время от времени вагоновожатый мощным гудком требовал освободить пути, и всякий раз после этого у меня еще долго звенело в ушах. К счастью, до мигрени дело не дошло.

Когда центр города сменился жилыми застройками и рельсы повернули на мост, я спрыгнул с площадки и зашагал к ближайшей станции подземки. Купил билет в будке на входе, спустился на платформу, и почти сразу из тоннеля вылетел паровоз, весь в клубах белого пара.

Я показал билет контролеру и занял место в вагоне второго класса. На протянувшихся вдоль стен сиденьях расположились цеховые мастера, помощники инженеров и клерки заводоуправлений, случайных людей не оказалось. Оно и немудрено — эта ветка подземки шла прямиком на фабричную окраину.

Раздались два коротких гудка, вагон дрогнул, и состав вполз в тоннель, а там резво покатил вперед, все набирая и набирая ход. Вагон начал раскачиваться, показалось даже, что вот-вот — и он сойдет с рельсов, но никто из моих попутчиков обеспокоенности не выказал. В окнах замелькали яркие пятна фонарей.

Свет — тьма. Свет — тьма. Свет — тьма.

Вспышки и мрак.

Затем поезд замедлил бег и въехал в подземный зал соседней станции. Кто-то вышел, кто-то зашел, и мы отправились дальше. Я покинул вагон на конечной остановке и поднялся на улицу по лестнице, показавшейся с непривычки просто бесконечной. Да еще земля так и раскачивалась под ногами, поэтому после недолгих раздумий я пришел к выводу, что подземка мне определенно не понравилась.

Но какие варианты? Извозчики заломили бы за поездку на окраину кругленькую сумму, а никак иначе до лечебницы для душевнобольных имени Готлиба Бакхарта было попросту не добраться.

На крыльце станции я сверился с записями в блокноте, выбрал нужную улицу и зашагал вдоль обочины. В округе располагалось сразу несколько фабрик и заводов, меж их корпусов размещались склады и мастерские подсобных хозяйств. Хватало и конторских зданий, изредка попадались жилые дома, но какие-то совсем уж закопченные и неказистые.

Людей на улице почти не было, только со дворов доносились стук и лязг да несколько раз проехали повозки, нагруженные ящиками и мешками так, что надсадно скрипели оси. Однажды на пути повстречалась собачья стая, но шавки при виде меня сразу скрылись в ближайшей подворотне.

К лечебнице я вышел минут через десять. Легкий дождь сменился привычной для осени моросью, небо затянули плотные облака, и округа выглядела на редкость мрачно и неуютно. Корпуса «Готлиб Бакхарт» щерились спицами громоотводов, окна закрывали решетки, а территорию со всех сторон ограждал высокий забор с колючей проволокой поверху. В газетах писали, что его выстроили после случившегося во время пожара побега пациентов; до того оградой было обнесено лишь центральное здание.

Отыскав примерное месторасположение сгоревшего корпуса, я повертел головой по сторонам и двинулся к Ярдену. Саму реку отсюда не было видно из-за домов, но на картах был отображен один из ее притоков, убранный в подземный коллектор.

Мог я спрыгнуть в него, спасаясь от огня?

Мог, почему нет…

Прогулка до берега ничего не дала. Я не помнил больницу и узкие серые улочки округи не помнил тоже. Никаких ассоциаций. Ничего не ворохнулось ни в душе, ни в памяти.

Впрочем, это еще ни о чем не говорило. Ожоги, ночь, подземный коллектор. Это было похоже на правду. Но пока лишь похоже…

Я развернулся и направился обратно к лечебнице. И удивительное дело: чем ближе подходил к главным воротам клиники, тем тяжелее становилось на сердце. Словно подспудно надо мной довлело опасение, что сейчас распахнутся двери и на улицу выскочат крепкие санитары, запеленают в смирительную рубашку и уволокут в обитую войлоком комнату.

Что будет дальше? Никаких догадок.

И потому я не стал придавать значения своим страхам, встал напротив проходной и достал блокнот. Какое-то время ушло на заточку карандаша, а затем на листе штрих за штрихом начало возникать мрачное четырехэтажное строение с глухой дверью и зарешеченными окнами. На крыше торчали штыри громоотводов, от одного взгляда на них по спине забегали мурашки. На стенах висели водосточные трубы, переходящие в раструбы уже между вторым и третьим этажами, поверх высокого забора железным чертополохом протянулась колючая проволока.

Я как раз заканчивал набросок, когда дверь распахнулась и ко мне направился крепкий парень в форме больничного охранника. На одном его боку висела дубинка с электрическим разрядником, на другом торчала в сторону рукоять убранной в кобуру «Гидры».

— Что это ты делаешь?! — с ходу потребовал объяснений крепыш.

— Рисую, — спокойно ответил я.

— Это закрытая территория!

Я оторвался от блокнота и усмехнулся.

— Серьезно?

— Проваливай или я вызову полицию!

— А что, если я хочу перекинуться парой слов с кем-нибудь из здешних мозгоправов?

— Персоналу запрещено общаться с прессой! — заученно отчеканил охранник.

— Разве запрет остановит того, кто захочет срубить пятерку, дружище? — поинтересовался я.

— Что-то ты слишком щедрый для газетчика!

Я вытащил из кармана прихваченный с собой выпуск «Столичных известий» и развернул его на криминальной хронике, демонстрируя охраннику нарисованный полицейским художником портрет одержимого электричеством сиятельного.

— Не, — рассмеялся парень. — Тут тебе ничего не обломится! Сыщики давно всех досуха высосали!

— Серьезно? — Я выудил из бумажника стопку пятерок, благо загодя разменял одну из пятидесятифранковых банкнот. — А если меня волнует судьба профессора Берлигера?

Охранника синенькие портреты Александра Вольты однозначно заинтересовали, он оглянулся и облизнул губы.

— Решил зайти с другого конца?

— Почему нет?

— Профессор сгорел, даже пепла не осталось.

Я на миг задумался, потом кивнул и спросил:

— У Берлигера было собственное отделение. Кто-то из его персонала еще работает в клинике?

Охранник протянул руку, получил пятерку и посмотрел на меня с хитрым прищуром.

— Отделение было небольшое, кто-то погиб при пожаре, кто-то уволился. В клинике остались только охранники, но они просто стояли на входе. Могу назвать пару имен, хотя предупреждаю сразу — толку не будет.

Не было никакой возможности проверить, не морочат ли мне голову, но я решил довериться интуиции и выдернул из пачки следующую банкноту.

— С кем стоит поговорить из тех, кто уволился?

Охранника принял купюру и уточнил:

— Тебя интересует только имя?

Я протянул ему очередную пятерку и добавил:

— И где этого человека найти.

— Эндрю Кларк, — сообщил тогда охранник. — Устроился санитаром в Общественную больницу округа Кулон. Найдешь его там.

— А остальные?

— Понятия не имею. Отделение расформировали подчистую. Мы время от времени катаемся в окружную больницу за психами, встретил там Кларка совершенно случайно. А так бы даже и не знал, где он теперь.