Всеблагое электричество - Корнев Павел Николаевич (читать книги без .TXT, .FB2) 📗

— Это кровь?

— Да, — ответил доктор, изменяя регулировку кровотока с помощью зажима. — Я взял еще три литра, они в ящике с сухим льдом, но, боюсь, это лишь полумеры. Одна лишь капельница не поможет, да.

— Чувствую себя лучше, — тихо произнесла Софи.

— Ну разумеется! — досадливо поморщился Ларсен. — Я буквально вливаю в вас жизнь! Вот только растворенное в крови проклятие никуда не делось. Нейтрализовать его не получилось, единственный выход — откачать.

— Кровопускание? — догадался я.

— Какое варварство! — фыркнул доктор. — Позапрошлый век!

— Что тогда? Целебные пиявки?

— Только не пиявки! — слабым голосом взмолилась Софи. — Терпеть не могу этих тварей! В детстве неподалеку от дома была заводь с пиявками, вы даже не представляете, какие они противные на ощупь…

Софи замолчала и тяжело задышала, и доктор Ларсен потер подбородок.

— Пиявки, да, — многозначительно произнес он. — Но не обычные. Те пиявки лишь отсасывают дурную кровь, справиться с проклятием им не под силу. Нужен совсем другой… кровосос.

Я уставился на него с нескрываемым изумлением.

— Вы говорите о вампире?

— Не о высшем вампире, разумеется! — быстро произнес доктор. — О новообращенном. Они еще ничего толком не умеют и не слишком опасны. Инициировать другого человека им попросту не под силу, а угрозой случайного заражения можно пренебречь, настолько она мала. Кое-кто в столице сдает кровососущий молодняк в аренду тем, кому никакие другие лекарства уже не в силах помочь.

«Не слишком опасны»? В отношении вампира я бы подобное словосочетание употреблять поостерегся. И ведь не вечно же они остаются новообращенными!

Но все это не имело никакого значения.

— И вы знаете, как выйти на этого «кое-кого»? — спросил я.

Ларсен кивнул.

— Мне доводилось рекомендовать это средство некоторым своим пациентам, да. Но лишь в особо запущенных случаях, разумеется! Проблема в том, что это чрезвычайно затратное лечение. И даже если найти деньги, обычно очередь на кровопийцу расписана на многие недели вперед.

— Вампир поможет?

— В сочетании с переливанием крови — да, — уверенно заявил доктор. — Если хотите, я могу поговорить с нужными людьми.

— Поговорите, хуже не будет, — попросил я, надеясь, что в столь нетрадиционной терапии не возникнет нужды. Если завтра получится вернуть украденные бумаги, барон снимет порчу. Иначе документов ему не видать.

Ларсен начал собирать медицинские принадлежности в саквояж и предупредил:

— Когда бутыль опустеет, осторожно выньте иглу и залепите ранку лейкопластырем. Сильного кровотечения быть не должно. Я навещу вас завтра прямо с утра.

Доктор вышел за дверь, и вполголоса бормотавший себе под нос рифмы Альберт Брандт отправился закрывать за ним дверь.

— На твоего воздыхателя накатило вдохновение, — пошутил я, когда Софи открыла глаза и приподняла голову от подушки.

— Он хороший человек, — укорила меня кузина.

Оспаривать это утверждение я не собирался и спросил:

— Что-нибудь хочешь?

— Нет, — отказалась Софи. — Что с клубом?

— Сегодня там не был, оборону держит Лука.

— И где же ты пропадал? — удивилась кузина.

Я немного поколебался, но решил ничего не утаивать и рассказал обо всем, что удалось узнать за день.

— Барон… — прошептала Софи. — В кого он вознамерился меня превратить? В свою куклу? Ему так нужны эти бумаги? Ты и в самом деле думаешь, что с ним получится договориться?

— Получится, если вернем бумаги. А нет — останется лишь уповать на идею доктора Ларсена. Он уверен в успехе.

Софи тихо рассмеялась, но смех почти сразу перешел в сухой кашель. Тогда кузина высунула из-под простыни правую руку и стиснула мое запястье. Тонкие пальцы оказались мертвенно-холодными.

— Ты ведь можешь просто исчезнуть, — сказала она. — Уйти и стать кем-то другим.

Я взглянул в непривычно темные глаза и покачал головой.

— Нет, не могу. Ты моя семья.

— Найдешь другую!

У меня вырвался смешок.

— Слышал, какие-то животные полагают родителями того, кого увидят, когда первый раз откроют глаза. Первое мое воспоминание в этой жизни — ты. Холодная темная река, резкий ветер и ты.

— И еще Марк, — упомянула Софи мужа. — Жан-Пьер, да это же чистой воды эдипов комплекс!

Смеяться у кузины не оставалось сил, да и улыбка вышла слабой, поэтому я посмеялся за нас двоих, а потом накрыл своей ладонью ладонь Софи.

— Пусть так. Поговорим об этом, когда все закончится.

Ответа я не дождался. Кузина закрыла глаза и моментально уснула, дыхание ее успокоилось, стало размеренным и неглубоким. Но это был именно сон, а не болезненное забытье.

Я осторожно переложил руку Софи на кровать и накрыл ее краем простыни. А потом долго сидел в тишине, наблюдая, как медленно уменьшается в бутыли уровень крови. Когда она окончательно опустела, я исполнил указания доктора, а затем достал блокнот и принялся зарисовывать в него подручных барона фон Страге. Дольше всего пришлось провозиться с чернявым коротышкой. Ухватить его образ никак не получалось, вспоминался лишь удушающий запах одеколона, но в итоге удалось сделать несколько набросков, один из которых меня в итоге вполне удовлетворил.

Подточив карандаш, я поднялся размять ноги, и в этот момент в спальню вновь заглянул Альберт.

— Как она? — тихонько поинтересовался поэт, встав у кровати Софи.

— Спит, — ответил я, внезапно ощутив, что у меня самого попросту слипаются глаза.

— Можешь отдохнуть в гостевой спальне, — предложил Брандт, от чашки в руке которого по комнате расходился одуряющий запах свежесваренного кофе. — Я присмотрю за Софи. Один черт, мне сегодня не уснуть.

Я кивнул, и Альберт тут же перенес из холла в спальню кофейник и стопку исписанных убористым почерком листов. Потом выставил на журнальный столик початую бутылку вина, пустой бокал и чернильницу, досадливо взглянул меня и помахал рукой.

— Иди же! Иди!

И я отправился спать.

Софи стало хуже на рассвете — стоило лишь в распахнутое окно заглянуть первым лучам восходящего солнца, как ее начали дергать болезненные судороги. Альберт тут же бросил свои сочинения и задернул шторы, но это ничего не изменило, пришлось вколоть оставленный доктором Ларсеном морфий.

— Все же было хорошо! — принялся заламывать руки поэт, и я поведал ему теорию Ларсена о необходимости избавиться от яда.

— Вампир? Да хоть сам дьявол! — решительно махнул рукой Брандт и взял бутылку, но та оказалась пуста. — Если понадобятся деньги, только скажи!

— Надеюсь, до этого не дойдет, — вздохнул я и посмотрел на часы, но Рамону Миро звонить было слишком рано.

А вот доктор Ларсен с визитом тянуть не стал и пришел, когда не было еще и восьми. Он осмотрел Софи, уделив особое внимание почерневшим сосудам ее правой руки, и с нескрываемым укором покачал головой.

— Господа, что за паника? Чего вы, собственно, ожидали? Это не простуда и даже не лихорадка! Сама по себе она не пройдет!

— Но капельница… — заикнулся было Альберт.

Доктор его и слушать не стал.

— Требуется комплексное лечение, включающее снятие интоксикации! — безапелляционно объявил он. — Свое мнение по этому вопросу я уже озвучивал, но решение принимать не мне.

Я нахмурился и спросил:

— Сколько у нас остается времени?

— Следующую ночь она не переживет. Хотел бы я ошибаться, но в запасе нет и суток.

— Так договаривайтесь! — всполошился Брандт. — Договаривайтесь! Все расходы я беру на себя!

Как по мне, поэт торопил события, но одергивать его я не стал. Еще не хватало нам всем тут перессориться.

Доктор откланялся, и какое-то время мы с Альбертом буравили друг друга напряженными взглядами, но недолго — вскоре миссис Харди пригласила нас к завтраку. Брандт попросил накрыть ему журнальный столик, а я спустился на кухню. Без особого аппетита подкрепился, а потом взглянул на часы и воспользовался телефоном, чтобы позвонить в контору Рамона Миро.