Всеблагое электричество - Корнев Павел Николаевич (читать книги без .TXT, .FB2) 📗

И так мало неба…

Я замотал порезанные пальцы носовым платком, запрокинул голову и уставился на голубую полоску меж крышами домов. Не знаю, сколько просидел так. Вскоре началась суета, набежали полицейские, отогнали от дома зевак и перекрыли улицу. Потом прикатили сотрудники Третьего департамента. Альберта вынесли на носилках и погрузили в карету скорой помощи. Софи уехала вместе с ним; наверное, не в морг. И снова — какая-то суета…

Бастиан Моран разогнал излишне назойливых медиков, склонился надо мной и спросил:

— Чего хотел от вас барон?

— Какую-то ерунду, — ответил я, продолжая глядеть в небо. — Разве теперь это имеет какое-то значение?

— Он обладал определенным… иммунитетом. Его смерть наделает много шума. Что у вас есть на него, Жан-Пьер?

— Хотел бы помочь, но… увы… Никаких улик…

Инспектор лишь хмыкнул, отошел к расстрелянному экипажу и подозвал дюжего констебля. Тот дернул за ручку и распахнул заевшую дверь. Бастиан Моран заглянул в салон и выпрямился с револьвером в руке, принадлежавшим то ли кому-то из спутников барона, то ли ему самому.

— Расступитесь! — приказал он экипажу броневика, и полицейские поспешно отбежали в сторону.

Хлопнул один выстрел, другой, третий. Две пули срикошетили от брони, последняя засела в резине колеса. Инспектор кинул револьвер на сиденье расстрелянного экипажа и с нескрываемым отвращением произнес:

— Какой бездарный конец игры…

«Какой бездарный конец игры!» Удивительное дело, но именно эти слова крутились у меня в голове на следующий день, когда я стоял на перроне Центрального вокзала напротив открытого окошка купе, в котором мы с кузиной и Альберт Брандт готовились отбыть на воды.

Поэту заклинание угодило в ногу, та отнялась и не сгибалась, но врачи в один голос уверяли, что подвижность вскоре вернется. А пока Альберт передвигался с помощью обычного больничного костыля, который с его модным нарядом нисколько не сочетался.

Софи тоже выглядела не лучшим образом, она похудела и осунулась, зато пребывала в превосходном расположении духа. Едва ли не в лучшем за все время нашего знакомства.

— Заходи, Жан-Пьер! — поторопила она меня. — Отправление через минуту!

Я покачал головой.

— Я не еду.

— О чем ты?!

— У меня здесь остались кое-какие дела.

— Да какие еще дела? Клуба больше нет! Все забрали за долги! — вновь попыталась переубедить меня кузина. — Поехали! Мы все заслужили отдых!

Альберт навалился грудью на подоконник, пригладил бородку, в которой за ночь пробилась седина, и присоединился к уговорам:

— Ты бы знал только, какой там воздух! А горячие источники! А небо! От горизонта до горизонта! Ночью — звезды! В городе ты таких звезд не увидишь за всю жизнь!

Поэту удалось зацепить меня за живое, я улыбнулся и пообещал:

— Приеду, как только разберусь с делами!

— Жан-Пьер!

Раздались два коротких гудка, паровоз тронулся с места, вагон дрогнул, качнулся взад-вперед и медленно пополз вдоль перрона.

Я побежал следом и сунул Софи бумажный пакет, в который отложил половину экспроприированных у анархистов денег, потом остановился и помахал рукой.

Жан-Пьер Симон с легким сердцем бросил бы все и уехал в Монтекалиду нежиться в горячих источниках, дышать целебным горным воздухом и любоваться бескрайним небом. Он бы смог обо всем позабыть. Он, но не я.

Кто я? В этом-то и заключался главный вопрос.

Прости, Софи, сначала мне придется выяснить, кто же на самом деле я такой…

Эпилог

В клуб я заехал буквально на пять минут. Там уже шла опись имущества, и Лука взирал на все с тоскливой обреченностью командира капитулировавшего гарнизона.

— Вино-то хоть припрятал? — с усмешкой поинтересовался я.

— И не только вино, — хмыкнул вышибала, но как-то совсем безрадостно. — Поделиться?

— Оставь себе, — разрешил я, достал из кармана пачку пятидесятифранковых банкнот, разделил на две примерно равные части, одну протянул Луке. — Держи, это тебе на лечение.

— Премного благодарен! — как-то даже растерялся громила от такой щедрости, спрятал деньги в карман и покрутил завитой ус. — Будет работа — зови.

Я похлопал его по плечу, кивнул и покинул клуб, должно быть, теперь уже навсегда. Жаль… В «Сирене» прошли лучшие годы моей жизни. По крайней мере, той ее части, которую я помнил…

После клуба я зашел в банк и оформил вклад на предъявителя с доступом по кодовому слову. Затем отправился на кладбище — далеко не самое престижное в столице и расположенное далеко в пригороде, зато производящее впечатление места тихого и умиротворенного.

За похоронами Ольги наблюдал издалека, не желая мозолить глаза немногочисленным посетителям погребальной церемонии, но Бастиан Моран отыскал меня и на лавочке под сенью вековых дубов.

— Так и знал, что найду вас здесь, — произнес инспектор, присаживаясь рядом.

— Нисколько в этом не сомневался, — ответил я без всякой улыбки. Шпики Третьего департамента таскались за мной со вчерашнего дня с показной демонстративностью.

Бастиан Моран улыбнулся краешком рта, достал пачку сигарет и закурил. Его бледное лицо показалось непривычно отрешенным и задумчивым.

— Скажу начистоту, — начал он, сделав несколько глубоких затяжек, — занимайся я этим делом официально с самого начала, все его фигуранты давно сидели бы за решеткой.

— Маркизу Арлину повезло, — пожал я плечами.

Инспектор задумчиво посмотрел на крупный бриллиант в перстне и никак комментировать услышанное не стал. Просто пропустил мимо ушей. Но я в своих выводах нисколько не сомневался. По всему выходило, что Моран искал валики фонографа отнюдь не для сокрытия улик. Слишком уж нервно он отреагировал на огненный всполох в окнах клуба. Инспектор хотел именно отыскать записи крамольных разговоров, а вовсе не уничтожить их. Он вел свою игру.

Неофициально.

Бастиан Моран докурил сигарету и выкинул окурок в урну.

— Это была сложная головоломка, — сказал он потом. — Мне катастрофически не хватало информации. Приходилось оперировать слухами и догадками.

— Что же изменилось теперь? — поинтересовался я, потирая забинтованную правую кисть.

— Теперь у меня есть отгадка. И я хочу ее проверить. А вы поможете мне в этом.

— А смысл?

Инспектор изогнул тонкую бровь.

— Вы нуждаетесь в стимуле?

Я покачал головой.

— Нет, какой смысл ворошить прошлое?

— Банальное любопытство, — ответил Моран, уловил мое недоверие и мягко улыбнулся. — И потом, всегда остается вероятность ошибки. Вдруг я что-то упускаю? Если ваш ответ не совпадет с моими выводами… Что ж… Тогда я не стану торопиться с передачей дела в архив.

У меня вырвался короткий смешок.

Метод кнута и пряника? Увы, пряника не было и в помине. Впрочем, я не стал испытывать терпение собеседника и спросил:

— Что вы хотите узнать?

— Вся эта история началась не из-за валиков?

— Нет.

— А из-за чего? — остро глянул на меня Бастиан Моран. — Просто назовите имя. Одно-единственное правильное имя.

Я надолго задумался, потом сказал:

— Рудольф Дизель.

Инспектор кивнул, не проявив ни малейшего удивления.

— В свое время исчезновение Дизеля наделало много шума, — произнес Моран, глядя куда-то в сторону. — Следы вели на самый верх, и дело замяли, не дав довести расследование до конца. — Он помолчал и начал перечислять: — Бывший министр юстиции был дружен с госпожой Робер, а его племянник неоднократно встречался с бароном фон Страге. И при этом лояльные вашей кузине сотрудники полиции проявляли неоправданное любопытство к налету на Ссудно-сберегательную кассу Фойла и Морса. Все кусочки головоломки были у меня перед глазами, но я не мог собрать их воедино, пока мы не нашли грабителей.

— О! — притворно удивился я. — Их арестовали? В газетах об этом ничего не писали.

— Их убили, не арестовали, — поправил меня Бастиан Моран. — И убили не при задержании. С ними расправились из-за бумаг Дизеля.