Виагра для дракона - Хаус Доктор (читать книги полностью .txt) 📗

Пролог: «Что внизу, то и вверху»

         Знойный июньский день 199…года клонился к закату. Жара наваливалась на город удушливым покрывалом. Дым горевших вторую неделю подмосковных торфяников из-за безветрия смешивался с обычным выдохом мегаполиса и желто-серой шапкой висел над Городом.

       Москвичи, не имевшие возможности, в силу тех или иных обстоятельств, сбежать на выходные из города, с нетерпением дожидались спасительной прохлады ночи.  Плотный воздух дрожал и плавился над раскаленным асфальтом улиц, отбивая у людей всякое желание покидать многоэтажные каменные пещеры.

      Метеорологи называют такое явление – Смог. Есть в этом английском имени что-то свинцовое, удушливое для русского человека. Как будто, кроме физического мира, Смог проникал глубже, в миры, где рождаются самые сокровенные чувства и мысли.

    Сама атмосфера города была пропитана безысходной тоской. Такие дни хорошо известны психиатрам и работникам скорой помощи: чаще умирают тяжелые больные, слабые дети, старики  и резко  вырастает количество самоубийств.

      К счастью, в мире нет ничего вечного, и на Столицу уже надвигался мощный грозовой фронт. На востоке Москвы еще ничего не предвещало его приближение, но жители Крылатского уже могли видеть подсвеченный заходящим солнцем вал  черных дождевых облаков.

      В воздухе замерло то знойное  марево, что всегда предшествует очистительной буре.   Захвативший Москву Смог был обречен.

     Высоко в небе  уже неслись на восток серебристые перистые облака, как легкие кавалерийские отряды, опережающие в наступлении основную армию. А еще выше, там, где сиреневая дымка стратосферы [1]растворяется в  черной ледяной бездне, две живые человеческие души заворожено наблюдали разворачивающиеся внизу события.

      И, скажем прямо, события эти из космоса выглядели как кадры из фантастического фильма. Так выглядели, что людям, незнакомым с творчеством  Андерсона Г.Х.,  Р.Р.Толкиена  и прочих сказочников,  сразу хотелось ущипнуть себя покрепче и протереть глаза. А знакомых с жанром фэнтази невольно посещали мысли о визите к психиатру…

       Космонавт-исследователь  станции Мир Михаил Лежепеков [2] так и сказал бортинженеру: - Степаныч, глянь что под нами, - над Москвой форменный дракон свернулся. Степаныч элегантно вильнул задом, такой стиль движений вырабатывается как следствие длительного пребывания в невесомости, перевернулся кверху ногами и прильнул к окуляру мощной фотокамеры. В благословенные застойные времена широкоформатная камера с мощной прецизионной оптикой задумывалась как средство шпионажа за американцами.  Сейчас же, из-за полной неясности с потенциальным врагом и отсутствия денег на спецпленку,  она служила даже не для науки, а для развлечения космонавтов.

      Открывшаяся картина заставила Степаныча тихо присвиснуть, а это кой-чего значило. Старик, – так звали  бортинженера среди своих, попал в отряд космонавтов еще при Королеве.  Он имел за плечами три полета  космос и бесчисленное число тренировок. Горел в корабле на старте, чудом спасся и через год  настоял на возвращении в отряд. 

              Старик на своем веку видел многое, о чем в отчетах предпочитают не писать,  и даже по пьяни не проговариваются. Служба наблюдения за психическим здоровьем космонавтов работает жестко: - раз покажи себя неблагонадежным -  вылетишь из отряда как пробка.

        Поворачивая мощный телеобъектив, Степаныч успел составить общую картину происходящего. Сейчас он прикидывал, нужно ли вообще будить капитана и сообщать Центру. По инструкции надо бы, а вот по уму – не стоило.

    Распечатать резервную кассету пленки они все одно не успевали. Станция за необходимые 3-4 минуты пролетит 2000 км  и уйдет за горизонт событий.  Если не будет подтверждающих снимков со стороны военных спутников, в дело вступят психиатры…

   За пару секунд приняв решение, Старик придержал за рукав ретивого Лежепекова, дернувшегося было за пленкой, и продолжил детально исследовать происходящее.  

         Над Городом свернулась кольцом желто-зеленая исполинская туша, у которой явственно угадывались лапы и хвост. С некоторым суеверным ужасом Степаныч осознал, что пытается найти и пересчитать когти на лапах.

     Ощетинившаяся снопами косматых дымных выбросов «голова дракона», вопреки всем законам природы вытянулась на запад.

     Мощные кучевые облака двигались против ветра, в сторону надвигающейся на Москву воронки циклона. Сам  циклон тоже выглядел, мягко говоря,  странно. Край воронки, обращенный к «морде ящера», бугрился  иссиня черными тучами, в которых то и дело вспыхивали мощные разряды молний.

     И край этот явно пытался обогнуть, взять в клещи дымного дракона, - что тоже совершенно необычно для грозового фронта. Мир стремительно уходил из-под ног у космонавтов, и завораживающая картина скрывалась за горизонтом.

 А внизу, с московских улиц, разворачивающийся природный катаклизм скорее предчувствовался. Все как будто замерло: на улицах и скверах ни ветерка, затихли неугомонные московские воробьи, попрятались от удушливой жары вечно куда-то спешащие москвичи и даже машин стало явно меньше.            

Глава первая: Сон Ведьмы

         В тот жаркий вечер городской роддом №13 окружала обычная для излета субботнего дня тишина. Врачи, нянечки и сестры кто на даче, кто в отпусках. Рожениц ввиду капитального ремонта, разгромившего две трети здания, и тревожного постперестроечного времени, мягко говоря, тоже негусто.

    Те немногие, что осмеливались сейчас рожать, наплевав на полную неопределенность положения, выбирали для себя клиники без строительных лесов и налета цементной пыли в приемном отделении.

     Клиника, еще недавно переполненная орущими младенцами и их мамашами, дамами «на сохранении», отчаянно трясущимися за будущее потомство, и ветреными гражданками, забежавшими на денек-другой в абортарий, стояла в полной тишине, будто вымершая.

                 В ординаторской пустующего родильного блока Ангелина Сикорская, врач-интерн и по совместительству ведьма (хотя, что считать совместительством еще вопрос) раскладывала карты на себя любимую…

    Расклад получался невеселый, причем третий раз подряд. Смерть Девы в трефах - масти ее жребия. Число три священно для магов.

      Повторять гадание дальше не просто глупо, а оскорбительно для проводников пограничья и чревато потерей дара. уки предательски дрожали, на лбу выступил липкий пот.      

- Бля , бля, бля! [3]– едва слышно  прошептала ведьмочка слова ритуального призыва, и смахнула карты в приоткрытый ящик стола. 

    Хочу отметить, дорогой читатель, что Ангелина Васильевна представляла собой тот редкий казус природы, когда содержание прямо противоположно форме.  Прехорошенькая на первый и просто очаровательная на второй и последующие взгляды миниатюрная брюнетка 16-17лет отроду.

    Ну, 16-17 это ее обычный возраст, по необходимости она умела выглядеть на свои паспортные 24, а при особой нужде - и старше. Точно возраст ведьмы не определить, искусство  отводить глаза– одно из первых в науке [4].Точеные ножки умело оттенялись бардовыми туфлями-лодочками с высокими каблуками.

        Снежно белая шелковая юбка внезапно открывала многообещающий изгиб  загорелого бедра предлинным разрезом.