Вампир Арман - Райс Энн (бесплатные версии книг TXT) 📗

Я кивнул. У меня не хватило мужества признаться ему, что и я хочу того же. Я так и не заставил себя забыть об этом ни на минуту, несмотря на возвышенность того, что стряслось со мной после нашего разговора в последнюю ночь моей прошлой жизни. Я хотел его крови. Я хотел выпить ее. Я спокойно дал Луи это понять.

– Он тебя уничтожит, – прошептал Луи, моментально краснея от ужаса. Он вопрошающе посмотрел на Сибил, прижавшуюся покрепче к моей руке, и на Бенджамина, изучавшего его пылающими энтузиазмом глазами. – Арман, нельзя так рисковать. Один из них подошел слишком близко. И был раздавлен. Быстрым, автоматическим движением. Но его рука, как оживший камень, разорвала смельчака на кусочки прямо на полу. Не подходи к нему и даже не думай.

– А Старейшие, сильнейшие, они никогда не пробовали?

Заговорила Пандора. Она все время наблюдала за нами, держась в тени. Я и забыл, как она прекрасна – сдержанной, первозданной красотой.

Длинные густые коричневые волосы были зачесаны назад, образуя тень за тонкой шеей. Она казалась глянцевитой и хорошенькой, потому что втерла в лицо темное масло, чтобы больше походить на человека. Глаза оставались дерзкими, горящими. Она обняла меня с бесцеремонностью женщины. Она тоже обрадовалась, что я жив.

– Ты знаешь, кем стал Лестат, – умоляюще сказала она. – Арман, это очаг силы, никому не ведомо, на что он способен.

– Но, Пандора, неужели ты никогда об этом не думала? Неужели тебе никогда не приходило в голову выпить крови из его горла и отыскать образ Христа? Ведь внутри его хранится неопровержимое доказательство того, что он пил Божию кровь!

– Арман, – сказала она, – Христос никогда не был моим богом. – Так просто, так возмутительно, так беспрекословно.

Она вздохнула, но лишь от беспокойства за меня. Она улыбнулась.

– Я бы не стала знакомиться с твоим Христом, если бы он оказался внутри Лестата, – мягко сказала она.

– Ты не понимаешь, – ответил я. – С ним что-то случилось – случилось, пока он уходил к этому духу, Мемноху. А вернулся он с Платом. Я его видел. Я видел его... силу.

– Ты видел иллюзию, – доброжелательно сказал Луи.

– Нет, я видел силу, – ответил я. Через мгновение я сам усомнился в себе. Длинные коридоры истории вились как назад, так и вперед, я увидел, как бросаюсь в темноту с одной-единственной свечой в поисках написанных мною икон. И вся тривиальность, вся безнадежность ситуации сразили мою душу.

Я осознал, что напугал Сибил и Бенджика. Они не сводили с меня глаз.

Я обнял их обоих и притянул к себе. Перед тем как прийти сюда, я поохотился, чтобы набраться побольше сил, и знал, что у меня приятно теплая кожа. Я поцеловал Сибил в бледные розовые губы, а Бенджика в лоб.

– Арман, ты меня бесишь, правда бесишь, – заявил Бенджи. – Ты никогда мне не говорил, что поверил в этот Плат.

– А ты, маленький мужчина, – сказал я приглушенным голосом, чтобы не устраивать спектакля на публике, – ты сам не заходил в собор, когда его там выставляли?

– Заходил. И скажу тебе то же, что и прекрасная леди. – Он, разумеется, пожал плечами. – Он никогда не был моим богом.

– Смотрите, рыщут, – тихо сказал Луи. Он исхудал и слегка вздрагивал. Он пренебрег своим голодом, чтобы прийти и встать на свою вахту. – Лучше я вышвырну их отсюда, Пандора, – продолжил он голосом, не способным вселить страх даже в самую робкую душу.

– Пусть увидят то, зачем пришли, – хладнокровно, едва слышно ответила она. – Возможно, им недолго придется радоваться своему удовлетворению. Они осложняют нам жизнь, они нас позорят, они не приносят пользы никому – ни живым, ни мертвым.

Прелестная угроза, подумал я. Я надеялся, что она смела с лица земли немало им подобных, но, конечно, понимал, что многие Дети Тысячелетий думают то же самое и обо мне. Что же я за наглое существо – привести сюда посмотреть на моего друга, лежащего на полу, без какого бы то ни было разрешения своих детей.

– Оба они среди нас в безопасности, – сказала Пандора, видимо читая мои беспокойные мысли. – Ты же понимаешь, что тебя рады видеть и молодые, и старые. – Она обвела жестом всю комнату. – Некоторые не хотят выходить на свет, но они тебя знают. Они не хотели, чтобы ты погиб.

– Нет, никто не хотел, – довольно эмоционально сказал Луи. – И ты вернулся, как во сне. У нас были подозрения, некоторые шептали, что тебя видели в Нью-Йорке, красивого и полного жизни, как раньше. Но я не мог поверить, не убедившись своими глазами.

Я кивнул в знак признательности за его добрые слова. Но думал я о Плате. Я еще раз посмотрел на резное изображение Христа на дереве, а потом опустил взгляд на фигуру спящего Лестата.

Только тогда вышел Мариус. Он дрожал.

– Живой, не обожженный, – прошептал он. – Сын мой.

Его плечи скрывал старый, жалкий, поношенный серый плащ, но я не обратил на это внимания. Он сразу же обнял меня, заставив тем самым моих детей отойти. Однако далеко они не ушли. Думаю, они успокоились, увидев, что я обхватил его обеими руками и по многолетней привычке несколько раз поцеловал в лицо и в губы – потрясающего, исполненного мягкой любви.

– Я присмотрю за этими смертными, если ты решился попробовать, – сказал он. Он прочел весь сценарий в моем сердце. Он понял, что у меня нет выбора. – Как мне тебя отговорить? – спросил он.

Я только покачал головой. От спешки и предвкушения я даже не мог ответить иначе. Я предоставил Бенджика и Сибил его заботам.

Я приблизился к Лестату и прошел прямо к нему, то есть я стоял слева от него, он лежал от меня справа. Я быстро опустился, удивившись, что мрамор такой холодный, забыв, полагаю, как здесь сыро, в Новом Орлеане, как незаметно подкрадывается озноб.

Я оперся обеими руками о пол и посмотрел на него. Он лежал спокойно, неподвижно, оба глаза одинаково ясные, словно ни один из них никогда и не вырывали. Он смотрел, как говорится, сквозь меня, вперед, куда-то дальше, выглядывая из разума, на вид пустого, как мертвый кокон.

Его всклокоченные волосы запылились. Даже его холодная, злобная мать не причешет их, предположил я, отчего пришел в ярость. Но со вспышкой ледяных эмоций она прошипела:

– Он никого к себе не подпускает, Арман. – Эхо разнесло ее далекий голос по пустой часовне. – Попробуй, сам узнаешь.

Я поднял голову. Она сидела, прислонившись к стене, небрежно обхватив руками колени. Она была в привычной прочной выцветшей одежде цвета хаки, в узких брюках и в своей издавна прославленной британской куртке для сафари, в пятнах, оставленных дикой природой; ее светлые волосы, такие же яркие и золотистые, как у него, заплетенной косой лежали на спине.

Внезапно она сердито поднялась и направилась ко мне, резко и непочтительно топая по полу простыми кожаными сапогами.

– С чего ты взял, будто духи, которых он видел, – боги? – вопросила она. – С чего ты взял, будто выходки этих возвышенных существ, играющих с нами, стоят больше, чем детские проказы, а мы, от мала до велика, не просто звери, бродящие по земле? – Она остановилась в нескольких футах от него. Она скрестила руки. – Он ввел что-то или кого-то в искушение. Эта сущность не смогла перед ним устоять. И к чему это свелось? Говори. Ты должен знать.

– Я не знаю, – тихо ответил я. – Хоть бы ты оставила меня в покое.

– Не знаешь? Разве? Так я тебе скажу, к чему это свелось. Молодая женщина по имени Дора, духовный, как говорится, лидер, проповедовавшая добро, проистекающее из ухода за слабыми и страждущими, сбилась с пути! Вот к чему все свелось: ее проповеди, основанные на благотворительности, спетые на новый лад, дабы к ним прислушались, испарились благодаря кровавому лицу кровавого бога.

Мои глаза наполнились слезами. Мне было противно, что она все так ясно увидела, но я не мог ей ответить и не мог ее заткнуть. Я поднялся на ноги.

– Они слетелись обратно в соборы, – презрительно продолжала она, – целыми стаями вернулись к архаичной, смехотворной и абсолютно бесполезной теологии, которую ты, похоже, просто забыл.