Вампир Лестат - Райс Энн (читаемые книги читать онлайн бесплатно полные .txt) 📗
– Я люблю тебя, сынок, – сказала она.
Я хотел напомнить ей о так и не данных мне обещаниях, об агентах в Риме, которым она должна писать. Я хотел сказать что-то…
– Сдержи свое слово, – вновь попросила она.
И я вдруг отчетливо понял, что это наши последние проведенные вместе мгновения. Я знал это, но уже не мог ничего изменить.
– Габриэль! – тихо позвал я ее.
Но она исчезла.
Комната, сад и все вокруг погрузились в спокойствие и тишину.
Открыв глаза почти перед самым рассветом, я увидел, что лежу на полу в доме. Я плакал и, должно быть, уснул.
Я понимал, что должен отправляться в Александрию, что мне необходимо до восхода солнца успеть уйти как можно дальше и зарыться где-нибудь глубоко в песок. Мне будет так приятно спать в песчаной почве. Я заметил, что ворота сада распахнуты настежь и ни одна дверь не заперта.
Но я не мог заставить себя пошевелиться. Я с каким-то холодным спокойствием представлял себе, что разыскиваю ее по всему Каиру. Слышал, как зову ее и умоляю вернуться.
Мне даже на миг показалось, что все это было на самом деле. Что я, совершенно забыв о гордости, бросился за ней следом, пытался рассказать ей что-то о предначертаниях судьбы, о том, что мне было суждено потерять ее, так же как Ники суждено было потерять свои руки. Что я уверял ее в том, что мы должны каким-то образом изменить судьбу и в конце концов одержать победу.
Бессмысленные мечты. Я не побежал за ней. Я отправился на охоту в одиночестве, а потом вернулся обратно. Сейчас она уже за много миль от Каира. Словно крошечная песчинка, подхваченная порывом ветра, она исчезла навсегда.
Прошло много времени, прежде чем я заставил себя повернуть голову. Небо над садом и далекими крышами уже заалело. Всходило солнце, и вместе с ним город окутывало тепло. Сотни голосов проснувшихся в этот ранний час жителей Каира раздавались на его извилистых узких улочках, звуки исходили и от пробуждающихся деревьев, песка, травы.
Напряженно вслушиваясь в шум утреннего города и следя за ползущим по крыше лучом света, я не сразу почувствовал близкое присутствие смертного.
Он стоял возле самых ворот сада и всматривался в мое неподвижно лежащее посреди пустого дома тело. Это был молодой и довольно симпатичный на вид европеец со светлыми волосами, одетый на арабский манер. Он, естественно, был удивлен, увидев ранним утром на полу покинутого хозяевами дома своего собрата-европейца.
Солнце уже начинало жечь мне глаза, кожа вокруг них горела, но я продолжал следить, как он входит через распахнутые ворота в парк и приближается ко мне. В белоснежной одежде и арабском головном уборе он был похож на привидение в белой простыне.
Я понимал, что должен бежать, что должен немедленно укрыться от солнца. Шансов на то, чтобы попасть в подвал под домом, уже не было. В мое убежище проник смертный. У меня не оставалось времени даже на то, чтобы убить его и таким образом избавиться от несчастного глупца.
Но я продолжал лежать неподвижно. А он подходил все ближе и ближе, и на фоне совсем светлого неба фигура его казалась темной.
– Месье, – услышал я участливый шепот, совсем как шепот той женщины в соборе Нотр-Дам, которая хотела мне помочь, перед тем как я убил ее и ее невинного ребенка. – Месье, что с вами? Могу я вам чем-нибудь помочь?
Лицо молодого человека было загорелым, а из-под арабского убора на меня смотрели совсем такие же, как и у меня самого, серые глаза в обрамлении золотистых ресниц.
Я вдруг осознал, что, сам того не желая, вскакиваю на ноги, что губы мои кривятся, обнажая острые зубы, и из горла вырывается звериное рычание. Молодой человек в ужасе смотрел на меня.
– Гляди! – рявкнул я, демонстрируя свои длинные клыки. – Видишь?!
Я рванулся к нему, схватил его руку и прижал ладонью к своему лицу.
– Ты думал, что я человек? – кричал я, обхватывая его и отрывая от пола, в то время как он безуспешно пытался ударить или оттолкнуть меня. – Ты думал, что я такой же, как ты?
Рот его сначала беззвучно раскрылся, потом я услышал душераздирающий вопль.
Я швырнул его высоко вверх, через сад, и его тело исчезло за одной из сияющих крыш.
В небе уже вовсю горел рассветный пожар.
Через ворота сада я выскочил на улицу, потом долго бежал под какими-то арками, мчался по незнакомым улочкам, распахивая одним ударом преграждавшие мне путь ворота и двери и расталкивая попадавшихся под руку смертных.
Я проламывал даже стены, и пыль забивала мне нос, мешая дышать, но я мчался все дальше по грязным и вонючим проулкам. И все время меня буквально по пятам преследовал свет.
Найдя наконец сгоревший дотла дом с обрушившимися решетками вокруг, я влетел туда и стал зарываться в садовую землю, пока не почувствовал, что больше не в силах шевелить руками.
Я окунулся в холод и темноту.
Я был в безопасности.
Глава 6
Я умирал. А может быть, мне это только казалось. Я не знал, сколько прошло ночей. Мне необходимо было подняться и добраться до Александрии. Я должен был переплыть море. Но это означало, что надо двигаться, поворачиваться в земле и отдаться на милость невыносимой жажды.
Нет, я ей не поддамся.
Жажда возникла. Жажда продолжалась. Она пытала меня как огнем. Мой мозг умирал от жажды, мое сердце – тоже, оно билось все громче и громче и, казалось, готово было выскочить из груди. Но я все равно не сдавался.
Возможно, удары моего сердца были слышны даже смертным на поверхности земли. Иногда я видел людей – как вспышки пламени на фоне тьмы, иногда слышал их голоса, бормочущие что-то на чужом языке. Но чаще всего перед моими глазами была только тьма. Я слышал только тьму.
Казалось, я сам превратился в жажду, я видел только красные сны, мною овладевали только красные мечты, и постепенно я начал осознавать, что слишком ослаб и едва ли смогу самостоятельно проделать путь наверх сквозь тяжелые песчаные комья. Я слишком ослаб, чтобы вновь запустить колесо жизни.
Да, это так. Я не мог подняться, даже если бы захотел. Я вообще не мог шевелиться. Но я дышал. Продолжал жить. Но жил и дышал я совсем не так, как делают это смертные. Гулкие удары сердца эхом отдавались у меня в ушах.
Но все-таки я не умирал. Я просто был чересчур истощен. Так же как обреченные на муки несчастные за стенами кладбища Невинных мучеников. Истинное воплощение страданий, которые поджидают нас повсюду, но при этом невидимое, никем не признаваемое и не отмеченное, а потому совершенно бесполезное.
На руках у меня выросли длинные когти, кожа сморщилась и приросла к костям, глаза выпирали из ввалившихся глазниц. Самое интересное, что в таком виде мы можем существовать вечно, даже если не пьем кровь, не желая предаваться этому поистине восхитительному и роковому удовольствию. Мы все равно существуем. Это можно было бы назвать интересным, если бы не муки, которые испытываем мы при каждом ударе сердца.
И если бы я мог перестать думать о том, что Никола де Ленфена больше нет. Как нет моих братьев. Нет больше легкого вкуса вина и грома аплодисментов.
«Не кажется ли тебе, что то, что мы делаем, добродетельно уже потому, что мы несем людям счастье?»
«Добродетельно? О чем ты говоришь? Добродетельно?!»
«О том, что это добродетельно потому, что несет в себе крупицы добра. Боже мой! Да если во всем мире ничто не имеет смысла, добродетель все равно может существовать. В том, что мы едим, пьем, смеемся, в том, что мы вместе, наконец!..»
Смех… Эта безумная музыка… Грохот, диссонанс, бесконечное пронзительное воплощение в звуках бессмысленности существования мира…
Я не понимал, то ли сплю, то ли бодрствую. Уверен я был лишь в одном: в том, что я чудовище, монстр. И только потому, что я лежу сейчас в земле и испытываю страшные муки, несколько человек остаются невредимыми и продолжают странствовать по земле.
Габриэль, должно быть, уже в джунглях Африки.
Время от времени на руинах появляются смертные. Чаще всего здесь прячутся воры. Они чересчур много болтают на своем непонятном наречии. Все, что мне необходимо сделать, это заставить себя уйти еще глубже в песок, отстраниться от самого песка, который меня со всех сторон окружает, и тогда я перестану их слышать.
