Университет - Литтл Бентли (книги без регистрации бесплатно полностью .TXT) 📗
Но сегодня в груди теснилось нехорошее предчувствие. Что-то в глубине души подсказывало ей: не ходи, Патти, не ходи!
Однако Патти, во-первых, не верила в предчувствия, а во-вторых, не желала потакать своей лени.
Поэтому она не послушалась внутреннего голоса и пошла-таки на лекцию.
Когда девушка поднялась на четвертый этаж корпуса социальных наук, неизвестно откуда появилось точное знание того, что именно сегодня случится. А случится то, что она, Патти Себерг, сегодня отведает человеческого мяса. Прямо на лекции.
Мысль промелькнула и исчезла. Рассудительная Патти не верила всяким глупостям, которые клубятся в подсознании и вонючим дымком прорываются в сияющие чистотой хоромы сознания. Она решительно направилась к аудитории, где профессор Харт должен был рассказывать им о каннибализме как составной части некоторых религий.
Не прошло и десяти минут лекции, как Патти испытала странное ощущение: она все это уже знает. Именно феномен "дежа-вю" помог ей быстро справиться с отвращением к подробностям людоедства, в которые профессор Харт вдавался с видимым удовольствием. Где-то в глубине ее сознания хранилась некая память и вкрадчиво подсказывала: речь идет об очень естественных и допустимых вещах...
Патти стала украдкой оглядываться. Ей было интересно, испытывают ли и другие студенты то же чувство — что речь идет об очень естественных и допустимых вещах. Одновременно она нутром ощущала, что вот-вот случится что-то... важное, значительное.
— Едва ли не все религии имеют общую черту, — говорил профессор Харт. — И этим общим является потребность в жертвоприношении — порой в форме каннибализма.
Блондинка, сидящая в первом ряду, вдруг вскочила и, покраснев, громко сказала:
— Но это не относится к христианству!
— Заблуждаетесь! — возразил профессор. — Современное христианство просто замалчивает данный аспект своей веры. Подумайте о том, что лишь принесение в жертву Христа позволило избежать бесконечной череды человеческих жертвоприношений, которых мог бы потребовать Бог! Вспомните и о том, что во время обряда причащения вы поедаете плоть Господа — пусть и в фигуральном, символическом смысле. Но сама символика говорит о многом — о слишком многом! Подлинное христианство, не замутненное последующими "гуманными" толкователями, зиждется на людоедстве. Не зря же в Евангелии сказано Христом: "Се тело мое и се кровь моя..."
— Этот святотатство! Гнусное святотатство! — не унималась блондинка. — Вы не христианин!
— Напротив, — спокойно возразил профессор Харт. — Именно я и есть в высшей степени христианин, ибо я одобряю библейский каннибализм, а не прячу его и не объявляю его символическим или аллегорическим.
— Я не желаю больше слышать столь дьявольские речи, — заявила блондинка. — Я ухожу. И она направилась к выходу.
— Не выпускайте ее! — спокойным, но громким и твердым голосом приказал профессор. — Заприте дверь!
Из первого ряда вскочил атлетического вида студент в майке члена баскетбольной команды. Он грубо оттолкнул блондинку от двери, а затем повернул в замке ключ, брошенный ему профессором Хартом.
— Поверьте мне, — произнес профессор, медленно и деловито снимая пиджак, — жертвоприношения и религиозный каннибализм суть прямой и кратчайший путь к Богу.
— Выпустите меня! — истошно завопила блондинка.
Патти встала. Разом с ней поднялись со своих мест все присутствующие в аудитории студенты. Откуда-то вдруг появились ножи и вилки — кто-то позаботился их принести! И теперь эти ножи и вилки проворно раздавали по рядам.
Тем временем профессор нараспев читал будто бы из Евангелия:
— Тогда Иисус сказал им: "Истинно говорю вам, если не вкусите от плоти Сына Человеческого и не станете пить его кровь, то вам век свободы не видать!"
Блондинка испугалась не на шутку. Она разрыдалась, выронила на пол свои книги и попыталась прорваться к двери, но дюжий студент так отшвырнул ее, что девушка упала.
Патти машинально взяла протянутые ей нож и вилку. Все это было так мерзко!.. И одновременно она испытывала бурную радость, душевный подъем — это было что-то физическое, более сильное, чем идущее из сознания отвращение. Она направилась вместе с остальными к лежащей на полу и рыдающей блондинке.
Профессор весело улыбался.
— Не робейте, ребята! Угощайтесь! — провозгласил он, делая рукой широкий приглашающий жест в сторону распростертой на полу девушки. — Ешьте, пейте и веселитесь!
— Не-е-ет! — закричала несчастная.
Но первые вилки уже вонзились в ее плоть.
Глава 31
1
Ян сказался больным, чтобы в полдень встретиться со Стивенсом у него на квартире.
Когда Ян звонил на кафедру, то застал там сущий хаос. Сообщение о чудовищной смерти Кифера еще не попало в газеты, но все сотрудники кафедры были в курсе — одни паниковали, другие злорадствовали, третьи не могли прийти в себя. Пока он объяснял Марии, что приболел и не сможет сегодня прийти, фоном были рыдания Франсины, которая плакала в три ручья, сидя рядом с секретаршей покойного Кифера.
— Профессора Френча также не будет на занятиях, — сообщила Мария. — По его словам, это вы с ним обнаружили... тело. Правда?
— Извините, я спешу к врачу, — сказал Ян и повесил трубку.
Ему не слишком-то хотелось обсуждать свои переживания с коллегами по работе.
Затем он сразу же позвонил Бакли, у которого оказалось такое тяжкое похмелье, что Ян добился от него лишь невнятного мычания. Было очевидно, что Бакли не в себе и не способен сколько-нибудь ясно соображать. Поэтому Ян не стал передавать ему слова Стивенса, сказанные накануне вечером. Он решил перезвонить попозже, когда Бакли хоть немного оклемается.
Некоторое время Ян прикидывал, не звякнуть ли Джиму и Фейт. Но ребята и так были слишком глубоко затянуты во все это. Надо бы и пощадить их — они ведь почти что дети. Не дай Бог, с ними что-нибудь приключится по его вине...
Несколько раз в течение утра он пытался дозвониться до Эленор. Но ни дома, ни на работе поймать ее не сумел, везде нарывался на автоответчик. Тогда Ян позвонил секретарше фирмы, где работала его подружка; та сказала, что Эленор на каком-то совещании.
Ясненько... Эленор бегает от него. Дуется.
В конце концов он махнул рукой — еще будет время извиниться и помириться. Позже — когда все это закончится.
Когда все это закончится...
А с чего он взял, что это когда-либо закончится? Лишь потому, что в романах все рано или поздно приходит к финалу, в котором Добро побеждает Зло, даже если героям приходится солоно, а кое-кто из них оказывается в могиле? Так то литература, а жизнь — совсем другое. Жизнь не выстроена подобно романному сюжету. Она течет себе как попало, без ярких кульминаций и эффектных финалов. Она не заботится о хеппи-эндах и плевала на гибель главных положительных героев, к которым Ян имел смелость относить и себя.
В романе, по прикидкам Яна, в итоге их борьбы должен погибнуть самый колоритный второстепенный герой, то есть Стивенс, и самый ненужный, самый безалаберный из положительных героев, то есть Бакли. Все остальные обязаны выжить, чтобы не огорчить читателей.
Лишь в этом случае читатели останутся довольны и закроют книгу без особой печали. Так должен распределить смерти талантливый автор, умеющий потакать публике, блюдущий жанровую чистоту и уважающий и сюжетные правила...
Но жизнь — шалая графоманка, пишет вкривь и вкось, как Бог на душу положит.
В реальности все они, поднявшие руку на Университет, могут выжить.
Или — все до одного — погибнуть.
Так почему же он действует с такой бесшабашной уверенностью и прет навстречу смертельной опасности с таким спокойным сердцем, как будто он главный герой приключенческого романа, которому по законам жанра обеспечено выживание при любых условиях?
Кто он — дурак или фаталист?
Ян выехал из дома загодя, без четверти одиннадцать, чтобы ничто не помешало появиться у Стивенса вовремя. На шоссе задержек не случилось, и в итоге Ян приехал на полчаса раньше назначенного времени.
