Запах страха. Коллекция ужаса - Джонс Стивен (книги онлайн txt) 📗
Гарри, Ричард и Майлз попятились. Как ей и представлялось. Она поставила про себя галочку, радуясь тому, что за этим не последует ничего более серьезного.
Она срывает стоп-кран.
Анетт заглушила внутренний голос. Красный стоп-кран (на самом деле это была цепочка) висел над окном как ни в чем не бывало. Она не станет обращать на него внимания и вообще будет держаться подальше.
Она действительно сорвет его, или она просто представляла, каково это будет? Это невозможно определить. Она видела себя на скамье подсудимых, слышала, как ее распекают, потом она заплатила пять фунтов однофунтовыми купюрами секретарю, но у секретаря не было лица. Обычно подобное означало, что это — порождение воображения. Если бы все это должно было случиться на самом деле, она увидела бы лицо и узнала бы его позже.
Потом в голове у нее все перемешалось. Она не могла спутать это с разыгравшимся воображением. До войны детский психиатр назвал загадочный недуг Анетт «острым déjà vu». [72]Катриона Кайе исправила диагноз на «jamais vu». [73]У Анетт не возникало ощущения, что она в прошлом уже была в том или ином месте. У нее возникало ощущение, что она будет находиться в том или ином месте в будущем.
Открытая дверь вагона. Проносящиеся мимо ночные поля. Кто-то падает из поезда, разбивается о край гравийной насыпи. И кто-то приближается к ней сзади.
Если это то, что произойдет через несколько страниц, она предпочла бы загнуть уголок страницы в конце главы, положить книгу на тумбочку у кровати и никогда больше ее не открывать. Но мир устроен не так.
Арнольд принес вторую порцию «буравчика». На этот раз она не стала опрокидывать в себя содержимое бокала, а сделала один глоток.
— Превосходно, — сказала она проводнику, борясь с дрожью.
II
То, как быстро Анетт пришла в себя, произвело на Ричарда сильное впечатление. Два «буравчика», минута в купе на то, чтобы поправить макияж, и она снова встала в строй. Нервы у нее были чересчур натянуты, но это можно было сказать о каждом из них. Она флиртовала, вероятно, инстинктивно, порхала между коллегами, чтобы каждому уделить равное количество времени. Только Ричард замечал, что получает чуть больше внимания, чем Гарри Катли или Дэнни Майлз. Их она уже знала, а вот нового парня еще нужно было раскусить, внести в память, как Гарри вносил имена, покатать с боку на бок, пощупать, помять, проверить реакцию. А реакция, как всегда, была теплой и, подумал он, невыносимо очевидной.
Гарри с кислой миной внес какие-то записи в папку.
Жуткий священник вежливо осведомился о самочувствии леди. Анетт ответила, что она в порядке, и он, удовлетворенный, вернулся на свое место. Ричарда все еще не покидало подозрение, что священник подделывает свою ауру. Его руки убийцы, казалось, были созданы для того, чтобы обагряться чужой кровью.
Стоявшая рядом Анетт старательно отводила взгляд от стоп-крана. Конечно, в каждом, кто путешествует на поезде, при виде надписи «Штраф за ненадлежащее использование — 5 фунтов» просыпается бес противоречия, который начинает нашептывать: «Дерни, посмотри, что случится, давай, ты же знаешь, что хочешь этого». На «Шотландской стреле» бес был наглым, злым и примитивным.
Анетт пощупала двумя пальцами лацкан Ричарда.
— Настоящий, — сказала она. — Иногда я уже не могу отличить.
Он не знал, куда деть руки.
— Оставь парня в покое, Анни, — бросил Гарри. — Иди-ка, заполни бланк о происшествии. Раз уж ты думаешь, что на тебя напали, нужно все зафиксировать, пока события свежи в памяти.
Вздрогнув, она подошла к Гарри и, получив от него лист бумаги и карандаш, начала, как прилежная студентка на экзамене, заполнять бланк аккуратным почерком.
Дэнни Майлз сидел у пианино, барабаня пальцами по закрытой крышке. Синяки на руках уже потемнели. Он улыбнулся и двумя пальцами отстучал по полированной поверхности энергичное соло в стиле Джина Крупы.
— Думаешь, я следующий? — спросил Ричард.
Майлз пожал плечами.
— Осторожность никогда не помешает.
Окна вагона уже превратились в эбонитовые зеркала. Но если подойти и напрячь зрение, можно было различить природу снаружи. Вскоре в вагоне-ресторане должны были подать ужин. Единственную остановку поезд делал в Эдинбурге, в полвторого ночи, и затем, после двадцатиминутной стоянки, ехал дальше до Портнакрейрана, куда прибывал с рассветом.
Ночной экспресс был больше похож на океанский лайнер, чем на поезд. Безопасная гавань осталась позади, и они были одни посреди бескрайнего бездонного океана.
Хоть в их распоряжении имелись купе, никто не собирался спать.
Ричард достал из кармана отцовские часы и сверил их с часами над дверью в торце вагона. На его часах было десять минут десятого, часы поезда показывали без десяти девять. Последний раз свой хронометр он заводил в Юстоне, установив время по большим вокзальным часам.
Майлз, увидев, что он делает, оттянул рукав и ощупал наручные часы (привычка, оставшаяся после нескольких лет слепоты).
— Остановились, — сказал он. — На семи часах, семи минутах и семи секундах. С ума сойти.
— У меня часов нет, — сказала Анетт, оторвавшись от бланка. — Не люблю этих маленьких тикающих тиранов.
Майлз посмотрел на Гарри.
— Профессор?
Гарри достал дорожные часы из мешковатого кармана и поднес к своим наручным часам.
— Восемь тридцать две. Без десяти шесть.
— Кто рискнет предположить, сколько сейчас на самом деле? — осведомился Майлз Волшебные Пальчики.
Все посмотрели на вагонные часы, отсчитывавшие оставшиеся до ужина минуты.
— Как я и думал, — добавил джазист.
Гарри Катли порылся в папке, достал еще несколько бланков и раздал остальным. Майлз сочинил целый небольшой рассказ, а Ричард написал только два слова: «часы спешат».
— Может, теперь вы забудете о механических вещах и станете доверять живым людям, — ворчливо произнесла Анетт. — Вы же знаете, что часы идут неправильно в местах потусторонних проявлений. Так почему же вы верите термометрам, барометрам, проволочным магнитофонам и фотоаппаратам?
— Люди, бывает, тоже ошибаются, — заметил Гарри. — И даже… нет, и особеннонаделенные даром.
Самолюбие Ричарда было задето. Его часы были не обычным прибором, измеряющим время. Это были часы его отца, унаследовавшего их от его деда, который сидел за одним столом с Майкрофтом Холмсом во времена первого Кабального совета. Джеффри Джеперсон прошел с этими часами всю войну. Майор, полагая, что покончил со всеми делами в лагере беженцев, посмотрел на эти часы за секунду до того, как он и мальчик с большими глазами и впалым животом впервые увидели друг друга. Эти часы свели их. Майор, движимый душевным порывом, протянул их мальчику, и мальчик, который потом стал Ричардом Джеперсоном, принял подарок с благоговением. Он молча взвесил их на руке, послушал быстрое тиканье, с восхищением рассмотрел затейливую викторианскую вязь под стеклом.
Внутри между шестеренками и колесиками находились части неведомого кристалла, которые при определенном свете искрились зеленым и голубым. Римские цифры терялись между выгравированными изображениями крошечных бородатых сатиров и круглолицых нимф.
С их тиканья начинались воспоминания Ричарда. До сих пор часы ни разу не подводили его.
Если нельзя было верить часам Джеперсона, чему вообще из того, что дал ему клуб «Диоген», можно было верить? Часы заводились ключиком, который всегда висел на цепочке. Им же можно было остановить механизм, что Ричард и сделал. Если часы не могут показывать правильное время, они вообще не должны идти. Ощущения были такие, будто умер его любимый домашний питомец, хотя он никогда не держал животных. Отстегнув цепочку, он подумал, доведется ли ему когда-либо пристегнуть ее снова. Опустив часы с цепочкой в карман, он вернул Гарри бланк.
Арнольд, явно не интересовавшийся вагонными часами, которые были частью «Шотландской стрелы», такой же, как колеса или окна, объявил, что ужин подан. Вагонные часы показывали ровно девять.
