Бессонница - Кинг Стивен (читать книги без регистрации полные TXT) 📗
— И что это значит? — поинтересовался Ральф, усаживаясь рядом. На улице маленькая девочка в джинсах и широкой, не по размеру белой футболке прыгала через скакалку, напевая что-то в сгущающихся сумерках. — Это значит, что ты выглядишь загнанным, тощим и увечным, — отчеканил Мак-Говерн. Большим пальцем он сдвинул панаму на затылок и еще пристальнее взглянул в глаза Ральфа. — Ты по-прежнему плохо спишь? — Помолчав несколько секунд, Мак-Говерн снова заговорил, и теперь голос его звучал с абсолютной — почти апокалипсической — убежденностью. — Виски — вот ответ, — провозгласил он.
— Прости, я не совсем понимаю…
— Ответ на твою бессонницу, Ральф. Я не утверждаю, что ты должен купаться в нем — такой необходимости нет. Просто смешай столовую ложку меда с половиной рюмки виски и выпей за пятнадцать — двадцать минут перед сном. — Ты думаешь? — с надеждой спросил Ральф.
— Лично мне это помогло. После сорока у меня возникли большие проблемы со сном. Оглядываясь сейчас назад, я думаю, что это был кризис переломного момента — полгода бессонницы и год депрессии на мою лысую голову.
Хотя во всех прочитанных Ральфом книгах утверждалось, что спиртное, несмотря на его ложную популярность, отнюдь не панацея от бессонницы — иногда проблема даже обостряется, — Ральф все равно попробовал.
Он никогда не был любителем спиртного, поэтому половину рюмки, рекомендованную Мак-Говерном, уменьшил до четверти, но спустя неделю без ощутимых результатов от четверти перешел к целой рюмке… А затем и к двум.
И когда как-то утром Ральф проснулся в четыре двадцать две утра с головной болью и неприятным привкусом виски во рту, он понял, что впервые за последние пятнадцать лет страдает похмельем.
— Жизнь слишком коротка, чтобы тратить ее на такое дерьмо, — объявил он пустой комнате, и это стало концом великого эксперимента с виски.
«Ладно, — подумал Ральф, глядя на беспорядочный поток посетителей, входящих и выходящих из „Красного яблока“. — Ситуация такова: Мак-Говерн утверждает, что выглядишь ты дерьмово, а этим утром вообще чуть не грохнулся в обморок к стопам Луизы Чесс, и после всего этого ты все-таки отменяешь визит к старому семейному врачу. И что дальше? Пустишь все на самотек? Примешь ситуацию, и пусть все идет как идет?»
В этой идее был некий восточный шарм — судьба, карма и все такое прочее, — но ему требовалось нечто большее, чем очарование, чтобы переносить долгие часы раннего утра. В книгах говорилось, что массе людей вполне хватает трех-четырех часов сна. Некоторые даже удовлетворяются двумя часами. Таковых было незначительное меньшинство, но ведь они существовали. Ральф Робертс, однако, не входил в число этих счастливчиков. Ральфа не особенно интересовало, как он выглядит, — его дни кумира вечеринок остались давно позади, — но его беспокоило собственное самочувствие, ведь он не просто плохо себя чувствовал; ему было ужасно плохо. Бессонница начала проникать во все аспекты его жизни, как запах жареного лука проникает во все закоулки старого дома. Все вокруг стало утрачивать краски; мир приобрел нудную зернистость серых газетных фотографий.
Простейшие проблемы — подогреть ужин или перехватить сэндвич в «Красном яблоке» и отправиться на площадку для пикников к взлетной полосе N3, например, — стали неимоверно трудными, почти неразрешимыми. Последние пару недель он все чаще приходил из видеосалона с пустыми руками, не потому что там нечего было посмотреть, наоборот, выбор был слишком велик, просто он никак не мог решить, хочется ли ему посмотреть фильм про Грязного Гарри, или комедию Билли Кристэла, или какую-то версию «Звездных войн» прошлых лет. После пары таких неудачных походов он повалился в это самое кресло, плача от разочарования… И, возможно, страха.
Эта ужасная бесчувственность и коррозия способности принимать решения оказались не единственными проблемами, ассоциировавшимися с бессонницей; его память на события, происшедшие совсем недавно, тоже стала сдавать. У Ральфа вошло в привычку ходить в кино раз, а то и два в неделю с тех пор, как он вышел на пенсию, оставив типографию, в которой завершил свою трудовую жизнь в качестве бухгалтера-ревизора. В кино он бывал вместе с Кэролайн, пока она не стала настолько больна, что уже не могла никуда выходить. После ее смерти он посещал кинотеатр один, исключая пару, когда его сопровождала Элен Дипно, а Эд оставался дома с ребенком (сам Эд почти никогда не бывал в кино, утверждая, что у него от этого болит голова). Ральф так часто звонил в кинотеатр справиться о начале сеансов, что помнил номер телефона наизусть.
Однако по мере того, как лето шло на убыль, ему все чаще приходилось заглядывать в справочник — он сомневался в правильности последних цифр номера: то ли 1317, то ли 1713.
— 1713, — произнес он в пустоту комнаты. — Я знаю это наверняка. — Но знал ли он это? На самом деле?
«Позвони Литчфилду. Давай, Ральфа — перестань собирать обломки. Сделай же нечто конструктивное, И если тебе так неприятен Литчфилд, позвони кому-нибудь еще. В телефонном справочнике полно адресов врачей».
Да, возможно, но в семьдесят лет поздно выбирать врача наугад. А Литчфилду он звонить не собирался. Точка.
"Ладно, и что потом, старый, упрямый козел?
Еще какие-нибудь народные средства? Надеюсь, нет, иначе вскоре в твоем арсенале колдовских средств останутся только сушеные ящерицы и жабьи лапки".
Пришедший ответ был подобен прохладному бризу в душный день… Ответ оказался до абсурдности прост. Все его книжные изыскания в это лето были направлены, скорее, на выяснение причин проблемы, а не на ее решение. Когда же требовался ответ, он пока полагался на знахарские советы своих знакомых (например, виски с медом), даже если книжная мудрость уверяла, что это не поможет. Хотя книги и предлагали вполне надежные методы борьбы с бессонницей, единственное, что Ральф действительно опробовал, было самым простым: пораньше ложиться спать. Однако это не помогло — он ворочался без сна почти до полуночи, затем засыпал, чтобы проснуться в необычный для себя час, — а что, если другие средства вполне в состоянии помочь?
В любом случае, попробовать стоило.
Вместо того чтобы провести день за работой в саду до изнеможения, Ральф отправился в библиотеку и перелистал некоторые из книг, прочитанные им ранее. Основное решение, казалось, заключалось в следующем: если не помогает ранний отход ко сну, следует попробовать ложиться позднее. Ральф отправился домой, помня о своих недавних злоключениях, он спал, преисполненный недоверчивой надежды. Это могло помочь. А если тоже нет, то у него еще остаются Бах, Бетховен и Уильям Аккерман.
Его первый опыт с этой методикой, которую в одном из пособий называли «пролонгированный сон», оказался комичным. Ральф проснулся в обычное для себя теперь время (3.45, согласно электронным часам на каминной полке в гостиной) с ноющей болью в спине и затекшей шеей, не понимая, как он очутился в кресле у окна и почему включен телевизор, хотя передачи уже закончились.
И только осторожно повернув голову, не отнимая руки от занемевшей шеи, Ральф понял, что же случилось. Он намеревался просидеть так часов до трех, даже четырех утра, а затем перейти в постель и немедленно заснуть. В любом случае, именно так он планировал. Вместо этого Бесподобный Недремлющий с Гаррис-авеню отключился во время прямого монолога Джея Лено. И очнулся он, как и следовало ожидать, в этом распроклятом кресле. Проблема осталась прежней, как глубокомысленно изрек бы Джо Фрайди, изменилось лишь место действия.
И все-таки Ральф улегся под одеяло, надеясь, несмотря ни на что, заснуть, но желание (если не потребность) сна прошло. После часа, проведенного в постели, он снова вернулся в кресло, на этот раз с подушкой и с жалкой улыбкой на лице.
Во второй его попытка следующей ночью не было ничего смешного.
Сонливость закружила перед ним в свое обычное время — в одиннадцать двадцать, как раз когда Пит Черни рассказывал о погоде на завтра. Но теперь Ральф успешно поборол дрему, внимательно следя за программой (правда, он клевал носом во время разговора Пита с Резанной Арнольд, гостьей его передачи), а потом настало время ночного кинозала. Показывали старую ленту с участием Эди Мерфи, в которой тот единолично выиграл войну в Тихом океане, будучи совершенно безоружным. Ральфу казалось, что местные телевещательные каналы заключили негласное соглашение показывать в ранние утренние часы легкие комедии, и лидеры здесь — Эди Мерфи или Джеймс Броулин.
