Исход. Том 1 - Кинг Стивен (читать книги онлайн без TXT) 📗

Она пошла быстрее, морщась, когда острые камешки вонзались ей в ступни. Слева от нее тянулись дома, и Надин свернула на газоны, превратившиеся теперь в заросшее поле. Трава, отяжеленная росой, волнующе пахучая, доходила до голых голеней девушки. Это вызвало у нее воспоминание о том, как она вот так же бежала когда-тo рядом с юношей по траве, и в небе сияла полная луна, а не убывающая, как сейчас. Где-то внизу ее тела перекатывался и подпрыгивал жаркий мячик волнения и возбуждения, и в этот момент она осознала свою грудь как очень сексуальный символ, полный, упругий, рвущийся вперед. Она совсем опьянела от лунного света и росистой травы, увлажнившей ее нош. Она знала, что если бы сейчас тот юноша догнал ее, она бы принесла ему в дар свою девственность. Она бежала по полю, как настоящая индианка. Догнал ли бы он ее? Но какое это имело значение теперь?

Надин побежала быстрее, шлепая босыми ногами по цементированной подъездной дорожке, поблескивающей в темноте, как лед.

А вот и Джо — стоит перед верандой, на которой спит мужчина. Белые шорты Джо были самым ярким пятном в темноте ночи; действительно, кожа мальчика стала настолько темной, что с первого взгляда казалось, что шорты парят в воздухе, как бы существуя сами по себе, или надеты на человека-невидимку Герберта Уэллса.

Джо был из Эпсома, Надин знала это, потому что именно там повстречала мальчика. Сама же Надин была родом из Саут-Барнстеда — городка в пятнадцати милях северо-восточнее Эпсома. Она методично разыскивала других здоровых людей, не испытывая особого желания покинуть свой дом и родной городок. Она прочесывала местность по концентрическим расширяющимся кругам, но отыскала только Джо, горящего в бреду и лихорадке от укуса какого-то дикого животного… крысы или белки, судя по размерам укуса. Он сидел на лужайке перед домом в Эпсоме, одетый только в шорты, сжимая в руке нож для разделки мяса, словно воплощение дикаря из каменного века или умирающего, но все еще агрессивного пигмея. Надин уже приходилось иметь дело с инфекциями. Она внесла мальчика в дом. Был ли это его дом? Она считала это вполне вероятным, но не знала этого наверняка, ведь Джо не сказал ей этого. В доме были мертвые люди, много мертвых: мать, отец, трое детей, самому старшему было лет пятнадцать. Надин отыскала в городке кабинет врача, там были антибиотики, дезинфицирующий раствор и бинты. Она не знала, какой именно антибиотик подойдет лучше всего, но знала, что неверный выбор может убить его, но если она ничего не предпримет, то мальчик умрет наверняка. Укус пришелся в лодыжку, та сильно распухла. Удача сопутствовала Надин. Через три дня лодыжка приобрела нормальные размеры, а температура спала. Мальчик поверил ей. Очевидно, никому больше он не доверял. Просыпаясь утром, она находила его прильнувшим к себе. Они отправились в большой фермерский белый дом. Надин назвала его Джо. Это не было его именем, но для Надин, которая работала учительницей, любая девочка, имени которой она не знала, превращалась в Джейн, а мальчик в Джо. Мимо прошел солдат, смеясь и кляня на чем свет стоит лейтенанта Мортона. Джо хотел напасть на него из засады и убить своим ножом. А теперь вот этот человек. Надин боялась отобрать у мальчишки нож, потому что тот был для Джо чем-то вроде талисмана. Попытка сделать это могла послужить причиной того, что он мог повернуть свое оружие против нее. Даже во сне он сжимал нож в руке. Однажды Надин попыталась вытащить нож у него из рук, скорее желая убедиться в возможности подобного, чем по-настоящему решив сделать это. Джо мгновенно проснулся, не шевельнув ни единым мускулом. Только что он безмятежно спал. А в следующее мгновение беспокойные сине-зеленые глаза восточного разреза смотрели на нее со сдерживаемой яростью. С тихим рычанием он потянул нож к себе. Мальчик не разговаривал.

Теперь он стоял, поднимая нож, опуская и снова поднимая. Рычание вырывалось из его груди, он просовывал нож в дверную щель. Возможно, он хотел открыть дверь.

Надин подошла к нему сзади, даже не пытаясь ступать бесшумно, но Джо не слышал ее; мальчик затерялся в своем собственном мире. Моментально, еще не осознав, что она собирается делать, Надин схватила подростка за запястье и с силой повернула его руку против часовой стрелки.

Джо зашипел, а Ларри Андервуд заворочался во сне, перевернулся и снова затих. Нож упал на траву, в зазубренном лезвии отражалась луна. Джо смотрел на нее злыми, осуждающими и недоверчивыми глазами. Надин бесстрастно ответила на его взгляд. Она махнула рукой в том направлении, откуда они пришли. Джо яростно затряс головой. Он ткнул рукой в направлении веранды и темной фигуры в спальном мешке. Затем сделал вполне ясный ужасный жест большим пальцем по горлу. А после этого усмехнулся. Никогда раньше Надин не видела его улыбающимся, и от этой улыбки мурашки побежали у нее по спине. Трудно представить себе более свирепую улыбку, даже если бы эти блестящие белые зубы обнажились в еще большем оскале.

— Нет, — тихо произнесла она. — Или я разбужу его прямо сейчас.

Джо встревожился и быстро закачал головой.

— Тогда пойдем со мной. Пора спать.

Мальчик посмотрел на нож, затем снова на нее. Ярость исчезла с его лица, и он сразу стал похож на маленького ребенка, который всего лишь хотел заполучить свою игрушку назад. Надин поняла, что сейчас как раз подходящий момент, когда можно заставить его отдать нож, просто властно покачать головой: «Нет». Но что потом? Будет ли он кричать? Он так вопил, когда сумасшедший солдат скрылся из вида. Орал, вопил — громкий, неартикулированный звук ужаса и гнева. Хотелось ли ей встретить взгляд этого мужчины, спящего сейчас в своем спальном мешке, ночью, когда эти ужасные крики будут пронзать ночную тишину?

— Ты пойдешь со мной?

Джо кивнул.

— Хорошо, — спокойно сказала она. Он молниеносно наклонился и подобрал нож.

Они вернулись вместе, и мальчик доверчиво свернулся рядом с ней, забыв — хотя бы на некоторое время — о чужаке. Обнял ее рукой и заснул. Надин почувствовала старую, хорошо знакомую ноющую боль в пояснице, более глубокую и всеохватывающую, чем боль от физического перенапряжения. Это была женская боль, и поделать с этим ничего было нельзя. Надин заснула.

Она проснулась в ранний предутренний час — замерзшая и встревоженная, внезапно испугавшись, что Джо мог схитрить, дождавшись, пока она уснет, чтобы пробраться обратно к тому дому и перерезать горло спящему мужчине. Руки Джо уже не обхватывали ее. Она чувствовала ответственность за этого мальчика, это чувство ответственности всегда возникало у нее при виде малышей, к которым этот мир был не слишком благосклонен, но если мальчик все же сделал, то, что задумал, она проучит паршивца. Лишить еще одного человека жизни, когда и так слишком много потеряно, — это уже непростительный грех. К тому же она больше не могла оставаться наедине с Джо — быть с ним вместе было все равно, что находиться в клетке с разъяренным львом. Как и лев, Джо не мог (или не хотел) говорить; он мог только рычать срывающимся мальчишеским голосом.

Надин, сев, увидела, что мальчик по-прежнему с ней. Просто во сне он немного откатился от нее, вот и все. Он спал, свернувшись как младенец, засунув палец в рот, а второй рукой сжимая рукоятку ножа.

Все еще в полусне она прошлась по траве, помоталась и вернулась к своему одеялу. Проснувшись позже, Надин не была вполне уверена, просыпалась ли она ночью или все это ей только приснилось.

Если мне что-то и снилось, подумал Ларри, должно быть, это были приятные сны. Но ни одного из них он не мог вспомнить. Он чувствовал себя прежним Ларри Андервудом, и он думал, что сегодня будет хороший день. Сегодня он увидит океан. Ларри свернул спальный мешок, привязал его к багажнику велосипеда, вернулся, чтобы забрать рюкзак… и замер.

Цементированная дорожка вела к ступеням веранды, с обеих сторон ее обступала высокая, сочно-зеленая трава. Справа, поближе к порогу, покрытая росой трава была примята. Когда роса высохнет, травинки выпрямятся, но пока она сохраняла отпечатки следов. Он был городским жителем (скорее Хантером Томпсоном [12], чем Джеймсом Фенимором Купером) и ничего не понимал в том, что имело отношение к лесу, но надо быть совсем слепым, подумал Ларри, чтобы не понять по следам, что здесь были двое: большой и маленький. Ночью они подошли к веранде и смотрели на него. Ларри бросило в жар. Эта таинственность не нравилась ему, но еще меньше ему понравились первые прикосновения вернувшегося страха.