Спрятанная - Каст Филис Кристина (читать полную версию книги TXT) 📗
— Господи, Шайлин! Не подкрадывайся ко мне так! Я чуть не описалась от страха!
— Прости, Зои! — Шайлин подошла ко второму из трех холодильников, вытащила большую бутылку заряженной сахаром и кофеином газировки и с улыбкой протянула ее мне.
— Разве ты не должна спать? — спросила я, присаживаясь на ближайший стул и глотнув пенной жидкости.
— Да, только я устала и все такое. Чувствую, что солнце еще не село, а в голове слишком много мыслей. Понимаешь, о чем я?
— Еще как понимаю! — фыркнула я.
— Твой цвет вроде как потемнел.
Шайлин произнесла это как бы мимоходом, обыденно, словно имела ввиду цвет моей футболки.
— Шайлин, я не очень понимаю все эти твои намеки о цветах…
— Я и сама не уверена, что понимаю все правильно. Я просто вижу их, и если задумываюсь, то нахожу в них смысл.
— Ладно, приведи пример, какой тут смысл!
— Легко. Возьмем, к примеру, тебя. Твои цвета не меняются. Большую часть времени ты фиолетовая с проблесками серебра. Даже когда ты готовилась ехать на ритуал на бабушкину ферму и знала, что все будет очень непросто, твои цвета не изменились. Я проверила, потому что… — Она затихла.
— Ты проверила, потому что «что»? — подсказала я.
— Потому что мне было любопытно. Перед вашим отъездом я проверила цвета всей кучки-вонючки, но потом до меня дошло, что это вторжение в частную жизнь.
Я нахмурилась:
— Ты ведь не читаешь наши мысли или типа того? Или нет?
— Нет! — заверила Шайлин. — Но чем больше я обращаю внимание на свое Истинное Зрение и чем чаще я его «подключаю», тем реальнее оно для меня становится. Зои, оно открывает мне разные вещи, которые многие хотели бы сохранить в тайне.
— Типа Неферет. Ты говорила, что внутри она цвета глаз дохлой рыбы, а на вид великолепна.
— Да, типа того. И тебя я тоже «вижу». Крамиша бы сказала, что я сую нос не в свои дела.
— Почему бы тебе не рассказать, что ты видишь, а потом я решу, суешь ты нос или нет?
— С тех пор, как ты вернулась с ритуала на бабушкиной ферме, твои цвета потемнели. — Она замолчала, посмотрела на меня, покачала головой и уточнила: — Нет, не так! Не то чтобы они потемнели — они стали мрачнее. Вроде как фиолетовый и серебристый перемешались и помутнели.
— Хорошо, — медленно сказала я, начиная понимать, что она имела в виду под «вторжением в частную жизнь».
— Понимаю, ты видишь во мне изменения, и это странно, особенно в связи с тем, что, как ты говоришь, обычно мои цвета не меняются. Но что это значит — по-твоему?
— Ах да, прости! Думаю, это значит, что ты в замешательстве относительно чего-то… серьезного. Это тебя очень заботит. Если честно, занимает все твои мысли. Я отчасти права?
— Отчасти, — кивнула я.
— И тебя не коробит, что мне это известно?
Я снова кивнула:
— Да, есть немного. — Секунду я подумала и добавила: — Если честно — меня будет коробить меньше, если я буду знать, что ты не сообщишь всем вокруг, что мои цвета потемнели, и я чем-то озабочена. Вот это я могла бы счесть «вторжением в частную жизнь».
— Ясно, — печально отозвалась Шайлин. — Я тоже так думаю. Хочу, чтобы ты знала: мне можно доверять. Я не болтушка и никогда ею не была. И этот дар Никс, которым она наделила меня одновременно с Меткой и тем, что я прозрела… — Казалось, Шайлин вот-вот расплачется. — Я не хочу ничего испортить, я должна делать все так, как желает Никс!
Было ясно, что она по-настоящему расстроена, и мне стало неловко — в особенности потому, что я сама была тому причиной.
— Эй, Шайлин, все нормально! Я прекрасно понимаю, что это такое — дар Никс, это налагает очень большую ответственность. И конечно, переживаешь, чтобы все не пошло наперекосяк. Черт, да перед тобой королева косяков! — Я помолчала и добавила: — То есть, именно поэтому я сейчас так парюсь. Не хочу принимать еще одно незрелое, глупое и не взвешенное решение. То, что я говорю и делаю, влияет не только на меня, но и еще на кучу людей. Когда я принимаю неверные решения, все валится, как костяшки домино. От моих действий могут пострадать недолетки, вампиры и люди. Это огромная проблема, но это не отменяет дара, врученного мне Никс, и моей ответственности за него.
Пока Шайлин размышляла над моими словами, я получала удовольствие от газировки. Мне нравилось болтать с Шайлин. И смысла в этом было куда больше, чем в безрадостных мыслях об Ауроксе и Хите, Старке, Неферет и…
— Ладно, а как насчет вот чего, — вторглась Шайлин в мои невеселые раздумья. — Что, если я «увижу», что цвета какого-то человека изменились? Должна ли я сообщать об этом кому-то… например, тебе?
— Что ты имеешь в виду? Типа как прийти ко мне и сказать: «Эй, Зои, твои цвета помутнели! В чем дело?»
— Ну, может и так, но только если мы друзья. Я имела ввиду ситуации наподобие сегодняшней, когда я «увидела» Николь. Раньше ее цвета были такими же, как и у других недолеток из банды Далласа: алыми с черными и коричневыми оттенками — словно что-то живое истекает кровью посреди песчаной бури. А прошлой ночью, в конюшне, ее цвета стали другими. Там по-прежнему присутствует ржаво-красный, но он стал четче и ярче, и вовсе не в плохом смысле. Это больше походит на очищение. Странно, но я готова поклясться, что заметила в ней некую синеву. Не такую, как у неба, а что-то вроде океанской. И подумала, что все плохое в ней уходит, а после этой мысли почувствовала, что так оно и есть.
— Шайлин, такое и правда сбивает с толку! — заявила я.
— Как раз наоборот! Для Меня все становится яснее и понятнее. Я просто знаю некоторые пещи!
— Поняла, и верю, что ты говоришь правду. Проблема в том, что твое знание очень субъективно. Скажем, будто ты сдаешь экзамен по жизни, а люди — это ответы, но не простые «да» или «нет», где легко понять, правильно ты ответила или неправильно, а развернутые сочинения. А это означает, что твой ответ может зависеть от множества разных факторов. И что он не может быть чисто черным или чисто белым!
Я вздохнула. От метафор и аналогий у меня разболелась голова.
— Но, Зои, жизнь ведь не черно-белая или правильная-неправильная, и про людей можно сказать то же самое! — Шайлин глотнула своей газировки, которая, как я заметила, была прозрачной. Я как раз задумалась, что не вижу смысла пить прозрачную газировку — в ней нет кофеина и она почти не сладкая, — когда Шайлин продолжила: — Но я понимаю, что ты хочешь сказать. Ты веришь, что я вижу цвета людей, но не уверена, что я верно их трактую.
Я попыталась откреститься и ответить что-то, способное улучшить настроение Шайлин, но внутренний голос подсказал мне, что ей необходимо знать правду.
— В основном, да!
— Ну, — сказала она, расправляя плечи и вздергивая подбородок, — лично я уверена, что толкую все верно. Мне даже кажется, что у меня получается все лучше и лучше. Я хочу использовать свой дар во благо. Я знаю, что нам предстоит битва. Слышала, что Неферет сделала с твоей мамой и как она отреклась от Света, выбрав Тьму. Вам нужны, такие как я. Я вижу людей насквозь.
Она права. Ее дар нам нужен, но мне необходимо знать, могу ли я доверять ее умозаключениям.
— Хорошо, давай обсудим. Как насчет того, чтобы сообщать мне, как у кого-то меняются цвета?
— Сообщаю о Николь. Эрик мне о ней рассказывал. Я знаю, что раньше она была очень плохой. Но правда скрыта в ее цветах, а они говорят, что она меняется.
— Ладно, буду иметь в виду. — Я вскинула бровь: — Кстати, не думай что я завистливая и злая, но тебе следует держать ухо востро с Эриком. Он не всегда…
— Он эгоистичен и высокомерен, — перебила меня она, глядя мне в глаза. — Слишком много думает о том, как красив и талантлив. Ему легко живется даже после того, как ты его бросила.
— Он сказал тебе, что это я его бросила?
Я не могла сказать, язвит она или нет. Непохоже, хотя я не очень хорошо ее знала. Каждый раз, видя ее, я видела и Эрика. Не то чтобы мне было до этого дело. Серьезно. Я не ревновала. Просто думала, что необходимо ее предупредить.
