Исход. Том 2 - Кинг Стивен (серия книг .TXT) 📗

— Но какова цель всего этого? — спросил Ральф. — Зачем весь этот вздор?

Глен ответил:

— Если вы перечитаете Библию, то увидите, что для всех пророков стало традицией время от времени удаляться в пустыню — так сказать, для совершения Магической Мистерии Путешествия. Время, отводимое для подобных походов, обычно равнялось сорока дням и сорока ночам — древнееврейская идиома, означающая, что «никто не знал, сколько он действительно отсутствовал, но занимало это довольно длительный период времени». Напоминает это вам кого-либо?

— Конечно. Матушку, — ответил Ральф.

— Теперь представьте себя аккумулятором, а все мы таковыми и являемся. Наш мозг работает по принципу химически конвертируемого электрического тока. Мышцы также находятся под небольшим напряжением — фермент, называемый ацетилхолином, улучшает проводимость заряда, когда требуется сделать движение, а когда требуется остановка, то вырабатывается другой фермент — холинэстераза. Холинэстераза разрушает ацетилхолин, так что ваши нервы снова становятся слабыми проводниками. И это здорово. В противном случае, начав ковырять в носу, вы уже не смогли бы остановиться. Ладно, главное вот что: все, что вы думаете, все, что вы делаете, аккумулируется в батарейке. — Все внимательно слушали. — Телепередачи, чтение, дружеские разговоры, плотные, обильные обеды… все это накапливается в аккумуляторе. Нормальная жизнь — по крайней мере в рамках западной цивилизации — была похожа на езду в автомобиле, в котором с помощью электричества опускаются и поднимаются окна и сиденья, в котором электрические замки и много прочих электроприспособлений. Но чем больше приборов, тем меньше срок действия батарейки. Правильно?

— Да, — согласился Ральф. — Даже огромная «Делко» не потянет, если ее вставить в «кадиллак».

— И именно сейчас мы занимаемся отбрасыванием всего лишнего. Пришла наша очередь.

Ральф встревоженно произнес:

— Если автомобильный аккумулятор работает слишком долго, он может перегореть.

— Вот именно, — согласился Глен. — То же самое и с людьми. Библия рассказывает нам об Исайе, Иове и других, но в ней не указано, сколько пророков вернулось из пустыни после просветивших их видений. Думаю, таковые были. Но я испытываю здоровое уважение к разуму и человеческой психике, несмотря на немногочисленные случаи деградации, как, например, Восточный Техас среди нас…

— Оставь мой случай в покое, Плешивый, — огрызнулся Стюарт.

— Так или иначе, но вместимость человеческого ума несравненно больше вместимости батарейки. Я думаю, что он может принимать информацию почти до бесконечности. А в некоторых случаях и сверхбеспредельно.

Некоторое время они шли молча, переваривая услышанное.

— Мы меняемся? — тихо спросил Стью.

— Да, — ответил Глен. — Думаю, что меняемся.

— Мы похудели, — сказал Ральф. — Я замечаю это по вам, ребята. Что касается меня, то у меня был огромный живот, а теперь, глядя вниз, я снова вижу пальцы ног. Вернее, я вижу все ноги.

— Это состояние ума, — внезапно произнес Ларри. Когда они посмотрели на него, Ларри несколько смутился, но продолжал: — Это чувство возникло у меня около недели назад, но я не мог понять его. Возможно, теперь я понимаю. Я чувствовал себя приподнято, радостно. Как будто покурил отличной травки или чуть-чуть нюхнул кокаина. Но не было никаких сбивающих с толку состояний, которые обычно наблюдаются при употреблении наркотиков. При небольшой дозе коки чувствуешь, что нормальное мышление находится как бы вне твоей досягаемости. Сейчас же я чувствую, что мыслю нормально, даже лучше, чем раньше. Но ощущение приподнятости постоянное. — Ларри рассмеялся. — Может, это только из-за голода.

— Голод только часть, — согласился Глен, — но не все.

— Что касается меня, то я постоянно хочу есть, — сказал Ральф, — но это как-то становится все менее важным. Я все равно чувствую себя отлично.

— И я тоже, — произнес Стью. — Физически я никогда не чувствовал себя лучше.

— Очищая сосуд, — продолжал Глен, — вы также выбираете и весь скопившийся в нем мусор. Копоть. Грязь. Ощущение, конечно, великолепное. Это как клизма, очищающая все тело, весь ум.

— Ты всегда приплетешь что-нибудь забавное, Плешивый.

— Возможно, это определение не ласкает слух, зато оно очень верное.

— Это поможет нам против него? — спросил Ральф.

— А для чего же еще все это? — вопросом на вопрос ответил Глен. — Я даже не сомневаюсь в этом. Но нам остается только, ждать и наблюдать, не так ли?

Они продолжали идти. Кин выскочил из кустов, и некоторое время бежал рядом с ними, его коготки цокали по асфальту шоссе № 70. Ларри наклонился и потрепал его по холке.

— Старина» Кин, — сказал он, — догадывался ли ты, что ты всего лишь батарейка? Всего-навсего мощная батарейка с гарантированным сроком действия?

Кин не выказал признаков знания либо озабоченности по этому поводу, но завилял хвостом, показывая, что он полностью на стороне Ларри.

В этот вечер они разбили лагерь милях в пятнадцати восточнее Сиго, и как бы в доказательство того, о чем они разговаривали днем, впервые со времени ухода из Боулдера им нечего было есть. Остатки растворимого кофе они пили из одной чашки, передавая ее по кругу. Последние десять миль они не встретили на пути ни одной застывшей машины.

На следующее утро, двадцать второго сентября, они наткнулись на перевернутый «форд» с четырьмя трупами в салоне — двое взрослых и двое детишек. В машине было две коробки с крекерами в форме зверюшек и большой пакет заплесневелых картофельных чипсов. Крекеры сохранились гораздо лучше. Они разделили еду на пять частей.

— Не глотай их, Кин! — предупредил Глен. — Плохая собака! Где твои манеры? А если ты такой невоспитанный — насколько я могу судить, — то где твоя savoir-faire [26]?

Кин вилял хвостом и так смотрел на крекеры, что не оставалось сомнений, что savoir-faire он обладал не больше, чем манерами.

— Нужно есть корни, ежей, иначе умрем, — произнес Глен и отдал собаке последний крекер из своей доли — фигурку тигра. Кин проглотил его и снова стал принюхиваться.

Ларри экономил свою долю — около десятка фигурок животных — чтобы растянуть удовольствие. Ел он медленно и задумчиво.

— Вы когда-нибудь замечали, — спросил он, — что у фигурных крекеров слабый привкус лимона? Я помню его с детства. С тех пор я не ощущал этого вкуса до настоящего мгновения.

Ральф, перекладывавший два оставшихся крекера из ладони в ладонь, откусил один.

— Да, ты прав. В них есть лимонная добавка. Знаешь, мне бы хотелось, чтобы Ники был с нами. Я был бы не прочь разделить эти крекеры с ним.

Стью согласно кивнул. Они доели крекеры, и пошли дальше. Этим же днем они наткнулись на огромный грузовик, очевидно, направлявшийся в Грин-Ривер, — он аккуратно стоял на обочине, мертвый водитель застыл за рулем. В грузовике они нашли консервированное мясо, но никто из них, казалось, не хотел есть много этого мяса. Глен предположил, что желудки у них усохли. Стью сказал, что у мяса, по его мнению, неприятный запах — оно не испорчено, но слишком жирное. Слишком мясное. Его тошнит от этого запаха. Он смог заставить себя проглотить только маленький кусочек. Ральф же сказал, что с большим удовольствием съел бы лучше две-три коробки крекеров, и все рассмеялись. Даже Кин, съев маленькую порцию, удалился изучать другие запахи.

В эту ночь они заночевали восточнее Грин-Ривер, а рано утром увидели, что все вокруг припорошило снегом.

Около полудня двадцать третьего они вышли к высохшей пойме реки. Весь день небо было затянуто тучами и стало холодно — достаточно холодно для снега, подумал Стью.

Вчетвером они стояли на краю обрыва, Кин у ног Глена, и смотрели вниз и на другой край оврага. Где-то севернее, возможно, есть дамба, а может, ее снесли летние ливни. Что бы там ни было, но Сан-Рафаэль частенько являлась причиной наводнений, она стала пересыхать только в последние несколько лет. Наводнение размыло даже огромные тридцатифутовые плиты шоссе № 70. Овраг был футов пятьдесят в глубину, с обрывистыми краями, осыпающимися склонами — бутовая земля, голыш и осадочные породы. По дну медленно струился ручей.