Мифы Ктулху - Ламли Брайан (читаемые книги читать txt) 📗
Разом накатило чувство вины — даже уши заалели.
Десмонд пересек комнату, заметив краем глаза, как какая-то мелкая темная проворная тварь шмыгнула под просевшую, пропахшую плесенью кровать. Он остановился перед журнальным столиком, потянулся к трубке, коснулся холодного пластика, почувствовал вибрацию. Поспешно отдернул руку. Глупо, конечно, но Десмонду вдруг померещилось, что онаощутит его прикосновение и поймет, что он здесь, рядом.
Сердито заворчав, он развернулся на каблуках и отошел в противоположный конец комнаты. Заметил, что в плинтусе снова зияет дыра. Уходя, он загнал в пролом горлышком вниз бутылку из-под кока-колы, но ее вытолкнули наружу. Десмонд нагнулся, вставил бутылку на прежнее место, снова выпрямился.
На нижней ступени лестницы он все еще слышал телефонную трель. Хотя — как знать! — может, трезвон этот звучал только в его голове.
Внеся плату за обучение и подкрепившись в кафетерии — кухня оказалась на порядок лучше, чем он ожидал, — Десмонд отправился в службу подготовки офицеров резерва. Это здание выглядело куда приличнее всех прочих — возможно, потому, что находилось в ведении армии. И однако ж никакой проверяющий не признал бы его состояние удовлетворительным. А все эти орудия на платформах? Или студентов полагается обучать на оружии времен испано-американской войны? И с каких это пор сталь покрывается патиной?
Дежурный офицер искренне удивился, когда Десмонд попросил выдать ему форму и учебники.
— Прямо даже и не знаю. А вам известно, что вневойсковая подготовка для первого-второго курсов обязательной уже не является?
Десмонд продолжал настаивать, чтобы его внесли в списки. Офицер потер небритый подбородок, затянулся тонкой сигарой «Тихуана голд», выпустил колечко дыма.
— Хмм… Давайте посмотрим.
Он полистал книгу, обрез которой не иначе как погрызли крысы.
— Вот уж никогда бы не подумал! Действительно, в уставе возраст не упоминается. Впрочем, тут нескольких страниц не хватает. Не иначе как недосмотр. До сих пор мы с людьми вашего возраста дела не имели — такое никому и в голову прийти не могло. Но… что ж, если в уставе на этот счет ничего не говорится, значит… да какого черта! Вам оно, в конце концов, не повредит: в наше время все иначе — никакой там учебной полосы препятствий, ничего такого. Но господи, вам же шестьдесят! Ну и на черта вам сдалась эта армия?
Десмонд не стал пояснять, что во время Второй мировой получил отсрочку от призыва как единственный кормилец больной матери. С тех самых пор его мучило неотвязное чувство вины — но, по крайней мере, здесь он сможет принести пользу родной стране, пусть и малую.
Офицер поднялся на ноги — хотя выправка его оставляла желать лучшего.
— О’кей. Я распоряжусь, чтобы полагающиеся материальные средства вам выдали. Только предупреждаю, от этого старья только и жди какого-нибудь фокуса! Видели бы вы, что из этих орудий порою вылетает…
Пятнадцать минут спустя Десмонд вышел из здания со стопкой обмундирования и учебниками под мышкой. Поскольку тащить все это добро в общежитие ему не улыбалось, он сдал его на хранение в университетском книжном. Услужливая девушка сложила всю кипу на полку рядом с прочими вещами, многие из которых в глазах непосвященных выглядели весьма загадочно. Например, небольшая клетка, накрытая черной тканью.
Десмонд зашагал к кварталу землячеств. Все здешние особняки имели арабские названия, за исключением Дома Хастура. Все они заметно обветшали вследствие небрежения, как и прочие университетские здания. Десмонд свернул на зацементированную дорожку, где в трещинах пробивались чахлые одуванчики и другие сорняки. По левую сторону торчал массивный покосившийся деревянный столб пятнадцати футов в высоту, весь изукрашенный резными головами и символами. Горожане называли его тотемным столбом и, конечно же, ошибались, ведь принадлежал он отнюдь не одному из племен Северо-Западного побережья и не индейцам Аляски. Этот столб да еще один такой же в университетском музее — вот и все, что сохранилось от сотен им подобных, некогда украшавших собою окрестности.
Проходя мимо, Десмонд провел большим пальцем левой руки у себя под носом, а указательным дотронулся до середины лба и пробормотал древнее выражение почтения: «Шеш-котоиаид-тинг-ононвасенк». Во многих прочитанных им текстах утверждалось, что каждый тамсикуэг обязан совершить этот ритуал, оказавшись рядом со столбом при нынешней фазе луны. Смысла фразы не понимали даже сами тамсикуэги, ибо унаследовали ее от другого племени, а может, из древнего наречия. Но она свидетельствовала об уважении, а несоблюдение традиции сулило несчастье.
Совершая обряд, Десмонд понимал, что выглядит глупо, — ну да лишняя предосторожность не помешает.
Некрашеные деревянные ступени скрипели под ногами. Веранда оказалась весьма просторной; проволока оконной сетки проржавела, продырявилась и от насекомых уже не спасала. Парадная дверь стояла открытой; изнутри доносились грохот рок-музыки, гомон множества голосов и острый запах марихуаны.
Десмонд собрался уже повернуть назад. В толпе он чувствовал себя до боли неуютно и при этом болезненно осознавал, что в силу своего возраста неминуемо привлекает к себе все взгляды. Но в дверном проеме уже воздвиглась гигантская фигура Уэнделла Трепана — и на плечо гостю легла здоровенная лапища.
— Заходите, заходите! — взревел Трепан. — Я представлю вас братьям!
Десмонд оказался втянут в огромную комнату, битком набитую молодежью обоего пола.
Трепан прокладывал себе путь сквозь толпу, то и дело останавливаясь, чтобы хлопнуть кого-нибудь по плечу и проорать приветствие и один раз — потрепать пригожую девицу по задику. Наконец они оказались в дальнем углу, где восседал профессор Лайамон — в окружении гостей заметно более старшего возраста. Наверное, аспиранты, предположил Десмонд. Он пожал жирную распухшую руку и промолвил: «Рад встрече», — не будучи уверен, что слова его не утонут в таком шуме.
Лайамон потянул его к себе, чтобы можно было расслышать хоть что-нибудь, и полюбопытствовал:
— Вы уже приняли решение?
Дыхание старика было не то чтобы неприятным, но он явно пил что-то такое, чего Десмонд никогда не обонял прежде. Красные глаза горели светом, как если бы в зрачках зажгли по крохотной свечке.
— Насчет чего? — проорал в ответ Десмонд.
— Сами знаете, — улыбнулся старик.
Железные пальцы разжались. Десмонд выпрямился. И внезапно похолодел — несмотря на то что в комнате было жарко и еще минуту назад он исходил потом. На что это Лайамон намекает? Не может того быть, чтобы старик на самом деле что-то знал. Или может?
Трепан представил Десмонда окружению Лайамона, а затем увел его обратно в толпу — знакомить с гостями. Большинство собравшихся, похоже, были членами братства Лам Кха Алиф либо женского землячества через дорогу. Единственным явным кандидатом на испытательный срок был чернокожий габонец. Отойдя в сторону, Трепан пояснил:
— Букаваи происходит из древнего рода шаманов. Для нас он истинное сокровище, если, конечно, примет наше приглашение, ведь Дом Хастура и Каф Дхал Вав из кожи вон лезут, чтобы его заполучить. По части исследований Центральной Африки наш факультет сейчас слабоват. Была здесь одна потрясающая преподавательница, Джанис Момайя, но десять лет назад она уехала в академический отпуск в Сьерра-Леоне — и пропала без вести. Не удивлюсь, если Букаваи предложили доцентуру, даже если номинально он первокурсник. Да не далее как давеча ночью он мне часть такого ритуала показал — вы просто не поверите. Я… ладно, не сейчас. Как-нибудь в другой раз. В любом случае, Букаваи безмерно чтит Лайамона, а поскольку старый пердун — глава факультета, габонец считайте что наш.
Внезапно губы его растянулись в стороны, зубы скрипнули, кожа побледнела под слоем грязи; Трепан сложился вдвое и схватился за объемистый живот.
— Что случилось? — удивился Десмонд.
Трепан покачал головой, глубоко вдохнул и выпрямился.
