Увидеть лицо (СИ) - Барышева Мария Александровна (книги онлайн .txt) 📗
Она деревянно кивнула, начиная понимать. Но не осознавать.
— Все-таки труп почти сутки лежал в автобусе. Пусть на улице и было довольно прохладно, но процесс все-таки пошел. А следующей ночью он перетащил его на кухню, в морозильную камеру. Там ведь стояло очень много больших коробок с какими-то полуфабрикатами, маслом… Очень больших. Я не удивлюсь, если где-то в доме или в лесу под деревом валяется груда масла или котлет!
— Светка! — одними губами произнесла Алина. Виталий кивнул.
— У него для всех был свой план. Для нее план пришлось изменить. Она не вовремя пришла на кухню и застукала их там. Живого Петю у холодильника. И еще одного, но мертвого, на полу.
— Но как он мог так изменить свою внешность?! Почему для него не писаны законы природы?! Мы ведь так не можем!
— Потому что он из первой группы. Он с самого начала знал, что происходит. И, возможно, это знание позволило ему пронести сюда свою мечту. Умение менять собственную внешность. Становиться чьей-то копией. Вплоть до малейших деталей, если он их заметил. Но он не мог стать кем-то из нас полностью. Поэтому я не сомневаюсь, что перед тем, как убить водителя, он очень тщательно его допросил. О нем самом. И о нас. Так он узнал об опасности. О тебе. И обо мне. А законы природы… и он им подчинялся. Он не мог замедлить время. Не мог быть в двух местах одновременно. Не мог заставить исчезнуть запах. Не мог создавать вещи из воздуха — ни мою цепь, ни Жоркину одежду, ни твой халат — тогда он взял халат в шкафчике бассейной. И он не мог заставить трупы не разлагаться.
— Так вот для чего этот пожар на самом деле! — прошептала Алина.
— Да. Я все удивлялся — Кристинку окатил, себя тоже… да и солярка ведь так просто не загорится. Основательно поливать надо, а не сбрызгивать. У нас не должно было быть сомнений, что это Петр. Но мы не должны были заметить, что Петр умер далеко не только что. И, надо отдать ему должное, у него это получилось. Почти.
— И тогда у окна я действительно видела не тебя…
— И я на первом этаже видел не тебя.
— И Олег не был сумасшедшим. Он действительно видел Жорку. Вернее, Лешку, который превратился в Жорку! И в ванной тогда действительно пряталась Кристина… то, что превратилось в Кристину!
— Сукин сын играет нечестно! — с кривой усмешкой заметил Виталий. — Не соблюдает детективных канонов. Детектив и фантастика несовместимы.
— Но зачем нужно было все так усложнять? Пришел бы Лешкой, мы бы его приняли.
— Одиннадцать комнат, помнишь? Он не должен был появиться в доме. Иначе встревожились бы те, кто все это затеял.
Алина повернулась и пристально посмотрела на красную крышу особняка.
— И он сейчас там?
— Да.
— Он знает, что мы здесь?
— Конечно. Более того, думаю, он знает, что мы все поняли.
— Сволочь! И что же теперь?
— Он ждет нас.
Алина вздрогнула, продолжая смотреть на особняк. Ее руки сами собой поднялись и пальцы переплелись под подбородком. Она облизнула пересохшие губы, потом повернулась и увидела, что Виталий протягивает ей пистолет.
— Осталось два патрона, так что постарайся получше прицеливаться, — негромко сказал он. — Если, конечно, возникнет необходимость.
Алина посмотрела на пистолет, потом покачала головой.
— Зачем? Я все равно не умею с ним обращаться. У меня есть нож… Просто, когда мы зайдем…
— Я зайду! — Виталий нетерпеливо схватил ее за руку, развернул раскрытой ладонью вверх и хлопнул на нее оружие. От холодной металлической тяжести она снова вздрогнула.
— Нет, я…
— Ты вернешься в автобус и закроешь двери! Сядешь так, чтоб тебя не было видно с улицы. Ни в коем случае не открывай дверь и никого не подпускай к себе! Кого б ты не увидела! Даже если это буду я! Даже если я буду в той же самой одежде! Даже если буду истекать кровью и умолять тебя о помощи! Запомни, я покажу тебе указательный палец. И скажу, что Дева Севера ушла. Если я этого не сделаю, стреляй не раздумывая! Поняла?!
— Я пойду с тобой! — вскричала Алина возмущенно и отчаянно. — Я не останусь здесь! Ты не можешь меня заставить!
Она судорожно вцепилась в его руку. Виталий вздохнул и ласково прижал к себе дрожащую девушку.
— Я не заставляю тебя. Я уже понял, что тебя бессмысленно пытаться заставить! А, рыжик?
Алина подняла голову. Изумрудные глаза были полны укора и боли.
— Это верно.
— Поэтому я просто прошу. Нельзя тебе туда соваться, пойми! Останься здесь — и ради своей безопасности, и…
— Чтобы тебе не мешать, — со злой иронией докончила она. Виталий улыбнулся.
— Мне нужно войти туда, чтобы найти его и убить. А не защищать тебя, понимаешь?
— Я не…
— Я знаю — ты страшна во гневе и кого угодно с легкостью порубишь в мелкий винегрет! Потому-то я и пойду туда без тебя. Из гуманных соображений! Ладно, все, Аля, все, иди в автобус.
Виталий поцеловал ее, а потом, чуть отодвинувшись, долго смотрел, точно пытаясь унести в памяти все до единой черточки.
— Помни меня, слышишь? — тихо произнес он. — Обязательно помни. И я…
Виталий оборвал себя, провел большим пальцем по ее подбородку, потом развернулся и быстро пошел, почти побежал к дому. Она смотрела ему вслед, пока он не скрылся за деревьями, потом поднялась в автобус и закрыла за собой дверь. Сдернула с кресел пару чехлов и бросила их на пол. Села так, что-бы видеть дорогу перед автобусом, положила перед собой пистолет и уставилась в стекло невидящими глазами, прислушиваясь к каждому биению своего сердца, словно оно было эхом чужого, бьющегося сейчас где-то в проклятом доме.
Только выживи.
Это моя заветная мечта.
Дверь особняка, которую они, уходя, тщательно закрыли, теперь была приглашающе приоткрыта. Он открыл ее до конца, сделав это спокойно и без всяких предосторожностей. Почему-то он был уверен, что в этот раз не будет никаких хитроумных ловушек. Не будет ни летающих алебард, ни арбалетов, ни опрокидывающихся ведер с кислотой или соляркой. Его ждали не для это-го.
Стоя в дверном проеме, Виталий снял куртку и бросил ее на пол, оставшись в брюках и светло-серой водолазке. Из оружия у него был только нож. Неплохо было бы, конечно, прорваться в оружейную и прихватить что-нибудь посущественней — тот же Алькин меч, но Виталий сомневался, что ему дадут это сделать.
Он медленно пошел вперед, миновал колонну и резко остановился, точно налетел на невидимую стену. Впрочем, это соответствовало истине. Стена была из ужаса и отвращения.
— Больной ублюдок! — произнес Виталий побелевшими губами.
Его встречали.
Яркие лучи солнца, проходя через витражное окно и пронзая «воздушную башню», отлично освещали первые ступени широкой лестницы. Там он их и разместил — с заботливостью и вкусом, и это поражало, учитывая, что времени для композиции у него было не так уж много.
Они полусидели-полулежали на ступеньках, прислоненные друг к другу, прикрепленные веревкой, и все смотрели на него — он почти осязательно чувствовал их взгляды, хотя у четверых глаза были закрыты замерзшими веками, а у двоих глаз не было вообще. А так по сути смотрел на него только Олег, тяжело привалившийся плечом к перилам и свесивший руки между колен, словно он присел отдохнуть после тяжелого трудового дня. Рот Кривцова был приоткрыт, на лице застыло негодование, взгляд был чуть-чуть скрыт надвинутой на глаза кепкой. Губы и подбородок были измазаны подсохшей кровью, голые плечи тоже. В пальцах была зажата любимая мизерикордия. Видеть его было особенно тяжело — он успел привязаться к весельчаку-автослесарю, оказавшемуся почти несгибаемым и сообразительным, но столь неосмотрительным в своей сообразительности.
Жора, Света, Борис и Ольга скорее лежали, чем сидели на ступеньках. Убийца не смог придать замерзшим телам сидячее положение, поэтому просто закрепил их веревкой и упер ногами в ступени. На груди у Жоры лежала одна из его фантастических картин, Ольге всунули в замерзшие пальцы пустую бутылку из-под коньяка, Борису на полусогнутые колени усадили изуродованную резиновую куклу, Светлане к руке привязали обгрызенную палку колбасы, а между раскрытыми губами, чтобы замаскировать вывалившийся язык, воткнули пышный цветок бледно-красной розы, на котором сияли капельки воды, — убийца явно решил показать, что не лишен эстетического вкуса. Тела по-прежнему были обмотаны простынями — вероятно, их оставили, чтобы скрыть нанесенные бизнесменом страшные повреждения. Это тоже выглядело бы не эстетично.
