История с привидениями - Страуб Питер (мир бесплатных книг .txt) 📗
Но в тот день другие ученики признали меня. Они решили, что я побил обоих и таким образом восстановил справедливость. Вечером я был вознагражден если не большей порцией картошки, то во всяком случае одобрительной улыбкой Софронии Мэзер. Должно быть, Этель Бердвуд сказала матери, что из нового учителя выйдет толк.
Фенни и Констанция не приходили в школу два дня. Я винил себя в том, что вел себя с ними неосторожно, и во время перемены от волнения ходил взад-вперед по двору. Дети смотрели на меня, как на лунатика. Потом я услышал то, что заставило меня повернуться и подойти к группе старших девочек. Среди них была и Этель Бердвуд. Мне показалось, что она упомянула имя Грегори.
— Расскажи мне про Грегори, Этель, — сказал я.
— А кто это? У нас нет никого с таким именем.
Она в упор поглядела на меня, и я был уверен, что она в тот момент думала о традиции, по которой учитель сельской школы обычно женился на самой старшей из своих учениц. Эта Этель, дочь богатых родителей, была самоуверенной девочкой.
— Я слышал, как ты упомянула это имя.
— Вы, должно быть, ошиблись, мистер Джеймс, — сказала она медоточивым голосом.
— Не люблю, когда мне лгут. Расскажи мне о Грегори.
Конечно, они решили, что я угрожаю ей наказанием. Другая девочка поспешила ей на выручку.
— Мы говорили, что этот желоб сделал Грегори. Я взглянул на стену школы. Один из водосточных желобов был новым.
— Ладно, он больше не будет тут расхаживать, — заявил я, заставив их отчего-то расхохотаться.
В тот же день после уроков я решил отправиться в логово льва, то есть в дом Бэйтов. Я знал, что от деревни до него примерно так же, как от Милберна до дома Льюиса. Я прошел три-четыре мили, прежде чем понял, что заблудился. Домов мне по пути не попадалось, значит, дом Бэйтов стоял в глубине леса. Пришлось идти обратно и искать его там.
В итоге я сбился с дороги и потерял направление. Пробираясь через лес, я вдруг почувствовал, что за мной наблюдают — очень неприятное чувство, будто за спиной притаился тигр. А потом в тридцати ярдах от меня, на поляне, я увидел человека.
Это был Грегори. Он молчал, молчал и я. Он просто смотрел на меня взглядом, полным непередаваемой ненависти. Он мог бы убить меня в этом лесу и никто бы не узнал. И по его лицу я видел, что он готов к этому. Когда я уже думал, что он бросится на меня, он отступил и скрылся за деревом.
Я шагнул вперед. «Что тебе нужно?» — спросил я, но он не ответил. Я сделал еще шаг, потом еще. За деревом его не было: он словно растворился.
Я, еще дрожа, сделал несколько шагов в том же направлении и едва не вскрикнул, увидев перед собой бледную, оборванную девочку. Это была Констанция Бэйт.
— Где Фенни? — спросил я.
Она ткнула куда-то рукой. Тут он появился так же внезапно, «как змея из корзины», подумают я. На лице его застыло характерное тупо-виноватое выражение.
— Я искал ваш дом, — сказал я, и они так же молча указали мне куда-то. Среди деревьев я с трудом разглядел крытую толем хижину с одним грязным окошком. Тогда таких хижин было много, но эта была самой убогой из всех, какие я видел. Видит Бог, я никогда не презирал бедных, но в этой нищете было что-то действительно зловещее. Казалось, что живущие здесь люди не просто огрублены нищетой, но в самом деле непоправимо испорчены. Сердце мое сжалось, когда я увидел тощего черного пса, треплющего комок перьев, который еще недавно мог быть цыпленком. Теперь я понял, почему Фенни считали испорченным, — местным богачам достаточно было бросить один взгляд на его жилище.
Я не хотел туда идти. Я не верил в зло, но там чувствовалось именно зло.
Я повернулся к детям, смотревшим на меня тем же странным застывшим взглядом.
— Я хочу, чтобы вы завтра пришли в школу, — сказал я.
Фенни покачал головой.
— Но я хочу помочь вам, — я готов был произнести целую речь, сказать, что хочу спасти их, изменить их жизнь, избавить их от этого существования… но их взгляд остановил меня. В нем было что-то, что заставило меня вспомнить о взгляде таинственного Грегори.
— Вы должны завтра прийти в школу, — повторил я.
— Грегори не хочет, чтобы мы туда ходили, — сказала Констанция. — Он говорит, чтобы мы оставались здесь.
— Приходите, и пусть он тоже приходит.
— Я спрошу Грегори.
— Черт с ним! Приходите сами! — крикнул я и пошел прочь. Пока я не достиг дороги, меня гнал страх — я будто убегал от проклятия.
Вы можете спросить, чем это кончилось. Они не вернулись. Несколько дней все шло спокойно. Этель Бердвуд и некоторые другие девушки дарили мне сладкие взгляды и носили сэндвичи на обед. Я клал их в карман и съедал вечером после ужина у Мэзеров.
В воскресенье я отправился, как было договорено, в лютеранскую церковь в Футвилле. Это оказалось не так скучно, как я боялся. Пастор, старый немец Франц Грубер, оказался более тонким человеком, чем можно было судить по его внушительному животу или по тексту проповеди. Я решил поговорить с ним как-нибудь.
Когда Бэйты появились, они выглядели опустошенными, как пьяницы после бурной ночи. Это вошло в привычку: они пропускали два дня, потом три, и каждый раз выглядели все хуже, особенно Фенни. Он будто преждевременно состарился. Мне иногда казалось, что он мне ухмыляется, хотя у него вряд ли хватило бы на это ума. Теперь он на самом деле казался испорченным, и это пугало меня.
Однажды в воскресенье после службы я подошел к доктору Груберу и сказал, что хочу поговорить с ним. Он, должно быть, решил, что я собираюсь признаться в прелюбодеянии или чем-то подобном. Но тем не менее он любезно пригласил меня к себе в дом.
Мы с ним прошли в библиотеку, большую комнату, до потолка уставленную книгами. Я не видел столько книг с тех пор, как покинул Гарвард. Это действительно был кабинет ученого. Большинство книг было на немецком, многие на латыни и греческом. На полках стояли труды отцов церкви в тяжелых кожаных переплетах, комментарии к Библии, теологические сочинения. На полке над столом я с удивлением увидел работы Луллия, Фладда, Бруно и других, что можно назвать оккультизмом эпохи Возрождения. Дальше я разглядел даже несколько антикварных книг о колдовстве и сатанизме.
