Стеклянный дом - Кейн Рэйчел (читаем книги TXT) 📗
Ворота, выглядящие как смесь Унесенных ветром и Мюнстров были открыты. Она закрыла их за собой, открыла дверь новеньким блестящим ключом, который она обнаружила в своем комоде утром, и захлопнула за собой дверь.
В конце коридора стояла тень. Высокая, широкая тень в мятой желтой футболке и низкопосаженных выцветших джинсах с бахромой внизу. Босоногая тень.
Шейн.
Он просто посмотрел на нее несколько секунд, затем произнес:
— Ева отнесла твое барахло в твою комнату.
— Спасибо.
— Что это?
«Продукты на обед.»
Он слегка наклонил голову, пристально разглядывая ее.
— Ты поступаешь довольно глупо для умной девушки. Ты знаешь это?
— Я знаю. — Она подошла к нему. Он не двинулся.
— Ева говорит, ты не встретила Монику.
— Да. Я ее не встретила.
— Знаешь что? Я на это не куплюсь.
— Знаешь что? — парировала она. — Мне все равно. Извини.
Она протиснулась мимо него в кухню и поставила свои сумки. Ее руки тряслись. Она сжала их в кулаки и начала выкладывать продукты. Говядина. Салат. Томаты. Лук. Консервированная фасоль. Острый соус, из тех, что ей нравился. Сыр. Сметана. Лепешки такос.
— Позволь угадать, — произнес у нее за спиной Шейн. — Ты собираешься готовить китайское блюдо.
Она не ответила. Она была все еще слишком обижена и — совершенно неожиданно — слишком напугана. Напугана тем, чего она не знала. Всем. Ничем. Сама собой.
— Я могу чем-нибудь помочь? — Его голос звучал по-другому. Тише, мягче, почти любезно.
— Порежь лук, — сказала она, понимая, что он не это имел в виду. Но он подошел, взял луковицу, и сграбастал в подставки жутковато выглядящий огромный нож. — Сначала нужно его почистить.
Он стрельнул в нее укоризненным взглядом, совсем как на Еву, и приступил к работе.
— М-м-м… я наверно, должна маме позвонить, — сказала Клэр. — Могу я воспользоваться телефоном?
— Если оплатишь межгород.
— Разумеется.
Он пожал плечами, потянулся и достал радиотелефон, а затем кинул ей. Она чуть не уронила его, но к счастью, только «чуть». Она достала из шкафчика большую железную сковороду и поставила на плиту, зажгла огонь, и налила немного масла. Пока оно нагревалось, она открыла тонкую книжечку рецептов, которую приобрела однажды в магазине, и одновременно набрала номер.
Мама ответила после второго гудка.
— Да? — Ее мать никогда не говорила «алло».
— Мама, это Клэр.
— Клэр! Детка, куда ты пропала? Я несколько дней пытаюсь до тебя дозвониться!
— Уроки, — ответила она. — Извини. Я не так часто бываю свободна.
— Ты нормально спишь? Если мало отдыхать, то заболеешь — ты же знаешь. Как ты?
— Мам, я в порядке. — Клэр нахмурилась над лежащим перед ней рецептом. Что означает пассировать? Что-то вроде обжарки? Слово нарубить она поняла. Оно означало просто порезать продукты кубиками, и Шейн это уже сделал. — Правда. Со мной все в порядке.
— Клэр, Я знаю, что это трудно. Мы не хотели, чтобы ты уезжала даже на несколько сот миль в ТПУ, милая. Если ты захочешь вернуться домой, мы с папой будем только рады!
— Честно, мам, у меня все отлично. Все хорошо. Занятия очень интересные, — ну хоть это была правда, — и у меня здесь появились друзья. Они за мной присмотрят.
— Ты уверена.
— Да, мама.
— Просто я волнуюсь. Я знаю, что ты очень взрослая для своих лет, но… — Шейн открыл рот, чтобы что-то сказать. Клэр отчаянно замахала ему «НЕТ-НЕТ-НЕТ», показывая на телефон. «Мама!» — сказала она одними губами. Шейн воздел руки, признавая поражение, и продолжил рубить овощи. Мама все еще говорила. Клэр пропустила несколько слов, но она не думала, что это имеет большое значение. — …мальчиков, верно?
Ух ты. Материнский радар сработал даже на таком расстоянии.
— Что, мам?
— В вашем общежитии не разрешают приводить мальчиков в комнаты, не так ли? У вас там есть какой-нибудь дежурный?
— Да, мам. Дежурные в Ховард Холле двадцать четыре часа в сутки семь дней в неделю гоняют гадких злых мальчишек из наших комнат. — И тут она тоже не солгала. Это абсолютная правда. А то, что она на самом деле не живет в Ховард Холле… ну, это не совсем то, что нужно сейчас пояснять, не так ли?
— Это не шутка. Ты очень ранима, Клэр, и я не хочу…
— Мам, я должна идти. Мне нужно обедать и сделать тонну уроков. Как папа?
— Папа в полном порядке, милая. Он передает привет. О, иди сюда, Лес, и скажи привет своей очень умной дочери. Ты от этого не переломишься.
Шейн передал ей полную чашку нарезанного лука. Клэр прижала телефон около уха и бросила лук на сковороду. Он тут же начал шипеть, введя ее в панику; она подняла сковороду над горелкой и чуть не выронила телефон.
— Привет, детка. Как уроки? — В этом был весь папа. Не «как прошел день?» или «ты с кем-нибудь подружилась?» Нет, его философией всегда было быть первым, все остальное просто помеха на пути.
Но она все равно его любила.
— Уроки замечательные, пап.
— Ты что-то жаришь? Они позволяют вам держать плиту в общежитии? В мое время так не делали, скажу я тебе…
— М-м-м, нет, я только что открыла колу. — А вот это был уже прямой обман. Она поспешно поставила сковороду, подошла к холодильнику и вытащила охлажденную колу, так чтобы можно было открыть ее. Вот. Запоздалая истина. — Как ты себя чувствуешь?
— Отлично. Хотелось бы, чтобы все прекратили беспокоиться обо мне, словно я первый человек в мире, которому сделали подобную операцию.
— Я знаю, пап.
— Доктора говорят, я в порядке.
— Это здорово.
— Я должен идти, Клэр, игра начинается. Ты как там, — о’кей?
— Да. Я в порядке… Папа…
— Да, милая?
Клэр прикусила губу и нерешительно потянула колу.
— М-м-м… Ты знаешь что-нибудь о Морганвилле? История города, или типа того?
— Проводишь исследование, а? Доклад какой-то? Нет, я не слишком много знаю. Университет стоит там почти сотню лет, вот и все, что я слышал. Я знаю, что тебе не терпится пойти в старшую школу, но я считаю, что тебе нужно провести пару лет поближе к дому. Мы уже об этом говорили.
— Я знаю. Просто интересуюсь. Это довольно интересный город, вот и все.
— Ну тогда ладно. Расскажешь потом, что обнаружила. Твоя мама хочет сказать до свидания.
Папа никогда не прощался. К тому времени, как Клэр произнесла «Пока, пап!» он уже ушел, и трубку взяла мама.
— Милая, звони нам, если что-нибудь будет тебя беспокоить, хорошо? Ох, звони нам в любом случае. Мы тебя любим!
— Я тоже тебя люблю, мам. Пока.
Она повесила трубку и уставилась на поджаривающийся лук, затем на рецепт. Когда лук стал прозрачным, она смешала его с говядиной.
— Ну, закончила врать людям? — Спросил Шейн, и обошел вокруг Клэр чтобы пересыпать немного тертого сыра на чашу весов. — Такос. Замечательно. Черт, я рад, что проголосовал за кого-то талантливого.
— Я это слышала, Шейн! — крикнула из гостиной Ева, а потом хлопнула входная дверь. Шейн поморщился. — Почисти свою ванную в эти выходные!
Шейн поморщился.
— Перемирие!
— Ладно.
Ева вошла, лоснящаяся после уличной жары. Пот размыл весь ее макияж, и она оказалась удивительно молодой и симпатичной без него.
— О Боже, похоже на настоящую пищу!
— Такос, — Гордо сказал Шэйн, как будто это была его идея. Клэр толкнула его под ребро, или вернее, попыталась толкнуть. Его ребра были намного тверже ее локтя.
— Оу, — произнес он. Не похоже на вскрик от боли.
Клэр выглянула в окно. Быстро опускалась техасская ночь, бешеное сияние дневного солнца как всегда внезапно уступило место теплым липким сумеркам.
— Майкл здесь? — спросила она.
— Наверное. — Пожал плечами Шейн. — Он всегда появляется к ужину.
Они втроем выстроились в ряд и у них образовалось что-то на подобие сборочного конвейера: Клэр выкладывала мясо на лепешки тако, Ева добавляла подливку, Шейн ложкой накладывал консервированные бобы на тарелки, — когда к линии добавилась четвертая пара рук. Майкл выглядел словно только что проснулся и принял душ — мокрые волосы, сонные глаза, капли воды все еще скатывающиеся на воротник его черной вязаной рубашки. Как и Шейн, он носил джинсы, но он пришел в туфлях.
