Гость Дракулы и другие истории о вампирах - Полидори Джон Уильям (читать книги без сокращений txt) 📗

– Что значит «беспородной»?

– Не «беспородной», а «безродной», – ответил тот.

– А в чем разница?

– Послушай, мальчик, если ты и дальше будешь перебивать меня, то почувствуешь разницу между «спором» и «поркой»! – рассердился тот, и Острик умолк, а учитель снова заговорил:

– Итак, бедная Семерка продолжила свою речь:

«Я умоляю вас проявить жалость к несчастному числу. О, вы, мальчики и девочки, подумайте о бедном, покинутом числе, у которого нет ни дома, ни друзей, ни отца, ни матери, ни брата, ни сестры, ни дяди, ни тети, ни племянника, ни племянницы, ни сына, ни дочери, разочарованном и одиноком».

Тут Остряк издал ужасный вопль.

– Почему ты кричишь? – спросил учитель.

– Я так хочу, чтобы бедная Семерка стала счастливой. Я даже готов отдать ей часть своего обеда и уложить спать в свою кровать.

Учитель повернулся к старосте.

– Острик – добрый мальчик, – сказал он. – Зададим-ка ему на следующую неделю выучить умножение семи на ноль. Быть может, это его утешит.

Мистер Галка, сидящий на окне, подмигнул сам себе и запрыгал со сдержанным веселым карканьем, тряся крыльями; казалось, он обнимает сам себя и смеется. Потом ворон тихонько впорхнул в класс и спрятался на книжном шкафу, а учитель продолжал свой рассказ:

– Итак, через какое-то время Семерке стало лучше, и она пообещала, что избавится от безумия. До того как доктор ушел домой, каждый из Алфавита и Чисел подошел и пожал руку бедной Семерке, пообещав, что отныне будет добрее к ней.

Ну, дети, что вы думаете об этой истории?

Все ученики наперебой закричали, что это было прекрасно, история им понравилась и что они тоже постараются быть добрее к бедной Семерке в будущем. И только грубиян Ёршик заявил самым последним:

– Что-то я во все это не очень верю. А если это правда, тогда я бы хотел, чтобы Семерка умерла; нам всем было бы без нее лучше.

– Неужели? – спросил учитель. – Почему?

– Потому что она бы нас не беспокоила, – ответил Ёршик.

Когда он это произнес, ворон издал какой-то странный крик, но никто не обратил на него внимания, кроме Острика, который сказал:

– Мистер Галка, хоть мы с тобой любим бедную Семерку.

Ворон терпеть не мог Ёршика, потому что тот бросал в него камни и пытался выдергивать перья из хвоста, и, когда Ёршик говорил, казалось, карканье ворона означает: «Вот погоди!» Пока никто не смотрел на него, Мистер Галка украдкой взлетел и спрятался в стропилах крыши.

Вскоре уроки закончились, и Острик собрался идти домой, но он не смог найти Мистера Галку. Мальчик подумал, что ворон потерялся, и очень огорчился; тем вечером он отправился в постель со слезами на глазах.

А что же Мистер Галка? Когда школа опустела и ее заперли до утра, ворон тихонько спустился со стропил, подскакал к двери и прислушался, опустив голову. Потом взлетел, сел на ручку двери и посмотрел в замочную скважину, но снаружи было темно и тихо. Тогда Мистер Галка взлетел на письменный стол учителя, захлопал крыльями и закукарекал по-петушиному, только очень тихо, чтобы никто не услышал. После этого он облетел весь класс, ненадолго останавливаясь у больших таблиц умножения, переворачивая страницы книг когтями и что-то доставая из них своим острым клювом.

В это невозможно поверить, но ворон воровал все цифры «семь», находящиеся в классе; он даже убрал семерку с циферблата часов, стер ее с грифельных досок учеников и смахнул крыльями с классной доски.

Мистер Галка знал, что если убрать из классной комнаты все семерки, то больше никто не сможет использовать эту цифру без его разрешения. Надо сказать, ему не удалось уничтожить все семерки за один раз. Птица трудилась всю ночь до самого утра, и, когда работа наконец была закончена, до начала уроков осталось совсем немного времени. К тому же, уничтожая семерки, ворон все больше раздувался и в итоге увеличился по сравнению с естественным размером ровно в семь раз. С трудом втиснувшись в свой потайной уголок среди стропил, Мистер Галка принялся ждать.

Пришло время начинать занятия, но школа была по-прежнему пуста. Лишь по прошествии целого часа появились сперва учитель и его помощники, а потом и все мальчики и девочки.

Когда все расселись по местам, учитель сказал:

– Сегодня вы все сильно опоздали.

– Простите, сэр, мы ничего не могли поделать, – хором ответили дети.

– Почему же не могли?

И вновь хор ответил:

– Меня не разбудили.

– В котором часу вас будят каждое утро?

Казалось, ученики хотели ответить, но промолчали.

– Что же вы молчите? – спросил учитель.

Дети шевелили губами, но никто не проронил ни звука. Ворон в своем углу тихо каркнул, смеясь про себя.

– Почему вы не отвечаете? – снова спросил учитель. – Учтите, если я сейчас же не получу ответа, то запру вас всех в классе.

– Простите, сэр, мы не можем сказать, – робко произнес один ученик.

– Почему?

– Потому что…

Тут его перебил Острик:

– А почему вы сами пришли так поздно, сэр?

– Что ж, мой мальчик, хоть мне очень жаль признаться в этом, я действительно опоздал. Все дело в том, что слуга не постучал в мою дверь в обычный час.

– В какой час, сэр? – уточнил Острик.

Казалось, учитель собирается что-то ответить, но он молчал и после долгой паузы произнес:

– Очень странно…

Тогда Ёршик заметил довольно развязным тоном:

– Значит, мы вовсе не опоздали. Вы здесь, и мы здесь – вот и всё.

– Нет, не всё, – возразил учитель. – Начало занятий в десять, а сейчас одиннадцать. Мы потеряли целый час.

– Как же мы его потеряли? – спросил один из учеников.

– Это-то меня и озадачивает. Что ж, подождем немного – и увидим.

И тогда Острик вдруг предположил:

– Может, его кто-то украл?

– Что украл? – хором спросили ученики.

– Я… не знаю, – сказал Острик, и дети рассмеялись.

– Ничего смешного. Кое-что действительно украли: посмотрите на мой урок! – сказал Острик и поднял вверх учебник. И вот что в нем значилось:

Все ученики столпились вокруг Острика и уставились в его учебник. Все, кроме Ёршика, потому что он смотрел на школьные часы.

– С часов что-то пропало, – сказал он, и действительно, часы выглядели не так, как обычно.

Учитель, который до этого тихо постанывал, уронив голову на свой стол, поднял взгляд.

– Что случилось с часами? – спросил он.