Чувствуй себя как дома (СИ) - Британ Мария (книги без регистрации бесплатно полностью .TXT) 📗
Я пинаю камешек в пропасть, и его заглатывает море.
— О чем вы?
— Нечто умное и опасное общается с ним. Для этого нечто люди — домашние животные, — фыркает Илона. — Я не разрешаю Артему гулять самому. А муж, дурень, разрешает. Балбесы, что с них взять.
Мы возвращаемся к Павлу и Темычу. Они устроились под кленом за компанию с игрушками и жмурятся. Медитируют?..
Или беседуют с морем.
Я достаю из рюкзака пирожки. Мальчишки сразу же оживают, плюхаются на валуны у обрыва, и мы с Илоной присоединяемся к ним.
— Ешь, Темыч, а то дрыщ-дрыщем! — веселится Павел.
Жена пихает его в бок. Злится из-за «Темыча»?..
Странно, но сейчас, когда они так близко друг к другу, я не представляю их вместе. Даже сын для каждого — свой. Артем и Темыч. Они параллельны. И плевать, что спят в общей кровати.
Сердце сжимается. Градинаровы не идеальны. Не идеальны! Я спасу эту семью, построю им дом из букв.
Время мчится заодно с волнами. Илона и Темыч болтают не прекращая, и когда голоса внезапно затихают, я вздрагиваю.
Кто-то выключил звук. Павел бледнеет, Илона застывает, вцепляется в его локоть, а Темыч больше не играет с плюшевым кроликом. Шум волн, встревоженное дыхание ветра и — наше, возвращаются с кашлем Павла. Будто у него в легких — целое море.
Илона подскакивает и, спотыкаясь, несется к сумке.
Темыч зовет отца, дергает его за плечо, но тот не реагирует. Павел вот-вот вывернется наизнанку.
Илона трясется, и, когда подбегает к мужу со шприцом, едва держится на ногах. Я не вмешиваюсь, лишь наблюдаю. Удивительно — по безопасности жизни в школе у меня была пятерка. Заслуженная, я вызубрила весь учебник. Но сейчас, когда наступил момент «Х», в голове — ни строчки.
Суета прекращается быстро. Илона вводит лекарство Павлу в руку.
Темыч испуганно стискивает кролика.
Мир успокаивается. Павел еще покашливает, но уже не выворачивается наизнанку. Илона опускается на валун. Секунду назад эти двое пересеклись, а теперь опять параллельны.
Никто не издает ни звука. Нас оглушил кашель. Волны шумят предательски тихо, сердце бьется глухо, точно под ребра напихали ваты.
Мы запрыгиваем в «Волгу», когда Темыч вытаскивает из рюкзака телефон и тычет пальцем на время. В салоне душно. Павел выкручивает радио на максимум. Поет Titiyo — «Come Along». Эта песня им к лицу. К лицу моим параллельным персонажам.
Мы доезжаем до поселка за минут десять, не больше. Пока Павел заносит в дом рюкзаки со страховкой и игрушками, а я спрашиваю у Илоны:
— Что с ним?
— Аллергия, — слишком резко заявляет она. Шок? — Вообще-то я ношу лекарство для себя, постоянно летом задыхаюсь… Но в последнее время Паше тоже не очень хорошо. То пыльца, то пыль, то специи…
— Я люблю добавлять в выпечку ванилин. Ох… — Я хватаюсь за голову. — Что же вы не предупредили!
Илона хлопает меня по спине и исчезает в доме. За ней плетется Темыч и с каждым шагом все быстрее превращается в Артема.
До вечера я работаю над книгой. Печатаю, печатаю, печатаю… Но все не так. Параллельные линии ломаются и снова и снова рассекают друг друга.
Вот же она, Илона. Та, кто не любит, когда сына называют Темычем.
Вот Павел — человек, обожающий море и именно Темыча.
А вот мальчик с пакетом вместо лица, пощадивший лишь кролика и странного друга по имени Нечто.
У меня не получается их срисовать.
Я устанавливаю себе норматив по знакам — чтобы не выбиваться из ритма. Чтобы не захлебнуться. Звоню Рите в тысячный раз. В миллиардный — клянусь, что все отлично.
Не вспомнила.
Не пишу — ничего стоящего.
Покончив с нормативом, я выхожу на улицу. Мне так душно, точно я не напечатала ни буквы. А впрочем, это правда.
У калитки курит Павел. Дым обволакивает его и стелется туманом по земле.
Я взлохмачиваю волосы.
— Как вы?
— Лучше. Что, испугались? — хмыкает он и снимает очки.
— Есть немного. Простите.
— Забыли. — Он сжимает сигарету двумя пальцами и всматривается в нее с сожалением, словно курит стодолларовую купюру.
— А… — Щеки вспыхивают. Благо, я тону в сигаретном дыме. — Почему Илоне не нравится имя Темыч?
— Кто ее знает. Она как шляпа фокусника. Непредсказуемая до ужаса. Что наколдуешь, то и выпрыгнет. — Он запрокидывает голову и выдыхает новое облачко. Лицо вновь сползает. — Твое предложение в силе?
— Какое?
— О серфинге.
Я приподнимаю бровь.
— Но ведь вы не катаетесь.
— Согласен! Как это я до сорока дожил и не покатался? — подмигивает он. — Так что?
— А Илона?
— Придумаю что-нибудь. Для нее серфинг — больная тема. А я давно мечтал попробовать, да компании не было. — Он тушит сигарету и бросает ее в консервную банку, прикрученную к забору. — Мы познакомились с ней в городе. Как ни странно, у психолога. Она спасалась от прошлого. Я — тоже. Десять лет лечился, хоть и с перерывами…
— От чего?
Павел сует руки в карманы.
— Кхм… У нас с сестрой были некоторые разногласия. Мне не нравилась ее работа, но потом все наладилось. Сейчас она поет. Только поет.
Я выскальзываю из номера рано утром. Павел говорит Илоне, что проведет для меня экскурсию по поселку. Она чует ложь: уголки губ подрагивают, на лбу появляются морщины. Но — как ни в чем не бывало желает удачи.
Мы спешим на соседний пляж. Туда, где громоздится двухэтажное здание. На крыльце топчется мужчина в спасательном жилете. Павел объясняет мне, что незнакомец сдает в аренду доски и инструктирует.
В животе что-то трепещет. Наверное, чайка, но я не поддаюсь. Тренер выдает нам доски и лиши, а затем проводит зарядку. Мы пробуем работать с досками на суше, а после — отправляемся в море. Тренер учит нас грести. Меня шатает из стороны в сторону, зато у Павла получается сразу.
Спустя десяток неудач я все же ложусь на доску правильно. Вытягиваюсь, срастаюсь с ней, деревенею.
Тренер показывает Павлу, как ловить волну. Признается, что еще не встречал таких способных учеников. Я — то и дело переворачиваюсь.
Сердце тяжелеет на килограмм сто и барабанит, барабанит, барабанит. Ему тесно в грудной клетке. Мышцы ноют. Чем усерднее я гребу, тем отчаяннее мечтаю ощутить под ногами песок. Чайки во мне вопят, я слышу их даже под водой. И уже не знаю, где плыву: в море или в небе. Мой мир — соль и водоросли.
К счастью, доска не дает утонуть и тянет, тянет на поверхность. Я чувствую себя собакой на поводке.
— Напрягитесь! — командует тренер. — Попытайтесь лечь так, чтобы ноги сравнялись с гранью доски!
Я стискиваю зубы, и… у меня получается. Правда, ненадолго.
Черт с ним.
Я выползаю на берег — слишком болят мышцы — и высвобождаюсь от лиша.
По телу растекается липкое счастье.
Я не утонула.
Ура.
Чайки умолкают. Пока им некого оплакивать.
Я наблюдаю за тем, как Павел ложится на доску, как ловит волну, как поднимается — на целых пять секунд! А я не смогла даже полежать.
Зажмурившись, я представляю, что мне десять лет. С кем я была на пляже, когда так звонко кричали чайки? Почему едва не утонула? Зачем полезла в воду, если не умела плавать?
Я открываю глаза. На колене краснеет ссадина. Капельками крови сочатся ответы: я люблю море. Оно честно? со мной.
Оно помнит десятилетнюю девочку.
Мы возвращаемся домой к завтраку, мокрые и уставшие.
— Вы видели, Аня?! Я поймал волну! Уму непостижимо! Это же магия какая-то! — тараторит Павел. — Если честно, у меня такое ощущение, что я когда-то давно занимался серфингом, но потом напрочь забыл. Странн…
— Как экскурсия?
У крыльца мы сталкиваемся с Илоной. Она треплет Павла по макушке, зарывается пальцами в мокрые волосы, торжествует, радуется, что мы прокололись.
— Пора на завтрак. Догоняйте, Аня. Лидочка волшебница, а не повар! — шепчет она и увлекает мужа в столовую.
Я еще долго брожу вокруг дома. Аппетита нет, я наполнена морем, штормящим, черным. Что-то изменилось в нас — и во мне, и в Павле. И это «что-то» связано с чайками.
