Старшие Арканы - Уильямс Чарльз Уолтер Стансби (книги регистрация онлайн бесплатно .txt) 📗
Тень расставания мелькнула между ними, и Нэнси вдруг забеспокоилась, как бы даже короткая физическая разлука не повлекла за собой разлуки душевной. Генри, опасаясь оставить Аарона наедине с м-ром Кенинсби, согласился.
— Не задерживайся, — тихо сказал он, а она в ответ прошептала: «Да как же я смогу?» и умчалась.
Торопясь в комнату отца, она размышляла над тем, почему Сибил не увидела Шута и почему ей самой фигурка показалась странно вибрирующей. Так вот что Генри имел в виду! Значит, он рассказал ей еще не все и, наверное, скоро объяснит и остальное. Но при чем здесь Шут и почему для него так важно, движется он или нет? Интересно… Не так уж часто четверо видят какую-то вещь неподвижной, а пятому кажется, что она танцует. Вот если бы кто-нибудь посмотрел сейчас на Нэнси, подпрыгивающую от нетерпения, смог бы он сказать, что она стоит на месте? Иногда, правда, возникают странные ощущения, как вчера, например, в автомобиле. Но это же только видимость, а не сам вид, так сказать. Никто еще не встречал неподвижный автомобиль, мчащийся по дороге.
Она отыскала карты Таро и поспешила обратно, думая теперь о том, как послушно она делает все, что нужно Генри. Ей вдруг захотелось так же послушно делать что-нибудь и для отца. Но это отец… Он ведь сам виноват, разве не так? Ах, если бы она могла не только делать что-то, но и чувствовать себя при этом счастливой! Не может? Может? Запыхавшись скорее изнутри, чем снаружи, она снова оказалась в комнате, где на столе бесконечно переливался золотистый танец.
Она прошла за портьеры и, оказавшись в мягком расходящемся свете и снова услышав слабый музыкальный звук, почувствовала, как изменилось состояние троих людей, ожидавших ее. Генри и м-р Кенинсби стояли рядом, словно только что оборвали разговор, и смотрели друг на друга отнюдь не дружелюбно. Она тут же сообразила, что произошло видимо, Генри сам решил поднять вопрос о приобретения карт. А отец с обычным своим упрямством, которое даже вполне разумные его поступки превращало в неразумные, конечно же, отказал. Несомненно, карты принадлежали ему, но манера держаться придала формальной правоте смысл оскорбления. Так серьезно относиться к самому себе — это и значит оскорблять всех остальных. Нэнси почувствовала, что мысль правильная, хотя и не смогла ее отчетливо сформулировать. Своей непреходящей обидой отец бросал вызов всей человеческой расе, он словно постоянно ожидал, что даже старшие дети младших сыновей пэров вот-вот посягнут на его привилегии, наступят ему на пятки. Таким оскорбленным и негодующим Нэнси и застала его, войдя в комнату.
Она вошла так стремительно, что прервала обмен репликами на полуслове. Аарон и Сибил внимательно следили за ходом дискуссии и с облегчением встретили ее появление.
— Ну вот и мы, — объявила Нэнси. — Генри, все так здорово.
Ничего хорошего, тут же поняла она. И вообще ее «здорово» совершенно не годилось для этой комнаты, движущихся фигурок, странной колоды у нее в руке, совершившей чудо с землей, и уж тем более не подходило это слово для описания враждебности на лицах отца и Генри, встревоженного взгляда старого Аарона и непоколебимого восприятия тети Сибил. Нет, слово решительно не годится, но раз другого нет, сойдет и это.
— Ну, кто первый? — она протянула колоду Таро. — Папа? Тетя? Или вы, мистер Ли? Аарон отвел колоду рукой.
— Нет, нет, — торопливо проговорил он. — Они ваши, лучше уж кому-нибудь из вас.
— Только не я, увольте. Я совершенно не склонен к подобным удовольствиям. — М-р Кенинсби сердито засопел и отвернулся.
Сибил отказалась от колоды молча.
— Тетя, ну пожалуйста! — Нэнси вдруг ощутила, что если тетя примет участие в игре, будет как-то безопаснее.
— Я действительно не хочу, Нэнси, только не обижайся, — голос у Сибил был извиняющийся, но непреклонный. — Слишком уж это напоминает попытку выведать чужую тайну.
— Чью, например? — еще не остыв, с вызовом поинтересовался Генри.
— Я не имела в виду конкретную личность, — пояснила Сибил. — Скорее, все окружающее… вселенную, так сказать. Если уж она заварила всю эту кашу, чтобы в следующую минуту побыть в покое, просто неприлично нарушать ее уединение. Вы уж простите.
Нэнси отметила про себя, что в этот раз тетушка не стала добавлять, как нередко делала, что все это, возможно, ее глупость. Вот дурацкая ситуация! Ну и что ей теперь делать с этими картами?
— Ты думаешь, нам тоже не следует этого делать?
— Ну почему же, — спокойно ответила Сибил. — Делайте, если можете. Просто я — вы уж простите не могу.
— У меня сложилось впечатление, — Генри, наконец, справился с голосом, — что у вас особые отношения со вселенной. Вы не боитесь, что однажды она вас обманет? А вдруг она готовит для вас какую-нибудь крупную неприятность?
— Знаете, — отозвалась Сибил, — один из героев Диккенса как-то сказал: «Такого не бывает, видите ли, так что и допускать нечего». Это Траддл, конечно. Что-то я начала забывать Диккенса, надо бы перечитать. Нэнси, я думаю, вы с Генри справитесь с этой задачей.
Генри попытался изобразить уверенную улыбку, но в его взгляде Нэнси заметила озабоченность. Это случалось уже не в первый раз, а точнее, случалось всегда, когда на сцене появлялись карты Таро. Однако в следующий момент Генри, видимо, принял решение и накрыл ладонью руку Нэнси, державшую карты.
— Не все ли равно, чью судьбу смотреть? — сказал он. — Давай посмотрим твою, если не возражаешь.
— А ты не хочешь посмотреть нашу? — в ответ предложила Нэнси. — Может быть, пора распрощаться с этими разделениями?
— Хотелось бы думать, что пора, — ответил он, но тебе придется разложить карты для нас обоих, а интерпретацию предоставить мне. Ты поверишь им?
— А это будет правда? — спросила она.
— Как земля в твоих руках, — ответил он, и у м-ра Кенинсби любопытство чуть не одолело враждебность. Он едва сдержался, чтобы не спросить, на что намекает Генри. — Смотри, сила течет между ними, он указал на движущиеся фигурки, — и твоими руками, карты движутся этой силой. Начнем?
Он мягко повернул Нэнси лицом к столу, и Аарон Ли, оказавшийся между нею и фигурками, торопливо отошел назад. Потом, вынув карты из чехла, Генри расположил их у нее в обоих руках так же, как в тот памятный вечер. Воспоминание вернулось к ней с неожиданной силой. Но на этот раз, придав ее рукам нужное положение, он не стал накрывать их своими; наоборот, отошел на шаг и жестом попросил Сибил, стоявшую слева, сделать то же самое. Нэнси оказалась одна лицом к лицу с золотым столом.
— Подойди поближе, — сказал Генри. — Хорошо. Начинай.
Ощущение земли под пальцами вернулось с неожиданной силой. Надо было либо продолжать игру, либо бросить всю эту затею. Достаточно выдержать паузу, рассмеяться, извиниться перед всеми — и особенно перед Генри — и просто положить карты на стол. Она вовсе не обязана входить в этот свет, в золотистый туман, разлитый в воздухе между нею и столом; она еще может отступить, может отказаться от знания. Любовь и без того переполняла ее, принося огромное удовлетворение, поэтому Нэнси и не спешила пытать будущее — даже если карты действительно могут открыть его. Но, замерев на пороге судьбы, она не могла найти ни одной достойной причины для отступления. Сейчас она ощущала себя волей Генри, и одновременно своей собственной волей, помогающей его воле. Никаких нравственных преград Нэнси не видела, значит, надо идти вперед.
Она сделала шаг, и сердце забилось быстро и сильно. Золотистый туман принял ее и причудливо изменил карты, зажатые в пальцах. Она сделала еще шаг и сквозь туман различила величавое движение вечной гармонии, разворачивающееся перед ней. Образы ли на картах, фигурки ли на столе стали выше, крупнее, перелились друг в друга, и теперь уже решительно нельзя было сказать, какой они природы. Нэнси ощутила дерзкую решимость и сделала третий шаг. Голос Генри предостерег ее:
— Остановись, подожди карты.
Нэнси обернулась на голос, но Генри был слишком далеко позади, чтобы различить его. Зато сквозь изменчивую, текучую пелену света она увидела другую фигуру и поняла, что это — Аарон. Только теперь старик гораздо больше походил на один из образов Таро — на Рыцаря Жезлов. Трость превратилась в поднятый скипетр, старое лицо стало молодым, шапочка оказалась тяжелым средневековым головным убором… Фигура стала расти, двинулась, туман заклубился и скрыл очертания. Карты задрожали в руках у Нэнси; она взглянула на них, и в тот же миг одна из карт взлетела в воздух и медленно опустилась на пол. За ней взлетела другая, потом еще одна, и скоро они превратились в сплошной листопад. Она даже не пыталась собрать их — знала, что не удастся. Перед ней возникали и исчезали все новые фигуры, и как только она останавливала взгляд на какой-нибудь из них, тут же соответствующая карта выскальзывала из пальцев и в падении начинала описывать спиральные круги, пока не пропадала из поля зрения в вечно клубящемся тумане.
