Кровавый омут - Вилсон (Уилсон) Фрэнсис Пол (читаемые книги читать TXT) 📗

После этого он назвался Ифасеном, заимствовав имя племени йоруба, и выработал западно-африканский акцент. Вскоре абоненты горячей линии начали спрашивать именно Ифасена, ни с кем более разговаривать не желая. Это не сильно понравилось боссам, которые не готовили звезд, а продавали услуги.

Поэтому Лайл в свободное время пустился на поиски нового дела. Однажды солнечным воскресным утром забрел в Анн-Арбор [10] в спиритуалистическую церковь Вечной Жизни, попав на сеанс исцеления. Стрелка «ерундометра» мгновенно скакнула за красную шкалу, но он остался на богослужение и слушание «сообщений». Досидев до конца и глядя, как прихожане один за другим выписывают «в знак любви» чеки, понял, что это и есть следующий шаг.

Он вступил в церковь Вечной Жизни, записался на семинар повышения квалификации, наладил добрые отношения с пастором Джеймсом Греем. Вскоре уже служил в церкви в качестве ученика-медиума, войдя в круг посвященных и освоив все трюки. Приблизительно через год преподобный доктор Грей, высокий дородный белый мужчина, по мнению которого чернокожий молодой человек с африканским акцентом усугубил в его церкви мистическую атмосферу, отвел Лайла в сторонку и предложил бесценный совет.

— Займись образованием, сын мой, — сказал он. — Я имею в виду не ученую степень, а знания. Тебе предстоит иметь дело с людьми самого разного типа, самого разного общественного положения, с самым разным багажом. Если хочешь добиться успеха, тебе нужны обширные знания во многих областях. Не надо быть специалистом, но обязательно иметь общее представление.

Последовав совету, Лайл побывал во многих аудиториях Мичиганского университета, университета Уэйна и Детройт-Мерси, слушая лекции по разнообразным предметам от философии до экономики и западной литературы. Там начал избавляться от уличной речи. Не получив ни единого балла за пройденный курс, открыл для себя целый мир, забрав его с собой, когда они с Чарли перебрались из Анн-Арбор в Дирборн, приступив к самостоятельной деятельности.

Лайл открыл собственную контору медиума-консультанта. Они до дыр протерли штаны, совершенствуя трюки. Получали хорошие деньги, хоть Лайл знал, что способен на большее. Скоро вновь переехали, обосновались в Нью-Йорке, в верхней части Куинса.

Говорят: успеха надо добиться до тридцати. В прошлом месяце ему исполнилось тридцать, и он своего добился.

Теперь, сидя в первом собственном доме, Лайл Кентон плавно двинул вперед руки по полированной дубовой столешнице, сунув под нее при этом концы металлических стержней, спрятанных в рукавах пиджака. Чуть поднял руки — край стола с его стороны приподнялся.

— Есть! — прошептала Эвелин, заметив, как стол наклонился к ней. — Духи здесь!

Лайл оперся на локти, нажав встроенный Чарли в гнутую ножку стола рычажок, приподняв дальний край, где сидел Винсент Маккарти. Покосившись, заметил, что тот вздернул брови, но больше ничем не выдал изумления.

— Ой! — фыркнула Аня, когда ее стул качнулся по электронному сигналу из командного пункта. — Опять!

Как всегда...

Потом закачались стулья Эвелин и Маккарти. Последний на сей раз не скрыл озадаченности. Можно не обращать внимания на наклонившийся стол, но покачнувшийся стул...

Пора его перетягивать на свою сторону.

— Что-то происходит, — изрек Лайл, крепко жмурясь. — По-моему, это связано с нашим новым гостем. Да, Винсент, с вами. Духи видят ваше смятение, чувствуют озабоченность...

— Как и у всех прочих, — заметил Маккарти.

Лайл с закрытыми глазами услышал смешок. Винсент хочет поверить — затем и явился, — но чувствует себя глуповато, не желая быть одураченным.

— Вы серьезно озабочены, причем не из-за вульгарных денег. — Лайл открыл глаза в поисках бессловесных реакций. — У вас разрывается сердце.

Маккарти, сморгнув, промолчал. Пусть молчит — выражение лица вполне красноречиво.

— Что-то вас сильно тревожит.

Тот снова кивнул. Разумеется. Не тревожился бы — не пришел бы.

Лайл прикрыл глаза, прижал пальцы к вискам, приняв позу глубокой сосредоточенности.

— Чувствую, кто-то с той стороны пытается войти с вами в контакт. Может быть, ваша мать? Она жива?

— Жива, хоть не совсем здорова.

Так. Надо продолжать игру.

— Почему же мне показалось, что мать? Из-за чувства горячей любви? Может, бабушка? Ваша бабушка переправилась в мир иной?

— Обе.

— Наверняка одна из них... Не скажу пока, с какой стороны. Сейчас... станет ясно...

Маккарти ирландец, лихорадочно соображал Лайл. Где жила его бабка — здесь или в Ирландии? Не важно. Есть один безошибочный тест для ирландцев. Никогда не подводит.

— Чувствуется огромная любовь... к американскому президенту... правда? Да, в сердце этой женщины президент Кеннеди занимает особое место.

Глаза Винсента Маккарти чуть не вылезли из орбит.

— Бабушка Элизабет! Она в самом деле любила Кеннеди. После его убийства стала сама не своя. Невероятно! Откуда вы знаете?

Интересно, какая ирландская бабка не любила Кеннеди?

— Ох, вы даже не поверите, сколько он знает, — прошептала Аня.

— Ифасен удивительный, — добавила Эвелин. — Все знает, просто все.

— Ничего я не знаю, — медленно вымолвил Лайл. — Духи знают. А я только посредник меж вами и ими.

В глазах Маккарти вспыхнула жажда. Он наполовину верил, хотел с головой окунуться, но мешало ирландское католическое воспитание. Требуется толчок, который последует позже. Лучше еще немного его завести.

Лайл обратился к Эвелин:

— Еще кто-то явился, и сильный призыв, по-моему, адресован мисс Джуско.

Она мигом зажала руками рот.

— Мне? От кого? Меня зовет Оскар?

Разумеется, Оскар — любимый умерший пес Эвелин, — только надо немножечко потянуть. Два месяца назад она явилась с вопросом, можно ли с его помощью войти в контакт с домашним любимцем на той стороне. Можно, конечно. Загвоздка в том, что она не назвала породу, не описала собаку, а Лайл не собирался расспрашивать.

Не было необходимости.

На первом сеансе — индивидуальном по настоянию Лайла, ибо крайне трудно вызывать животных с другой стороны, — Чарли, выключив свет, шмыгнул в комнату и утащил сумочку Эвелин. На командном пункте обнаружил пачку снимков выжлы — красной венгерской легавой, — в точности обрисовав пса брату в наушник. Прежде чем вернуть сумку на место, присвоил застрявший на донце собачий свисток.

Лайл потряс Эвелин, описав Оскара вплоть до ошейника с драгоценными камнями. Узнав, что пес счастлив в загробном мире, гоняясь за кроликами по Елисейским полям, она преисполнилась благодарности и пожертвовала две с половиной тысячи долларов.

— Да, — кивнул он. — По-моему, Оскар. Кажется, слегка расстроен.

— Неужели! Чем?

— Не совсем понимаю. Думаю, вы потеряли какую-то его вещицу, и он опасается, что вы его разлюбили...

— Что же я могла потерять?

Через несколько секунд она получит первый «апорт», магически доставленный из мира духов. По указаниям Лайла Чарли — сплошь в черном — должен подкрасться в нужный момент и бросить на стол старый собачий свисток.

— Не знаю. Он не говорит. Постойте-ка, что-то держит в зубах... Что же это такое? Приближается... приближается...

Чарли тоже должен приблизиться.

— Откуда такой холод? — спросила Аня.

— Правда, — подтвердила Эвелин, растирая плечи. — Жуткий мороз.

Лайл тоже чувствовал, как холодный воздух окутал стол промозглым одеялом. Он потер занемевшие руки. Впрочем, в комнате не просто понизилась температура. Холодный воздух как бы принес в нее новую атмосферу... злобы — больше чем злобы — стальной, остро отточенной ярости.

Аня вскрикнула, Лайл вскочил на ноги, видя, как ее вместе со стулом швырнуло назад, с грохотом бросило в стену. Стул Маккарти пошатнулся, рухнул на пол. На Лайла набросился ураганный ветер, толкнул вперед, прижал животом к столу, потом стол наклонился, он упал рядом с Эвелин, слыша, как вокруг бьются стекла. Переворачиваясь на живот, увидел вздувшиеся шторы, за которыми одно за другим лопались черные оконные стекла, усыпая осколками пол. В комнату влился чисто-желтый солнечный свет. Расставленные у стен статуи повалились, трескаясь при ударе о твердую древесину.