Адский дом - Мэтисон (Матесон) Ричард (чтение книг TXT) 📗
Флоренс сжалась на своем стуле, когда другое блюдо заскользило по столу, направляясь к Барретту. Он, еле дыша, отполз в сторону. Блюдо рухнуло рядом и краем крышки ударило его в подбородок. Эдит удалось встать на ноги.
— Под стол! — крикнул Фишер.
Флоренс соскользнула со стула и упала на колени. Фишер шмыгнул под стол. Над головой начала раскачиваться люстра, и амплитуда ее колебаний быстро возрастала.
Не успели они укрыться под столом, как ожили все предметы на монастырском столе у восточной стены. Тяжелое потертое серебряное блюдо пролетело через помещение и с оглушительным звоном ударилось об их стол. Эдит закричала. Барретт машинально обернулся к ней и вновь продолжил перевязывать палец. На них устремилась серебряная чаша, она ударилась о ножку стола и закружилась, как волчок. Флоренс посмотрела на Фишера. Он стоял на коленях, вытаращив глаза, лицо его застыло в маске страха. Флоренс хотела помочь ему, но была слишком ошарашена. В животе свернулся холод.
Все потрясенно смотрели, как туда-сюда начал раскачиваться обеденный стол. Упал серебряный сливочник, и сливки растеклись по полу пятном цвета слоновой кости. Рядом упала серебряная сахарница, а стол продолжал с возрастающей яростью раскачиваться, его ножки топали по полу, как конские копыта. Вдруг он сдвинулся, и Барретт едва успел отдернуть руку, которая была бы несомненно раздавлена. Стулья начали опрокидываться, ударяясь на полу друг о друга, их стук напоминал ружейные выстрелы.
И вдруг стол устремился прочь, скользя по натертому паркету. Он ударился о каминную решетку и согнул ее. Под потолком все люстры неистово раскачивались. Одна из них оторвалась и полетела в сторону, создав ливень искр, когда с силой ударилась о каменный камин и отскочила на стол. Серебряный канделябр пролетел через зал и опустился на пол рядом с Барреттом, ударив его в бок. Вскрикнув от боли, Барретт упал.
— Нет! — закричала Эдит.
И вдруг все движение прекратилось, не считая затухающих колебаний люстр. Эдит в тревоге склонилась над мужем.
— Лайонел! — Она дотронулась до его плеча, и он сумел кивнуть.
— Бен, вам нужно убраться из этого дома.
Удивленный ее словами Фишер повернулся к Флоренс.
— Такое не для вас, — сказала она ему.
— Что за чертовщину вы несете?
Флоренс обернулась за поддержкой к Барретту.
— Доктор, — начала она, но остановилась, заметив, как он смотрит на нее, в то время как Эдит помогала ему встать. — Вы в порядке?
Он не ответил и лишь застонал, прислонившись к столу. Эдит испуганно посмотрела на него.
— Лайонел?
— Все будет в порядке.
Он наконец обмотал палец носовым платком Порез был глубокий и болел. Все тело пронизывала боль — в руке, груди, подбородке, лодыжке, а особенно в боку. Нога болела ужасно.
Флоренс посмотрела на него. Почему он так уставился на нее? И вдруг ей показалось, что она поняла.
— Я сожалею, что говорила так злобно, — сказала она. — Но, пожалуйста, поддержите меня в одном. Я думаю, это важно, чтобы Бен... чтобы мистер Фишер покинул этот дом.
Барретт сжал зубы от боли.
— Теперь пытаетесь выжить нас обоих? — пробормотал он.
Флоренс удивленно взглянула на него.
— Помоги, пожалуйста, добраться до комнаты, — попросил Барретт жену.
Эдит с легким кивком протянула ему трость и взяла под руку.
Флоренс не поняла.
— Что вы имели в виду, доктор Барретт?
Он обвел взглядом разгромленный зал.
— Надо полагать, это очевидно.
В потрясенном молчании Флоренс смотрела им вслед, а когда они ушли, обернулась к Фишеру.
— Что он говорит? Будто бы это я...
Он отвернулся.
— Бен, это неправда!
Фишер побрел прочь и на ходу обернулся к ней.
— Это вам лучше покинуть этот дом, — сказал он. — Это вас используют, а не меня.
18 ч. 48 мин.
Барретт осторожно сел.
— Моя сумка, — прошептал он.
Эдит отпустила его руку и, поспешив к испанскому столику, вытащила маленькую черную сумку, где муж держал аптечку первой помощи. Быстро вернувшись к постели, она поставила сумку рядом с ним. Лайонел медленно и осторожно, сжав зубы от боли, разматывал носовой платок.
При виде глубокого кровоточащего пореза Эдит зацокала языком.
— Ничего страшного, — сказал ей Барретт. Порывшись в сумке, он достал аптечку и, открыв ее, вытащил пакет с сульфамидом и разорвал его. — Налей мне воды, пожалуйста.
Эдит зашла в ванную, а Барретт вынул из аптечки коробочку с бинтами и распечатал ее. Когда вернулась Эдит, он протянул коробочку ей.
— Перевяжешь?
Она кивнула и протянула ему стакан с водой. Взяв из черной сумки баночку с таблетками, он принял одну и запил водой.
Эдит, сморщившись, начала бинтовать.
— Нужно наложить швы, — сказала она.
— Не думаю, — сквозь зубы ответил Барретт и зажмурился. — Бинтуй потуже.
Когда с перевязкой было закончено, он поднял левую штанину. На икре виднелся темно-красный ожог. Эдит в ужасе осмотрела его.
— Нужно показаться врачу.
— Наложи бутезин-пикрат.
Она в нерешительности посмотрела на него, потом опустилась рядом на колени и намазала ожог желтой мазью. Барретт зашипел сквозь зубы и зажмурился.
— Ничего, все хорошо, — сказал он, зная, что жена смотрит на него.
Эдит перебинтовала ему ногу и помогла лечь. Барретт со стоном улегся на левый бок.
— Я весь — скопление синяков, — сказал он, пытаясь превратить это в шутку.
— Лайонел, поехали домой.
Он отпил еще воды и, протянув ей стакан, откинулся на подушки, которые Эдит подложила под спину.
— Со мной все в порядке.
— А что, если это повторится снова?
Барретт покачал головой.
— Не повторится. — Он взглянул на жену. — Впрочем ты можешь уехать.
— И бросить тебя здесь?
Он поднял правую руку, словно заявляя под присягой:
— Поверь мне, это не повторится.
— Тогда зачем мне уезжать?
— Просто я не хочу тебя ранить.
— Это ты ранен.
Барретт усмехнулся.
— Да, я. Конечно, так и должно было случиться. Это я разозлил ее.
— Ты говоришь... — Эдит поколебалась. — Что это она устроила все это?
— Используя энергию этого дома. Превратив ее в явление полтергейста и направив на меня.
Эдит вспомнила ярость, с которой все это происходило. Огромный стол, колыхавшийся туда-сюда, а потом помчавшийся по полу, как железнодорожный экспресс. Раскачивание этих массивных ламп на потолке.
— О Боже, — проговорила она.
— Я совершил ошибку, — сказал Барретт. — Я принял ее сердечное отношение ко мне за чистую монету, а такое недопустимо, когда имеешь дело с медиумом. Никогда не знаешь, что под этим кроется. Там может быть абсолютная враждебность, а в этом случае, — он вздохнул, — бессознательно используя свою способность, они могут нанести огромный ущерб. Особенно когда способность в сотни раз усиливается энергией, наполняющей этот дом. — Барретт мрачно улыбнулся. — Больше я не повторю эту ошибку.
— А нам так важно остаться здесь? — спросила Эдит.
— Ты же знаешь: для меня это все, — тихо ответил он.
Она кивнула, стараясь подавить панику. «Еще пять таких дней», — подумалось ей.
20 ч. 09 мин.
Не находя покоя, она шагала взад-вперед, в уме снова и снова кружилась одна и та же мысль. Неужели Барретт прав? Она не могла заставить себя поверить в это. И все же существовали свидетельства. Она на самом деле была зла на него, а явление полтергейста было направлено прежде всего против него. Ее тело действительно чувствовало изнеможение, как всегда бывало после парапсихических усилий.
Флоренс повернулась и снова прошла по комнате. «Да, я была зла на него, — думала она, — но я не пыталась нанести ему вред лишь оттого, что наши взгляды разошлись».
Нет. Она не может этого принять. Она уважает доктора Барретта; любит его как человека и друга, как дружественную душу. Она скорее умрет, чем причинит ему вред. Правда. Правда!
