Вампиры - Барон Олшеври (читаем книги онлайн TXT) 📗
– Напротив, я вполне верю, что если пьяный зайдет на болото, то он или утонет, или, проспав на сырой земле, схватит лихорадку, а болотные лихорадки шутить не любят.
– А что ты скажешь о ранках, находимых на теле тех, кто умер в долине?
Положим, ранки крошечны, едва заметны.
– Ну, это очень просто, укус змеи или пиявки. Ведь ты сам говоришь, что ранки едва заметны.
– Впрочем, что, господа, говорить о том, что было да прошло, – с печальной миной продолжал хозяин. – Вот уже больше 30 лет никто не погибал в Долине ведьм и храброму капитану Райту не придется отличиться.
Нам остается только жалеть, что мы живем в век, когда нет ни спящих красавиц, ни драконов, ни даже самых простых упырей. И нам остается слушать только чужие подвиги. Еще по стакану вина и внимание! – закончил Гарри.
Библиотекарь надвинул очки и начал снова:
Только когда он пришел в себя, нам удалось разжать судорожно сведенные пальцы. В них оказался образок Божьей Матери, что он носил всегда на себе.
Сегодня Генрих заговорил. Он говорит сбивчиво, неясно, но если хорошо обдумать, то, видимо, дело было так: он заблудился, что довольно странно для Генриха, и к ночи попал к озеру Долины ведьм. Чувствуя, как и все простолюдины, страх к озеру, он решил бежать и взобрался на высокую скалу, куда не достигает туман, и решил не спать. Сев на выступ скалы, недалеко от куста боярышника, он, как хороший католик, прочел «Аве Мария» и задумался.
Луна ярко сияла. На озере клубился туман, воздух был прорван серебристыми нитями, и цветы боярышника странно благоухали. «Точно вонзались мне в голову», – говорил Генрих. Было жарко. Небывалая, приятная истома напала на него… Вдруг порыв ветра качнул куст боярышника, и ветка ударила его в грудь, в ту же минуту он был осыпан белыми цветами боярышника.
«Точно белое покрывало окружило меня», – говорил он. Луна померкла.
Покрывало засветилось, и ясно было видно прекрасное женское лицо, бледное и чудное, с большими зеленоватыми глазами и розовыми губами. «Оно все приближалось – я не мог от него оторвать глаз», – говорил Генрих. «Хотел молиться, но слова путались в голове. Хотел схватить свой образок, но представьте себе мой ужас, – с дрожью прибавляет Генрих, – образка и шнурка не было на мне».
«Оно» сорвало его покрывалом!
Наконец, «оно» прильнуло к моим губам…, все зашаталось и пошло кругом… Я потерял сознание», – добавляет он.
Очнулся он от сильной боли в шее. Не успел открыть глаз, как в голову ударил пряный, одуряющий запах свежей крови…
«У меня вновь закружилась голова и я упал», – говорил Генрих, падая, рукою захватился за что-то и – дальше он не помнит ничего.
Генрих убежден, что сама Божья Матерь спустилась, чтобы спасти его от вампира. Он уверяет, что видел сияние вокруг ее лица и слышал злобный хохот побежденного дьявола. Ведь то, что, падая, он схватил рукою – был его заветный образок!
Мне, сельскому учителю, представителю просвещения, не подобает верить в вампиров.
Да, если спокойно разобрать историю Генриха, то все выйдет очень просто.
Он заблудился. Ночь на воскресенье была очень темная. Увидав себя в Долине ведьм, он, как всякий крестьянин нашей деревни, испугался и, вместо того чтобы быстро пересечь долину и идти в деревню, бросился в горы.
Ведь, пересекая долину, надо пройти мимо озера, ну, а это было выше его храбрости.
Усевшись на камень, он задремал и все остальное видел во сне. Со сна упал и ударился головой, отчего и потерял сознание: да, это так.
Почему только он слаб?
Фельдшер говорит, что такая слабость бывает от сильной потери крови.
Ран на теле у него нет, и фельдшер предполагает, что просто от жары и волнения у него пошла носом кровь, так как рубашка спереди была в кровавых пятнах. Фельдшера удивляет только то, что, судя по пятнам, крови вышло не так много, а Генрих, такой молодой и здоровый, ослабел так сильно от такого пустяка.
Сегодня я был в Долине ведьм и нашел место, где заснул Генрих. Это было нетрудно: ружье его стояло все еще прислоненным к скале, и шляпа валялась рядом. Сев на камень, я отлично понял, как порывом ветра наклонило боярышник и тот колючкой сорвал шнурок с образка и ею же уколол и шею Генриха. Кстати, и шнурок висел тут же на ветке. Осмотрев подножие камня, я нашел следы колен и рук Генриха. Падая, он рукой нечаянно уперся в оборванный образок и стиснул его пяльцами. Если б я нашел признаки, куда пылилась кровь из носа, то все было бы ясно. К сожалению, этого я не нашел. Кругом все тихо.
Возвращаясь домой, я увидел под ногами цветок ненюфара. Откуда он?
Немного завядший, но все еще прекрасный. Генрих не говорил, чтобы он срывал его, да он и не подходил к озеру.
Я поднял цветок и принес его домой. Сейчас он стоит передо мной в стакане воды. Как прекрасен! Завялости нет и следа, лепестки прозрачно-белы и точно дышат, а внутри сверкают капли воды, как дорогие камни, нет, как милые глазки… Что это, аромат? Нет, игра воображения, ненюфар, мертвый розан, ничем не пахнет.
Пора спать. Слава Богу, дело с вампирами окончено: все так просто и естественно.
…Три дня я не брал пера в руки… Такая творилась со мной чепуха.
Обдумав хладнокровно все приключения Генриха, я успокоился и лег спать.
По-видимому, тотчас же заснул…
Сколько прошло времени – не знаю, но мне показалось, что я не сплю.
Комнату наполнял серебристый свет: он переливался и мерцал. Это не был холодный свет луны, а, напротив, полный желаний и трепета… Откуда он?… Он точно родился в моей комнате. Следя за волнами, я увидел, что он идет от моего письменного стола.
Смотрю, ненюфар уже не плавает беспомощно в стакане воды, а гордо качается на высоком стебле, да это уже не стебель, а стройное, женское тело, а на месте цветка чудная головка. Бледное лицо с большими печальными глазами и чуть-чуть розовыми губами, золотистые волосы падают красивыми волнами на грудь.
Фигура тихо качается и с каждым движением растет и становится нормальной женщиной, только тело ее прозрачно, точно соткано из серебряных нитей.
Вот она двинулась от стола, и комната наполнилась ароматом и неуловимыми звуками. Движения я не улавливаю; фигура точно плывет в воздухе…
Все ближе и ближе; она уже качается около моей кровати, что-то шепчет, но я не могу разобрать слова…
Она склоняется ко мне, я холодею; она хочет припасть ко мне на грудь, но страх придает мне силы; дико вскрикнув, отталкиваю видение…
Раздается грохот и звон разбитого стекла…
В комнату вбегает испуганная Мина, и я вскоре могу разобрать ее ворчание:
– Кричат, столы со сна роняют и графин разбили, а купили-то его всего только два года, новенький, Итак, это сон!
Недоверчиво кошусь на письменный стол: там беспомощно увядает бедный ненюфар… Только сон!
Мне стало смешно и стыдно.
День прошел, как всегда.
К ночи мне показалось, что ненюфар ожил.
Улегшись в постель, я взял книгу и начал читать, невольно время от времени посматривая на цветок.
Положительно я не ошибаюсь: он становится нежнее и светлее. Еще немного, и он закачался на высоком стебле.
Я сел на кровать. Я не сплю.
И это уже не цветок, а женщина… Опять звенит воздух, опять наполняется ароматом…
Но она не подходит ко мне, а смотрит, смотрит…, точно молит о чем-то…
Чего она хочет?
– Мне пришло на ум, не душа ли это какой-либо самоубийцы, просящей молитвы за себя.
Призрак застонал и исчез…
Как я заснул – не помню.
Утро. Ненюфар почти завял.
Что же, опять был сон? Нет и нет!
Целый день меня преследует мысль, что она хотела, о чем просила?
Сегодня я ее спрошу.
Вечером, после ужина, я хотел взглянуть на ненюфар, но его не оказалось па столе. Мина на мой вопрос ответила, что выбросила завядший цветок. Жаль, я привык к нему.
